А про себя подумал, что Скуф в своём репертуаре. Бывший военный не упустил возможности разыграть новобранцев. Геннадий Яковлевич пускай и не служил, но по молодости успел поработать поваром, так что подобные приколы были ему не в новинку.
Вот, например, приходит к тебе официантик-стажёр и просит приготовить рыбу на пару. А ты ему тогда торжественно вручаешь пустую кастрюлю и отправляешь в бар за паром. Бармен наполняет кастрюлю паром, резко захлопывает крышку и говорит скорее бежать обратно. Но как бы быстро ты не бежал, пар всё равно осядет и тебя отправят по новой.
И это ещё лайтовый вариант. Могут ведь и в магазин за бутылочкой клиторного масла послать. И стой потом, доказывай голодной до мужчин тётечке-кассирше, что ты к ней не подкатывал.
— Н-да, — сказал председатель и тут:
— Гау-гау! — из своей будки на девушек вырвался пёс.
Московская сторожевая. Семьдесят с лихой килограмм шерсти, слюней, верности и бездумной протекции.
— Гау-гау!
Геннадий Яковлевич хотел уж было закричать «Фу! Свои!», но тут:
— Ути ша-баааа-ка! — протянула вторая, до сих пор молчавшая девушка и кинулась псу навстречу.
Пёс внезапно умерил свой боевой пыл, затормозил всеми конечностями, припал к земле и заскулил. А после и вовсе начал пятиться обратно в будку.
— Шабака какая шладкая! — но Юленька Ромашкина уже всерьёз настроилась тискаться. — Кто у меня такая шабака шладкая?
— Гау-гау? — сторожевая на всякий случай оглянулась.
— Ну, канешна, это ты у меня такая шабака шладкая! — крикнула Ромашка и в следующее мгновение стиснула слюнявую морду в объятия.
— Во как…
От такого Геннадий Яковлевич окончательно позабыл шутку Скуфа про «дохлую корову».
— Ну пойдём, — сказал он и поманил Смерть за собой. — Пойдём.
— Гена⁈ — раздался мучительный стон из глубины дома. — Гена, это ты⁈
— Это я, мамочка!
— Ох, Гена! Кажется, мне всё хуже и хуже!
— Надеюсь, что тебе не кажется, — буркнул себе под нос председатель, а потом обратился к Смертиной: — Проходи, пожалуйста, не стесняйся, внутри твоя корова. Тебя дожидается.
Бедная больная тёща — она же Валентина Ивановна — без сил распласталась по креслу. Мокрая повязка на лбу, отказавшие ноги обёрнуты в плед, охи, ахи, всхлипы и причитания. Неподалёку от кресла находился камин — тёмный и холодный по причине лета — а прямо перед камином лежала медвежья шкура.
— Вот, — махнул Геннадий Яковлевич в сторону больной.
Больная же закатила глаза и была не в состоянии поприветствовать альтушку.
— Простите, — неловко улыбнулась Смерть, глядя в стеклянные глаза медведя. — Что «вот»?
— Вот, — ещё раз повторил председатель. — Василий Иванович сказал, что вы можете сделать так, чтобы она снова ходила.
— Ох, — от стыда Рите сейчас хотелось сквозь землю провалиться. — Знаете… боюсь, что это невозможно.
— Отчего же? — заинтересовался председатель.
— Опору сформировать не из чего, — со знанием дела объяснила Смертина, кивая на шкуру и на тёщу, которая находилась в том же направлении, — ноги держать не будут, разве что ползти получится.
— Ты слышал, Гена⁈ — подала голос Валентина Ивановна. — А я ведь говорила, что мой случай безнадёжен! О горе мне! О горе!
— И что, вы даже не пытаетесь?
— Эээ… Нууу… Попытаться, — кивнула Смерть. — Попытаться, конечно, можно. Так, — некромантка принялась разогревать ладони.
В комнате сгустилась тьма. Стало прохладнее. А после медвежья шкура чуть пошевелилась и заскребла по полу когтями
— Девочка, ты что делаешь? — напряглась Валентина Ивановна и таки сумела приоткрыть один глаз.
— Насыщаю объект некротической энергией, — честно ответила Смерть.
— Некротическая⁈ — у Валентины Ивановны распахнулись оба глаза. — Что значит «некротическая»? Девочка, ты что? Некромант?
— Ну да…
— Гена⁈
Случилось чудо! Валентина Ивановна вскочила на ноги живая и здоровая и с резвостью только что покакавшего кота метнулась за кресло.
— Гена, ты кого ко мне привёл⁈ Ты смерти моей хочешь⁈
— Ага! — в свою очередь заорал председатель и указал на тёщу пальцем. — Старая симулянтка! Я так и знал!
— Гена, да я же…
— Хер вам теперь, Валентина Ивановна, а не путёвка в санаторий!
— Гена, да что ты такое говоришь⁈
— Кхм-кхм, — робко прокашлялась Смерть. — Я так понимаю, что я вам здесь больше не нужна, да? Можно мне тогда…
Догадавшись, что от неё ждали чего-то другого, она вернула медведю посмертный покой и попятилась к выходу.
— Держи! — Геннадий Яковлевич швырнул в некромантку ключами от автомобиля. — Забирай! И передай Василию Ивановичу большое спасибо! Скажи, что вечером зайду!
— Угу, — кивнула Смертина и бегом покинула дом…
Не знаю, что у них там произошло и знать особо не хочу. Но и Макар Матвеевич, и председатель от моих девчонок остались в полном восторге. Ну и я тоже не оплошал, договорился с баронессой. По-своему и несколько раз кряду.
Так что план сработал, как швейцарские часы.
Итого у нас с альтушками теперь было:
Ордынский драндулет не на ходу, отечественная ржавая барбухайка на ходу и комплект колёс от трактора, — самое то для бездорожья. А главное, что у нас был техномаг.
— Ну что, кадет Шестакова? — спросил я. — Получится у тебя из этого что-нибудь?
— Пу-пу-пуууу, — протянула Шама, со знанием дела оглядывая всё это богатство. — Ну… бывало и хуже. Попробую.
Ну а дальше началось волшебство.
Опять вспышки, опять полыхающие разноцветные руны, опять бесплотные духи, вьющиеся вокруг шаманки. Татуировки Шестаковой начали светиться и даже шевелиться; ползать прямо по коже. И выглядела она в этот момент…
Чёрт…
Да эффектно она в этот момент выглядела! Внушительно, мать её так! Охрененно! Первый раз вижу такой мультикласс и не могу исключать, что Шестакова вообще на весь мир одна такая.
Вот и одной загадкой меньше, кстати.
Её дело теперь можно не читать.
— Ксюша? — спросил я девушку спустя пятнадцать минут непрерывного каста. — А ты потом закрытие трещины осилишь?
— Осилю, Василий Иванович! — крикнула она.
— Силиваныч-иваныч-ваныч, — завторили ей духи.
— Ну ладно, — кивнул я и отошёл подальше, чтобы не отвлекать.
Прямо на наших глазах машины сперва рассыпались на составные компоненты, а затем из них шаг за шагом начало собираться что-то поистине прекрасное. Внешне — минивэн на тракторных колёсах. Внутри — доработанный магией суровый отечественный автопром. А ещё…
— Какая же милотаа-а-а-а, — протянула Ромашка и погладила машину по корпусу. — Цветоо-о-о-очки.
Да.
Цветочки.
Происхождение цветочков на фургоне мне Анфиса так и не объяснила. Только хихикнула кокетливо. Полагаю, в юности она была весьма романтичной особой. Для отряда егерей, конечно, не совсем подходит, ну да ничего. Перекрасим потом в чёрный, языки пламени добавим, хромом всё это дело обошьём.
Жаль только, что не все разделяли мнение моё и Ромашки.
— Фу, — сказала Фонвизина, оглядывая фургончик.
— Это как посмотреть, — похлопала подругу по плечу Дольче. — Кому-то «фу» на глаголы рифмовать, а кому-то «фу» отрывать пятки от земли, когда на кортах сидишь. Поменяйте призму восприятия, Ваше Сиятельство, и будет вам счастье.
Ух, Чертанова!
Когда хернёй не мается, оказывается, умная ведь баба. Я бы и сам лучше не сказал.
— Ну что, бойцы⁈ — крикнул я. — Все готовы к первому выезду⁈
Кортеж из восьми бронированных внедорожников с глухой тонировкой выехал из Москвы. Лучшие бойцы рода Кочетковых направлялись в областную Удалёнку, чтобы устроить сюрприз отставному пенсионеру Скуфидонскому.
Во главе кортежа ехал сам Кирилл Кочетков, родной брат патриарха и по совместительству глава Службы Безопасности рода.
Рядом с ним Гриша Малёваный.
Тот самый молодой человек крысоватой наружности, с необдуманных поступков которого и началась вся эта заваруха. К этому времени Гриша наконец-то отошёл от стресса, перестал шугаться людей и довольно быстро сориентировался в ситуации.
Сердце Малёваного-младшего наполнялось мрачной радостью при мысли о том, что он-таки отомстит. Пускай не своими руками, да… Но всё равно! Да и потом! Отдельное удовольствие Грише доставляло то, какие люди за него впряглись.
А значит он, Гриша, всё-таки величина, с которой нужно считаться.
Впрочем, что бы он там себе не надумал, роду Кочетковых он нужен был исключительно в качестве обвинителя.
За рулём первой машины кортежа сидел сильнейший физик Кочетковых, пускай и не обременённый особым интеллектом, зато мощный и безотказный мужик по прозвищу Ай-Ай.
— Глядите, Кирилл Борисович! — вдруг заорал Ай-Ай и тыкнул пальцем куда-то вдаль. — Глядите, какая колымага! — и заржал.
Действительно забавная поделка, — подумал СБшник, но по-настоящему его внимание привлекло другое. По встречной полосе прямо перед потешной машиной на огромных колёсах ехал мотоцикл марки «Харлам Давыдов». Как раз такой же, каким владел тот самый пенсионер, к которому они ехали на разборки. Да ещё и Гриша вдруг как-то внезапно побледнел.
— Вжж-ж-жжж! — байк стремительно промчался мимо.
— Это он? — спросил Кирилл Кочетков.
— Д-д-д-д-да, — мотнул головой Малёваный.
— Ай-Ай, твою мать! Разворачивай! Разворачивай скорее!
Глава 12
— … и в гостиной при свечах! — орал я во весь голос. — Он танцевал, как бо-о-о-ог! — а тут ведь хоть ори, хоть не ори.
— Но зато менялся на глазах! — акустическая система у «Харлама Давыдова» такая, что не переорёшь. — Только вспомнит шум доро-о-о-ог! — хоть фестиваль вокруг него собирай.
Но не!
Я не из этих эгоистичных недобропорядочных граждан, которые своим поведением взрывают пердаки у всей округи, я бы таким лично лица ломал. Но на пустой дороге и вдали от населённых пунктов, почему бы и не навалить звука?