А у госпожи Пак — три ресторана в городе! Насколько же она богаче чем старый Бай Ху и конечно же богаче чем семья Бон Хва. Потому он бы кланялся сейчас в пол и блеял бы что-то невнятное… если бы не Старший. Который и был сейчас у руля.
— Добрый вечер. — встает и кивает женщина, с которой он уже встречался ранее: — извините за прошлый раз. Я… погорячилась. Извините, что не узнала вашего уважаемого имени.
Она кланяется. Госпожа Пак пригласила их в VIP-кабинку своего собственного ресторана. Кабинка… вернее — кабинет. Темное дерево, строгие линии, дорогая мебель… на столе — та самая пластиковая папка, в которой он принес ей способы решения ее проблемы.
— Меня зовут Намгун Бон Хва. — говорит он и чуть поворачивается в сторону: — а это — Чон Джа, моя помощница.
— Добрый вечер, аджума. — наклоняет голову Чон Джа. Свою черную, мотоциклетную куртку она сдала в гардероб при входе и сейчас выглядит вполне прилично, джинсы и белая футболка без принта. Убранные назад волосы, минимум косметики.
— Я — Пак А Су. Но вы, конечно, это уже знаете. — говорит женщина: — проходите, присаживайтесь. Я взяла на себя смелость заказать кое-какие закуски и чай. Если желаете кофе…
— Нет, спасибо. — качает головой Старший, садясь. Рядом с ним опускается на стул и Чон Джа. Она ведет себя очень скромно. Бон Хва думает, что со стороны можно подумать, что эта Чон Джа и вправду его подчиненная. Ну или… нет! Нельзя думать о таком! Хватит с него того стыда, что он на мотоцикле испытал!
— Прошу прощения, но у нас не так много времени. — говорит Старший, положив руки на стол перед собой и переплетя пальцы: — Завтра у меня очень занятый день. Если вы скажете, что вам нужно от меня…
— Вы сможете сделать все это? — госпожа Пак А Су кивает на пластиковую папку: — Можете исполнить то, о чем написали?
— Это не так сложно. Я же все расписал там. — пожимает плечами Старший: — Конечно могу.
— Сколько вы возьмете за то, чтобы сделать все, что вы написали? — спрашивает госпожа Пак, наклоняясь вперед: — Мне нужна моя дочка.
— Честно говоря не думал об этом. — отвечает Старший: — Однако я должен предупредить, аджума. На данный момент у меня нет лицензии на осуществление профессиональных услуг в области юриспруденции.
— Меня не волнует лицензия. Мне нужен результат. Если у тебя получится, то я готова выплатить тебе… скажем — полмиллиона вон. — говорит госпожа Пак: — Это довольно большие деньги.
— Вы не понимаете, аджума. Я могу это сделать. Но почему я должен это делать? Здесь… довольно много подводных камней. Вы мне не доверяете, у меня нет лицензии, да и само по себе такое дело предполагает несколько исков, несколько процессов и в конечном итоге — взаимодействие с полицией. В настоящее время я лично являюсь несовершеннолетним.
— Что⁈
— Это так. Я могу подсказать вашим юристам что и как делать, но не более. — отвечает Старший: — Появиться в суде как ваш представитель я не могу.
— Ты — несовершеннолетний? — госпожа Пак откидывается назад и усиленно моргает глазами: — это…
— Поверьте, аджума. — встревает в разговор Чон Джа: — Я и сама удивлялась. Сначала…
— Но… мои юристы сказали, что схема совершенно рабочая, но они за это не возьмутся. Это… они сказали, что это — «на грани закона». — мотает головой госпожа Пак: — Но все остальное не работает!
— Так и есть. — кивает Старший: — Очень похоже на злоупотребление правом.
— Да мне плевать! — повышает голос госпожа Пак: — Я была готова даже заплатить кому-нибудь, чтобы мою малышку у него украли и бежать за границу! Вы знаете, как он с ней обращается⁈ Он даже не дает мне с ней поговорить! В последний раз она так плакала в трубку!
— А вот это уже нарушение закона. Он не имеет права чинить препятствия вашему общению с дочерью… — замечает Старший: — У вас же есть юристы, что они ничего не могут с этим сделать?
— Этот… миччином, он же никогда открыто не скажет! Он обманывает всех! Он говорит «ой, телефон у дочери сломался, вот был бы новый…» и так — каждый раз. То сломался, то сел, то еще что-нибудь! И встречи… мои юристы добились того, чтобы два раза в месяц я встречалась с ней и проводила время вместе — четыре часа в выходной день. Но… «она заболела» или «ой, мы из города уехали» или «по учебе много задания дали, не сможет она встретиться»… и денег просит! Мне юрист посоветовал записать его требования денег, но он же открыто не говорит! Намекает постоянно. И… я ничего не могу сделать теперь! Я свою дочь уже полгода не видела! Сделайте что-нибудь!
— Вы же понимаете, что если кто-то узнает, что мы тут все злоупотребляем правом… то возможны неблагоприятные последствия. Понимаете?
— Мне все равно. У меня не так много выбора… я не могу ждать до того момента, пока моей дочери не исполниться девятнадцать! Скажи, ты можешь что-то сделать?
— У меня есть план. Единственное препятствие к его исполнению — мой возраст и отсутствие лицензии.
— Значит мне просто нужно нанять кого-то, у кого такая лицензия есть, а фактически ты будешь работать над делом? — тут же находится госпожа Пак: — Я могу найти такого человека.
— Если так… то да, я смогу. Вот только найти юриста, который готов рискнуть своей лицензией — не такое уж и простое дело.
— Я найду. И когда я найду — ты сможешь работать со мной? Пусть будет миллион вон. Я заплачу заранее. А если выиграешь и все получится… нет, когда все получится — еще пять сверху. Ну?
— Знаете что? — говорит Старший: — я подумаю над вашим предложением. Дайте мне пару дней. Послезавтра я сообщу вам о своем решении.
— Я понимаю. — склоняет голову госпожа Пак: — понимаю. Пожалуйста подумайте хорошо. Сун Ми — очень деликатная и хрупкая девочка, ее даже громкие звуки пугают… а он перевел ее в другую школу, где к ней относятся плохо. И… я не знаю, но подозреваю что он делает с ней… всякое! И эта женщина, с которой он сейчас живет — она совершенно точно ненавидит мою Сун Ми!
— Вы это точно знаете? — спрашивает Старший.
— Сердцем материнским чувствую. — отзывается госпожа Пак: — Уж больно моя малышка подавленная и несчастная… да вон, на сайте ее школы время от времени фото и видео с учениками выкладывают, видели бы вы какая она там несчастная! У нее все друзья в старой школе остались! Бон Хва, ты молод, но я же вижу, что ты — можешь мне помочь. Пожалуйста, придумай что-нибудь, а я уж отблагодарю тебя.
— Как скажете, аджума. — он встает и кланяется. Вслед за ним то же самое делает и Чон Джа. Они прощаются и выходят из кабинки. Идут к выходу. В гардеробе Чон Джа получает свою кожаную куртку.
— Все, дальше сам. — говорит Старший и исчезает где-то внутри. Бон Хва растерянно оглядывается. И что дальше прикажете делать?
— Ээ… Чон Джа? — говорит он, обращаясь к ее спине, затянутой в черную кожу. Девушка оборачивается, заглядывает ему в глаза и вздыхает.
— Снова ты. — говорит она: — а мистер Хайд где? По бабам пошел?
— Что⁈
— Не обращай внимания. — машет рукой Чон Джа: — Куда дальше едем? Мне в принципе без разницы кто у вас там в голове главный. С тобой прикольно, — она сверкает короткой улыбкой: — а с мистером Хайдом чувствуешь себя в безопасности. Всегда. Скажи, Бон Хва, что с тобой такое? Это лечится вообще?
— Не знаю. — признается Бон Хва: — У меня просто… голос в голове, вот и все.
— Читала я про такое и парочку фильмов видела. — кивает Чон Джа: — Говорят у одного в голове тридцать семь разных личностей было. Некоторые даже на других языках разговаривали. И все — с разными характерами. Чувак вроде как маньяк-убийца был. Скажи, а ты знаешь, как именно мы будем с мадам Вонг расплачиваться?
— Не знаю. — отрицательно качает головой он: — Откуда мне знать?
— Значит мистер Хайд и с тобой подробностями не делится. Слушай, Бон Хва, раз уж мы теперь с тобой в одной лодке… никому не рассказывай про это, понял⁈ — лицо Чон Джа вдруг оказывается совсем рядом: — Ты меня понимаешь?
— Про что?
— Да про то, что у тебя в голове еще одна личность есть! Ладно я… я никуда от тебя не денусь теперь, куда мне теперь? Или с тобой рядом, или холодный бетонный раствор на все тело сверху… нет, спасибо. Но если та же мадам Вонг поймет, что ты — немного не в себе, то нам конец, понимаешь? Это пока она считает, что ты адекватный и в состоянии исполнить свои обещания можно рассчитывать, что она свои обязательства выполнит и не будет нас в фундамент закатывать. А если она вдруг поймет, что ты у нас городской сумасшедший — так все. Конец. Так что, нипочем себя не выдавай. Ты — один. Зовут тебя Бон Хва и никакого мистера Хайда у тебя в голове нет.
— Да я же и не говорил никому…
— Вы разные. — тычет пальцем Чон Джа: — Я вас влет отличаю. У него сразу такая… вертикальная складочка вот тут появляется, — она указывает себе на середину лба: — и ухмылочка гадская. А у тебя… лицо простофили и глаза как у брошенного щенка. Знаешь что? Улыбайся чаще. Тогда будешь на него похож. Улыбайся и плечи расправь.
— Вот так? — он постарался расправить плечи и улыбнуться. Она только головой покачала.
— Ладно, забудь. Старайся хотя бы себя не выдавать глупыми вопросами. — вздыхает она: — будем делать вид что ты у нас постоянно прикидываешься простачком… как про тебя мадам Вонг и подумала. Вот же… и как я в такую историю вляпалась⁈
— А… кто такой Су Хен? — задает вопрос Бон Хва, когда они уже вышли на улицу. Чон Джа — прислонилась к стене и вытащила из кармана пачку сигарет. Положила одну в рот, поднесла огонек зажигалки и затянулась. Выдула вверх струю дыма и взглянула на Бон Хва, да так, что ему спрятаться захотелось.
— Хайд рассказал? — говорит она и не дожидаясь ответа, продолжает: — Да… есть такой. Я его люблю… любила, наверное. Он в клубе работает. «Вижн намба пять». Ему рейтинг нужен высокий, чтобы он мог со мной… ай, да кого я обманываю! Вот когда в кабинете у Змеюки Вонг сидела — так и отшептало словно. Я столько денег на него потратила, а зачем? До последнего сама его оправдывала… ну а потом с