— Что я думаю? — голос Су Хи поменялся. Он обрел силу. Она встает с кресла и кладет свои руки на бедра, глядя на Мэй сверху вниз: — Я думаю, что если она хочет получить от тебя услугу, то должна заплатить вперед. В конце концов, она ворвалась к нам без приглашения, а мы только хотели заняться… твоим успокоением.
— Вы чего⁈ — вспыхивает Мэй и вжимается в спинку дивана: — Вы о чем думаете, извращенцы⁈ Я не буду…
— Все, что от тебя требуется — смотреть. — успокаивает ее Су Хи: — Это ты можешь? Зачем ты отводишь взгляд, госпожа первая заместительница главы Студсовета? Тебе стыдно?
— Вот еще! Я… просто не намерена смотреть… на всякое!
— А придется. Тебе нужна его помощь… значит нужна и моя. А если тебе нужна моя помощь, то ты должна смотреть внимательно. Запоминать каждую деталь. Потому что сегодня я делаю это в первый раз. И мне пригодится свидетель из Студсовета… а может быть и парочка советов. — говорит Су Хи и Бон Хва видит, с каким трудом ей дается эта бравада, тело прямо трясет от переполняющих ее эмоций. Он делает шаг и кладет руку ей на плечо, успокаивая.
— Не заставляй себя, — говорит он: — не надо. Кому ты хочешь доказать? Можно же…
— Кому? — она поворачивается к нему и смотрит прямо в глаза: — В первую очередь себе. Потом — тебе. А уж затем — всему миру. Пусть смотрят. Мне ни капельки не стыдно.
— Молодец девчонка. Она преодолела свой стыд и одержала победу над Мэй, заставив ту свернуть первой. Это была игра «на слабачка», кто первый свернет. И Су Хи победила. По очкам. Теперь уже можно и одеваться, можно вести переговоры дальше. Су Хи выиграла и продолжать этот блеф нету смысла. Мэй разгромлена, сидит на диване, прижимая к груди подушку, и с ужасом глядя на нее… я и не ожидал такого эффекта. Все-таки не такая уж она и железная.
— Можно одеваться?
— Да, малыш. Наша команда выиграла. Блеф Су Хи, якобы она способна сделать это прямо на глазах у Мэй подействовал.
— Старший!
— Да малыш?
— Не похоже, что она блефовала!
— Что?
Он сглотнул комок в горле, госпожа Мэй на диване — в ужасе вцепилась в свою подушку, не в силах оторвать взгляд от того, как Су Хи откинула челку своей мальчишеской стрижки в сторону и… медленно встала перед ним на колени. Взглянув наверх — ему прямо в глаза, она улыбнулась. И подвинулась ближе, облизнув губы розовым языком.
— Ййййиииии! — раздался тихий писк с дивана.
Глава 10
Интерлюдия Юна Юн
Госпожа Юна Юн, дипломированный адвокат, окончившая университет с «magna cum laude», и завершившая двухгодичные курсы повышения квалификации при Институте Судебных Исследований с отличием… была девственницей. Нет, не в том самом банальном смысле, не в плане «познания нефритового стержня» или сунь-вынь, как у классика. В этом плане у Юны все было в порядке, по крайней мере она так думала. У нее были парни… правда из-за своей болезни ей приходилось быть очень осторожной, она не различала лица, но легко подмечала мельчайшие детали. Первым парнем у нее был тот самый Ю Джин, про которого все говорят, что она — его выдумала. Единственный кто так не считает — Ё Син, но и тот как-то странно себя ведет, когда она про него говорит.
И потом еще были… парни. Ну, хорошо, хорошо, практически не было парней, это не так уж и важно, думала она, вставая с лакированной скамьи и глядя как судья в черной мантии занимает свое место за столом.
Потому что девственницей Юна Юн была в том самом, стыдном смысле… в профессиональном. Она закончила университет и курсы повышения квалификации, получила лицензию адвоката вот уже три года назад и за все это время — ни разу не выходила из зала заседаний, закрыв свое дело. От начала и до конца — свое. Да, многие скажут, что «ну и что», кое-кто скажет «подумаешь», ведь в дядиной фирме «Yoon Yang» — она работала и в аналитическом отделе, и в отделе судебной экспертизы и даже в качестве паралигала — помогала подготавливать документы в процесс другим адвокатам. И… в конце концов — осела на стойке ресепшн. Какой позор для вчерашней выпускницы Университета Судебных Исследований. Все ее однокурсники уже давно прошли этой тропой, как говорят среди юристов «закрыть свое первое дело — это как лишиться девственности». С учетом того, что на потоке было всего две девушки и тридцать парней — все шуточки про девственность сосредоточились именно на них.
Однако после сегодняшнего дня… она — выпрямила спину и посмотрела в сторону адвоката противоположной стороны. Она по-прежнему не различала лиц, но по позе, по тому, как мужчина держался, как он нервно сглотнул и покосился на своего клиента — она могла сказать, что он чувствовал себя неуверенно.
— Он нервничает? — наклоняется она к своей помощнице, этой странной девушке Чон Джа. Та бросает быстрый взгляд на мужчину в хорошем костюме и кивает головой.
— Еще как, — шепотом говорит она: — но старается не подавать виду. Хорошая мина при плохой игре.
Юна кивает и сосредотачивается на судье, который наконец устраивается за своим массивным столом.
— Стороны могут сесть. — сухо говорит судья, не утруждая себя взмахом молотка: — Есть ли необходимость зачитывать сторонам права и обязанности в судебном заседании? Нет? С учетом того, что на процессе присутствуют представители сторон, профессиональные адвокаты, считаю возможным опустить эту часть. Заседание считается открытым, бейлиф — пожалуйста включите запись. Заранее хочу заметить, что это уже третье заседание и до сих пор сторона ответчика так и не представила доказательств в обоснование своих доводов о том, что сторона истца злоупотребляет правом. Отмечаю, что я предупреждал стороны о необходимости предоставить доказательства в судебное заседание заранее. Сегодня суд будет вынужден принять решение с теми доказательствами, которые были представлены суду ранее. Слово стороне истца. Госпожа Юн? — он поднимает свой взгляд от лежащих перед ним бумаг.
Юна, которая едва успела сесть — тут же вскакивает. Откашливается, прочищая горло. Это уже третье заседание, она уже не нервничает так сильно. Самостоятельно вести дело… казалось бы в чем отличие? Точно так же изучаешь дело, пишешь план защиты, рисуешь дорожную карту процесса, прорабатываешь слабые точки, куда может атаковать противник, проигрываешь в голове и на бумаге план «Б» и план «С». Анализируешь прецеденты, «подтягиваешь» свои аргументы… складываешь все бумаги в папку и идешь в суд. Но… если это полностью твое дело — совсем другие ощущения, чем когда ты просто стоишь рядом со старшим коллегой. Когда это твое дело, то ты отвечаешь за последствия, какие бы они ни были. Если она проиграет, то положение Сун Ми, дочери госпожи Пак А Су заметно ухудшится.
— Уважаемый суд. Уважаемые коллеги. На мой взгляд наше дело довольно простое. У девочки уже есть отец, это установлено решением суда в городе Искан. Решение приложено к делу.
— Протестую! — вскакивает с места мужчина. Ким Джи Ву — отец А Су. Юна морщится. Перебивать во время произнесения речи — дурной тон. Такое поведение лучше всяких индикаторов дает понять, что господин Ким волнуется. В частности потому, что лишившись родительских прав на А Су он заодно лишится и весьма крупных алиментарных выплат на ее содержание.
— Прощу прощения, — сухо замечает Юна, не поворачиваясь к мужчине, глядя на судью: — я еще не закончила.
— Господин Ким, сядьте на место. Суд выносит вам замечание. — так же сухо говорит судья и даже стучит молоточком по столу: — Вы можете высказаться в отведенное вам время. Или задать вопросы, если у вас таковые имеются.
Адвокат тянет господина Кима за рукав и что-то говорит ему на ухо. Тот нехотя садится на свое место. Юна видит, как он выдергивает свою руку из пальцев адвоката.
— Как я уже говорила до того, как меня перебили, — продолжает она: — ребенок фактически был рожден вне брака. Это установленный факт. Точно так же установлен факт отцовства… решением суда города Иксан. Господин Ким не является отцом А Су, в свое время он даже не присвоил ребенку свою фамилию, что в очередной раз говорит о том, что ответчик не признавал ребенка своей дочерью. Хотелось бы отметить что в настоящее время большую часть дохода господина Кима составляют алиментарные выплаты госпожи Пак на содержание А Су. При этом до того момента как госпожа Пак не стала… финансово благополучной, он не выказывал особых отцовских чувств. Я полагаю, что эта девочка просто является заложником, эдакой золотой коровой, которую доят и…
— Протестую! — тут уже вскакивает адвокат противной стороны, он взмахивает руками, возмущаясь: — Это не доказано! Это вымыслы и клевета! Это обвинения в уголовно преследуемых деяниях!
— Действительно, госпожа Юн, постарайтесь… — судья покачал головой: — оставаться в рамках. Стороне ответчика — второе замечание.
— Но…
— Заявление госпожи Юн, пожалуй, слишком эмоционально, но не содержит обвинения в уголовно преследуемом деянии. Насколько я понимаю, госпожа Юна не обвиняет господина Кима в похищении ребенка и последующем шантаже, я верно понимаю?
— Да, уважаемый суд.
— Продолжаем заседание. — судья стучит молотком.
— В нашем случае речь не идет о похищении, скорее — об ошибке в документации. Ошибке, которую и эксплуатирует противная сторона. — повышает голос Юна. Может быть она и «девственница», может она никогда не закрывала свои собственные процессы, но в своем потоке она была лучшей. И она прекрасно понимает, что даже если такие вот обвинения признаются судом как «не имеющие отношения к делу» и «слишком эмоциональные» — они все равно остаются в памяти у судьи. Она не улыбается. Она не может позволить себе улыбаться сейчас. Она — сосредоточена и серьезна, потому что сейчас она работает. Сейчас она, наконец, работает по специальности! Она так долго мечтала об этом, представляла как она встанет перед судом, выпрямится и непременно выиграет дело. Она сглатывает комок в горле.
— Ошибка, которую допустили при выписке свидетельства о рождении. — указывает она: — на тот момент это прошло мимо внимания моей доверительницы. В дальнейшем эту ошибку и стал эксплуатировать ответчик, забрав ребе