— А вот и наш герой вернулся! — приветствует его подозрительно бодрая и активная Мэй: — смотри-ка не пропал в виртуальных мирах на час, всего пять минут прошло.
— Спасибо, что подождали. — говорит он: — извините. Просто срочное дело было. И… — он колеблется, прежде чем спросить. Сам для себя он бы никогда об этом не спросил, но для Су Хи… ей же неловко. А значит — он должен расставить все точки над «и». Так что он набирает воздуха в грудь, решаясь и все же задает этот треклятый вопрос: — госпожа Мэй все еще тут?
— Ммм? — поднимает бровь Мэй Со Юн: — что такое? Я тебя смущаю?
— Разве вы не сказали, что уйдете? Ээ… мне неловко вас о таком просить, но мы с Су Хи хотели бы остаться наедине… если вы не возражаете конечно, — тихо говорит Бон Хва, все еще испытывая неловкость. Странно, думает он, сейчас я больше не боюсь драться, не боюсь получать удары, не боюсь физического насилия, готов к нему… но вот такие неловкие ситуации по-прежнему выводят меня из себя и заставляют мямлить и блеять словно козленок на выпасе. Вот почему так? Старший говорил, что тут разная смелость нужна и что агрессия — это хорошо, но нельзя давать ей в голову ударить, а такие вот ситуации, когда вроде как союзник, но все равно свои границы нужно отстаивать — все равно требуют даже не смелости, а уверенности в себе. Рвануть на себе рубашку и превратиться в бересерка — это легко, а вот выдержать середину на переговорах — очень тяжело. Не сорваться ни в тряпку, ни в агрессора. Вот и сейчас — вроде бы Мэй Со Юн ни ему, ни Су Хи — не враг. Даже скорее союзник. Она первой внимание Бон Хва на Су Хи обратила, она и есть причина, по которой Су Хи больше не травят. И вообще, познакомились они с ее подачи. Она же перевод из класса в класс устроила и Су Хи больше не учится в одном классе с Куоко и Гванхи. Она же в меру своих сил — прикрывала Бон Хва во время конфликта с Гванхи, когда он сорвался прямо в классной комнате. Куда не кинь — союзник и друг. А с другой стороны — уж больно она в их личную жизнь любит лезть. Вот прямо пролезет и устроится там, ногу за ногу закинет и сидит с довольной улыбкой, наблюдает. Как будто не понимает, что мешает. Вот прямо как кость в горле — не вздохнуть, не откашляться. И… даже ему слегка неловко, когда эта Мэй сидит и смотрит, чего уж про Су Хи говорить… хотя в тот раз ей вроде понравилось… и опять не разберешься тут! Сама же Су Хи ее тот раз попросила остаться и смотреть… а сейчас вроде как поглядывает на нее с досадой. Или тогда было нормально, а сейчас уже перебор?
— Кстати об этом. — тихо подает голос Су Хи: — я… в общем пусть она останется. Вот.
— Что? Ээ… но почему? То есть я не хочу вас обидеть, госпожа Мэй… но… — он замер в растерянности. Что тут происходит вообще? Су Хи — не против?
— А чего тут объяснять? — Мэй Со Юн поводит плечом: — вы все извращенцы, как я и подозревала. Эта Су Хи — завзятая эксгибиционистка, вот и все. Ей нравится, когда за ней наблюдают. Мне лично это все совсем не нравится, но как первый заместитель главы Студенческого Совета нашей школы я вынуждена идти навстречу вашим извращенным пожеланиям. И раз уж придется мне, то придется и тебе, Оками-кун. Вот такое нынче кимчи у нас. Ладно, к делу. Раздевайся.
— Ээ… и это тебя устраивает? — Бон Хва бросает вопросительный взгляд на Су Хи. Та — отводит глаза в сторону и кивает.
— Д-да. — говорит она тихо: — видимо такая я… извращенка. Извини пожалуйста. Сделай все так, как говорит госпожа Мэй.
— Что-то тут не так. — снова подает голос Старший : — пока нас с тобой не было, эта Мэй успела Су Хи обработать! Чем она ее держит я не знаю, но это точно Су Хи удовольствия не доставляет.
— Но откуда ты знаешь? Она же сама сказала, что…
— Да ты посмотри на них, малыш. Все же на лицах написано крупным шрифтом! Су Хи — подавлена и снова вернулась в свое прежнее состояние покорной и безропотной жертвы, а Мэй — торжествует, вот-вот лопнет от самодовольства. Все же ясно как белый день. Может быть эта Мэй хороша в стратегии и интригах, но маскировать свою гордыню так и не научилась. А Су Хи — и не старается скрыть.
— Скрыть? Что именно скрыть?
— Мэй ее заставляет. Чем-то шантажирует. При этом — Су Хи уже была в таком положении, помнишь? Ее шантажировали Куоко и Гванхи, она терпела их выходки не из-за себя, она боялась за свою маму, понимаешь? Вот и сейчас — ее шантажируют чем-то, а она — терпит. Это возврат в прежний паттерн поведения, этого нельзя допустить ни в коем случае! Она едва-едва перестала быть такой покорной жертвой, только-только научилась стоять за себя. Даже не то чтобы за себя научилась стоять — научилась понимать, что она тоже человек и имеет право на свои собственные интересы и чувства. А тут ее под себя Мэй подмяла… это как по старой ране резануть. Она и так почти сломалась, так сейчас нам эта замглавы доломает все. Ну уж нет. Зарекался я в твои личные дела встревать, но тут уж ничего не попишешь… а ну, подвинься, дай-ка порулить, малыш…
Интерлюдия Мэй Со Юн
Она с торжеством обвела этих двоих глазами. Она всегда добивается своего. И в эти моменты, в моменты победы, моменты, когда ей удается передавить, сломать сопротивление и заставить окружающих плясать под звуки ее флейты-хун — в такие моменты скука отступает и все кажется таким ярким. На минуту. Потом — снова скука. Вот и сейчас — она сломала сопротивление этой Су Хи, передавила Бон Хва и заставила их подчиниться… теперь осталось только откинуться в кресле и насладиться шоу… хотя она уже чувствовала, что весь этот восторг — не надолго. Как только Су Хи — склонила свою голову перед ней, как только этот Бон Хва — начал мямлить и бросать на Су Хи вопросительные взгляды, как только она поняла, что победила… с этого самого момента все это стало ей неинтересно. Что же получается, подумала она, глядя на стоящих перед ней Су Хи и Бон Хва, получается, что я — не вуайеристка? Значит в тот раз это была просто случайность? Она испытывает одновременно облегчение и досаду. Облегчение от того, что она вовсе не такая уж и извращенка и ей не придется каждый раз снова уговаривать этих двоих выделывать все это у нее на глазах… а досаду… досаду потому что в тот раз она испытала нечто. Восторг, страх, возбуждение, тремор в конечностях, жар во всем теле и свободу, ошеломляющую свободу в голове. Какая жалость что это не повторилось. Значит это была просто случайность.
— Ну так что? — говорит она, откидываясь в кресле: — приступайте. Я готова.
— Госпожа Мэй готова? — тон голоса этого Бон Хва подозрительно меняется. Мэй вскидывает голову и встречается с ним взглядом. В его глазах горит тот самый огонек, который она увидела в первую их встречу, когда он просто ткнул ей в руки свой пиджак и ушел на ринг. Опасный огонек. Он смотрел на нее с вызовом. Она сглотнула. Подсознательно она немного побаивалась такого Бон Хва — не знающего границ и рамок, идущего напролом, такого, которому наплевать на последствия. И… все-таки она обожала тыкать его палкой, так люди дразнят крупных хищников в клетках, желание пощекотать себе нервы, пройтись под пропастью на натянутом канате, сунуть голову в пасть льву — вот что заставило ее приблизить к себе этого Бон Хва. И если в обычное время она наслаждалась возможностью ткнуть его палочкой, чтобы «поглядеть как корячится», то в такие моменты она чувствовала себя так, будто опасный и хищный зверь стоит, нависая своим огромным телом прямо над ней, палочка у нее в руке… а прочных металлических прутьев клетки нет. Куда-то подевались.
— Госпожа Мэй… идет навстречу нашим извращенным пожеланиям… так кажется? — голос этого Бон Хва меняется, и она понимает, что это уже не Бон Хва. Это Мистер Волк, Оками-сан, господин Люпус. Она открывает рот, но не может выдавить и слова, потому что Оками-сан — действует. Она чувствует, как ее руки сводят назад и фиксируют, слышится защелка — трррррн! Наручники, думает она, это же наручники, тут так много всего именно для этого, а я не могу и слова сказать… мягкий пластик во рту, округлый кляп, его можно кусать, можно дышать через него, можно кричать… хотя как раз кричать она и не может сейчас…
— Мммм! — выдавливает она из себя через кляп: — ммм!
— Как это заботливо со стороны госпожи Мэй — идти навстречу нашим извращенным пожеланиям. — голос Оками-сана словно горный ручей — перекатывается по камням, мягко устилая дорогу в ад: — но главный извращенец тут я. И я хочу, чтобы госпожа Мэй была с нами вот в таком виде… связанная с кляпом во рту… и пожалуй с повязкой на глазах. — ее глаза накрывает темнота, она отчаянно вертит головой во все стороны, пытаясь что-то разглядеть. Тщетно.
— Ммммммм!!
— Вам же все это не нужно, но вы делаете это все для нас… Су Хи, радость моя присмотри на стене самое большое дилдо, мы будем проверять первого заместителя главы на прочность и… скажем там — растяжимость. Или скорее — вместимость? Возьми сразу несколько, чтобы два раза не ходить, да смазки побольше…
— Ммммм!!! — кричит она: — Мммм!!!
— Стоп-слово… как там было? Флюгенгенхаймер? Нужно что-то попроще. Су Хи, брось ты эти штуковины, ты что в самом деле собралась ее насиловать? Оставь госпожу Мэй в покое, она пока не заслужила такое… большое поощрение. Заслужит — обязательно выдадим. Два сразу. Куда влезет, туда и выдадим. Лучше иди сюда. Чем это она тебя таким взяла? Что? Из школы выгонят? Ну бред, никто меня не выгонит, она и сама об этом знает. Все, не плачь, прекрати. Запомни — шантажистам не платят. Если пришли и попросили — можно подумать, но если шантажируют — сразу лесом посылай. Один раз заплатишь — потом всю жизнь доить будут. Что? В самом деле? Серьезно? Ну… тогда сама решай.
— Мммм! — пытается возражать Мэй, но ее руки — зафиксированы наручниками, ноги — привязаны к ножкам кресла, во рту кляп, а на глазах повязка. Она не может закрыть рот и чувствует, как накопившаяся слюна — начинает капать наружу через дырочки в кляпе. Это… унизительно! Она должна торжествовать! Это она должна всех поломать и перегнуть под себя! Это неправильно!