Артефакт Несвицкого был как раз из такой вот запрещённой опасной неучтёнки.
По сути — кусочек плотного картона. Написать, нарисовать или нанести на него можно было всё, что угодно, но Андрей подсмотрел за отцом и напечатал на этом кусочке картона визитку. Что до действия, то…
Ничего неожиданного.
Артефакт был очень мощной и взрывоопасной чёрной меткой.
А активировался довольно просто. Стоило лишь нарушить целостность визитки, например, как будто бы случайно подогнуть её уголок, и запускался таймер. Не очень долгий, чуть больше двух минут. Так, чтобы владелец артефакта сумел спокойным прогулочным шагом добраться до безопасного места.
— Барышни, здравствуйте!
— День добрый.
— Боюсь, нас друг другу не представили, — улыбнулся Андрей и протянул Стекловой заряженную визитку. — Князь Несвицкий.
— Спасибо большое.
Внезапно у Тани сработала чуйка. Объяснить себе этот поступок она не могла, но своё «спасибо» произнесла, выставив руку вперёд, будто героиня плаката о вреде пьянства.
— Ваше Сиятельство, — сказала она. — Свои контакты вам лучше оставить нашему командиру Василию Ивановичу Скуфидонскому. Кажется, вы с ним уже виделись…
— Да брось! — хохотнул Несвицкий, всё так же продолжая протягивать ей бумажную бомбу. — Бери, пригодится. Сможете связаться со мной по поводу реванша.
— Наш командир запретил реванш.
— Пф-ф-ф!
Времени прошло уже не мало, и Андрей начал паниковать.
— А мы ему не расскажем, — подмигнул он девушкам. — Хочу ещё раз сыграть с вами, но на сей раз в полную силу и на хорошие деньги. Скажем, двенадцать миллионов? По два на человека, если выиграете…
Шестакова резко выдохнула, сжала кулаки, развернулась на сто восемьдесят градусов и уверенным шагом потопала прочь, лишь бы не слышать сладкие речи искусителя. Остальные девушки отреагировали спокойней. Да, мысленно они уже потратили эти деньги, но только-только заработанное доверие Скуфа оценивалось куда дороже.
— А если проиграем? — включилась в разговор Её Сиятельство Фонвизина.
И ответ на этот вопрос Андрей продумал как нельзя лучше. Он прекрасно знал, как можно запутать девушек.
— А если проиграете, — Несвицкий снова взглянул на Таню Стеклову. — Если проиграете, то вы, милое создание, будете должны мне свидание.
Где-то невдалеке раздался протяжный вой. Волков близ Мытищ не видели уже лет так-эдак тридцать, а потому становилось ясно — воет Шестакова.
— Спасибо, но нам не подходят такие условия.
Стеклова опять врубила режим терпеливого робота. Всё так же, как и там, в операционной Института во время допроса Дудкой. Односложные фразы, взгляд мимо и мимика на ноль.
— Ну не будьте вы такой снежной королевой, — улыбнулся Андрей, а про себя подумал: «Сука!»
Времени почти не осталось, секунд тридцать, и рванёт; если разделается с бомбой прямо сейчас, то только и успеет отойти быстрым шагом. А потому Несвицкий решил перейти к действиям и запихнуть визитку Стекловой в карман самостоятельно. Дескать, ты не сама взяла, потом найдёшь случайно.
Собственно говоря, он уже протянул руку, что сделать это, но вдруг упёрся в какой-то невидимый барьер.
Да и звуки вокруг резко утихли и стали глуше, будто ему на голову нахлобучили ведро.
— Эй! — заорал он и ударил по барьеру. — Эй, какого хера⁈
Девушки тем временем попятились от него.
— Какого хера⁈ ЭЙ! ВЫПУСТИТЕ МЕНЯ, ВЫПУСТИТЕ!!!
Ну что могу сказать?
Кабы артефакторы Несвицких зарядили свою бомбу чем-нибудь другим, то быть беде. Но они, по всей видимости, задумывались об инсценировке несчастного случая и выплеск сырой магии — самое то. Поди потом докажи, что это у жертвы какой-нибудь артефакт не коротнул.
Так что вот…
А сырая магия — это моя стихия. Смерть чувствует мертвечину, Стеклова по-свойски базарит с кактусами, Фонвизина раз взглянув на человека диагностирует ему дюжину болячек, а вот я — это я.
Как только молодой князёк запустил свой таймер, я почувствовал это сразу же.
Как?
Легко и просто. У меня на такой случай что-то типа ментальных усов есть, мяу-мяу. Вот я и ощутил, как сырец, который в своём обычном состоянии равномерно размазан по пространству, как масло по хлебушку, и который я собираю для своих атак, вдруг взял и потёк в одном направлении. Начал собираться и копиться в одной точке, а именно в руках у этого ублюдка.
И явно с тем, чтобы впоследствии рвануть.
Выскочив на улицу из домика администрации, я тут же понял всю ситуацию. Гад пытался буквально впихнуть Стекловой какой-то кусочек бумаги.
Решение пришло моментально.
Я просто взял и нахлобучил на этого урода купол. Не купол даже, а шар. В таком же мы с альтушками пролетели сквозь портал трещины. Всё-таки асфальт у Мороза тут не казённый и зачем ему, спрашивается, после взрыва асфальт перезаливать?
— Выпустите меня! — Несвицкий бился о барьер с отчаяньем загнанной крысы.
Кулаками дубасил, ногами и даже головой. Материться начал далеко не по-аристократически, но при этом и без пролетарской выдумки. Так, чисто срамные органы перечислял.
— Откройте! Выпустите!
А потом вдруг: Хлоп!
Контуры барьера резко обозначились красным. Как будто лягушка в микроволновке взорвалась… никогда не взрывал лягушек в микроволновке, если что, но именно так себе всегда это и представлял.
Земля, как говорится, пухом.
— Ой, — пискнула за спиной Натулёныш, зачем-то вылезшая обратно наружу.
— Ой-ой-ой, — пробасил следом Герман…
Княжеский сын — это, конечно, масштабно и значимо. Но сам случай чуть ли не бытовой, и потому вместо тайников Морозов вызвал самую обычную полицию. Звонить и поднимать министров тоже было совершенно незачем.
Потому что…
Ну вот если разобраться? Что случилось-то вообще, говоря казённым языком?
А случилось следующее:
Добропорядочный гражданин Российский Империи Скуфидонский В. И. мимоходом предотвратил использование опасного артефакта Несвицким А. В.
Увидел, понял, среагировал, всё равно что бабушку из-под колёс автобуса вытянул. А на мотивы и причины поступка Несвицкого гражданину Скуфидонскому насрать три кучи, потому что он не при делах вообще.
— Может, бомбист, — пожал я плечами, объясняясь с полицией. — Мало ли какие сейчас у молодёжи увлечения?
Камеры видеозаписи с парковки на моей стороне. Камеры из лавки «сувениров», которые до кучи ещё и звук писали, тоже на моей стороне. Все мои реплики в сторону юного князя были учтивы и доброжелательны.
Свидетели, опять-таки, на моей стороне. Аж десять с хреном человек, среди которых такие особы, как княжна Фонвизина и граф Морозов.
Да и, мать его так, здравый смысл тоже за меня впрягался изо всех сил!
Короче говоря, в клубе Германа мы провели на полтора часа дольше, чем планировалось изначально. Дождались полицию, дали показания, поговорили со следователем, а после поехали восвояси. Даже подписку о невыезде никакую не подписывали, потому что по факту — откровенно ни в чём не виноваты.
Честно говоря, настроение после самоподрыва Несвицкого не изменилось никак.
И более того, заиграло пуще прежнего. На обратном пути мы с альтушками по наводке Морозова даже остановились возле одной мытищинской шаурмянной, ведь если сам граф рекомендует шаурму, то это что-то, да значит.
Увы и ах, сам не приобщился. Мы с Лёхой наелись за столом и были сытыми, да и с собой брать никак не вариант, поскольку самая вкусная шаурма в разогретом виде превращается в непонятное хрючево с горячими огурцами.
Но девки вроде как остались в восторге. Набегались по лесам, воздухом надышались и теперь уплетали за обе щеки.
— Недурственно, — даже Её Сиятельство заценила.
Поели. Затем Фонвизина быстренько «полечила» меня и устранила из организма весь алкоголь, после чего мы поехали дальше до дома.
И уже где-то на МКАДе мне внезапно позвонил Морозов. Хотя, как сказать, «внезапно»?
— Василий Иванович, — спокойным деловым тоном сказал Герман. — У меня тут Несвицкие были…
Ожидаемо. Как бы я ни надеялся спустить ситуацию на тормозах, это было маловероятно. Стало быть, вот и новая вражина стучится в двери.
— Очень злые, — продолжил Мороз. — Искали тебя.
— Меня? — уточнил я. — Прямо вот меня, по фамилии?
— Да, — ответил Герман. — Тут либо блогерша подгадила, либо следователя прожали; князья всё-таки. Либо и то, и другое.
— Так, — кивнул я. — Ну, допустим.
— Допустим, ага, — хохотнул Мороз. — Что ещё сказать? Заявились господа Несвицкие сразу же с тяжёлой артиллерией, на танках. Раскурочили мне, паскуды, всю парковку…
Ну вот. А я ведь так отчаянно старался её спасти.
— … изволили быковать, — продолжил Герман. — Ту уж не обессудь, но камеры я им сам дал посмотреть. Чтобы поняли всю ситуацию.
— Это правильно.
— Ага. Правильно, но не помогло. Менее злыми они от этого не стали. А даже наоборот.
— Тебя-то не тронули?
— Ах-ха-ха! — заржал Мороз. — Меня попробуй тронь. Я быстренько все свои связи поднял, чтобы их выпроводить. А то не хватало, чтобы они мне площадку разнесли. Мало ли, что у них в башке творится?
— Да чёрт его знает, — согласился я.
— Короче говоря, Скуф, вот так. Я тебя предупредил, — сказал Герман. — Жди, что вот-вот к тебе заявятся.
— Заявятся, значит, поговорим.
— Не будут они с тобой разговаривать, Скуф. Ты лучше…
— Это ты лучше мне скажи, — перебил я Мороза, — когда квадроциклы доставишь? Девки честно выиграли! Хотят кататься! Да я и сам не прочь.
— Ах-ха-хах! Духом не падаешь, да? Завтра по утру жди.
На том наш разговор подошёл к логическому концу.
Что ж…
— Будем воевать, Алексей Михайлович.
— Чего?
— Воевать, говорю, будем!
— А-а-а-а, — протянул друид и мечтательно уставился в окошко. — Дело хорошее. С родителями убитого мальчика?
— «Родителями убитого мальчика»⁈ — я аж чуть фуре в бочину не въехал. — Лёх⁈