— Понимаю, — кивнул я и постарался взбодриться.
Как бы оно там ни было, а Скуфидонский в грязь лицом не ударит! Будем считать, что это моё последнее испытание, а завтра не то что выходной… завтра объявляется отсыпной в прямом смысле этого слова.
— Пойдёмте.
Заговорили не сразу. Сперва долго шли молча. Раскатанная грунтовая двухколейка, вечер, звёзды, всё ещё сочная и летняя природа, несмотря на начало осени. Лес кронами шелестит, сипуха Лёхина мышей пугает… ну красота же.
И для меня эта простая красота — повседневность, а вот княжна явно что потерялась.
Шла, глазела, улыбалась чему-то своему.
— Кхм-кхм, — и лишь на подходе к озеру начала. — Хотела поблагодарить вас, Василий Иванович. Та сцена, невольными свидетелями которой мы стали…
— Когда через дырку в заборе подглядывали?
— Именно, — Фонвизина даже соизволила хохотнуть моим изысканным остротам. — Так вот. Не знаю, как, но под вашим благотворным влиянием моя дочь заинтересовалась бизнесом. Вы даже не представляете, какая это радость для меня!
— Правда?
— Да! Я ведь её никак не могла заставить хотя бы попытаться вникнуть, а тут вдруг сама учуяла родовые интересы. И ведь как отстаивала!
— Знаете, Елизавета Григорьевна…
Я подумал, соврать или не соврать насчёт лидерства в группе «Альта», но тут вдруг понял, что сам с этим делом немного запутался.
— Полевым лидером отряда я вашу дочь назвать не могу. Всё же специфика дара, сами понимаете. Боец поддержки. Но лидером коллектива… да, вполне. Она вообще у вас молодец. Ответственная, сообразительная и духом очень сильная. Часто замечал, что для других девочек Оля — явный пример для подражания.
Так ведь? Да вроде так. Девки ведь все раз за разом отличиться успевают, но эта рыжая бестия у них в качестве хребта. Житейского такого, человеческого. Стеклова — это дисциплина и упёртость, а вот она именно что воплощение воли эдакой непокорной. Никто не лучше никого, никто не хуже никого, но вот так…
— Вы мне как будто про чужого человека рассказываете, — улыбнулась Фонвизина, а сама аж засветилась от гордости.
— В своих мы всегда детей видим, — ответил я. — Всё время они нам несмышлёными кажутся.
— У вас же, вроде нет своих детей? — удивилась княгиня и тут же понимающе кивнула. — Сестра?
— Сестра, — подтвердил я.
О том, что мы уже подошли к озеру, я понял лишь по деревянному стуку помоста под ногами. За беседой как-то вдруг от всего отключился.
— А хотя, если уж на чистоту, я ведь её мало знаю, — вдруг продолжила Елизавета Григорьевна о личном. — Друзьями нас не назовёшь.
После тяжкого вздоха княжна остановилась и уставилась на воду.
— Я ведь её без отца растила, — сказала она и усмехнулась. — Отец её там, на той войне остался, которую все мы прошли. Не подумайте, что ною. Это я сейчас не про грязные волосы и перманентную усталость молодой матери, помощников по хозяйству у меня хватает. Это я сейчас про то, что пришлось тащить на себе все дела рода. Бизнес, производство, да ещё и дар… Это же не только сила, но и обязательства…
Ещё один вздох.
— Вчера только принц датский приезжал с подагрой, — тут уже и я не удержался от смешка. — Ну как ему откажешь? Ведь отчасти из таких вещей и складывается внешняя политика.
— Понимаю вас прекрасно, Елизавета Григорьевна. И понимаю ваши опасения. Молодой девушке обязательно нужен перед глазами пример крепкого обстоятельного мужчины, на которого она может положиться и…
Чуть было «ой» не вырвалось. Эта княгиня внезапно положила голову мне на плечо.
— Василий Иванович, — мурлыкнула Фонвизина-старшая. — А расскажите о себе, а? А то ведь засекречено всё, никакой информации про вас не достать…
Ну и я рассказал. Ровно столько, сколько посчитал нужным, но явно чуть больше, чем человеку со стороны.
Тепло почему-то на душе так стало. Светло. Приятно.
Влюблённость? М-м-м… а чёрт его знает. Не мальчик я уже давно, чтобы голову терять в гормональных всплесках. Не задурею, хоть убей.
Но если вдруг это и она, то самая что ни на есть правильная на свете. Такая, при которой первым делом думаешь не о сиськах Елизаветы Григорьевны, а сиськи тем временем есть, и они диво как хороши, а о ней… сейчас как феминист скажу… о ней как о личности.
Интересной. Сильной. Правильная аристократка старой закалки, сильный маг с сильной дочерью и сильным родом, ну явно не кандидат на то, чтобы не перезвонить по утру. Хорошая женщина. Очень хорошая.
И несмотря на голову на плече, что, мягко говоря, знак симпатии, позволять себе лишнего я не собирался.
Так мы и проговорили, стоя на берегу озера и разговаривая о всяком, аж до самой полуночи.
— Приезжайте как-нибудь в гости, Василий Иванович, — сказала княжна уже по пути домой.
— Польщён приглашением Вашего Сиятельства, но лучше уж вы к нам. Только с неофициальным визитом, — улыбнулся я. — Без проверок.
— Тю-ю-ю! — махнула рукой княжна и, к моей немалой досаде, отлипла от моего плеча. — Какие проверки? Можете считать за неумелый комплимент, Скуфидонский, но теперь я понимаю, что группа «Альта» в надёжных руках.
— Вы-то да, — согласился я. — А вот Суматоха?
— Она вроде бы тоже оттаяла. И кстати, я всё никак не могу взять в толк почему…
И тут.
— Жёстче! — раздался крик откуда-то с поля. — Глубже! Давай же! Ещё! Ещё! Засаживай, как поле по весне!
— Да я засаживаю, Ваше Благородие, засаживаю!
— Глубже! Жёстче!
— Поверьте, я стараюсь, как только могу!
Вместо луны эту ночь своею ослепительной белизной освещала голая задница Кузьмича, что энергично дёргалась где-то на стогу сена…
Мужчина сидел в кресле. Мужчина гладил кота, лысого и толстого, как и он сам.
Перед мужчиной суетился человечек, которого в присутствии этого мужчины и мужчиной-то назвать было сложно. И суетился — не то слово. Пресмыкался, лебезил, а после каждого сказанного слова глупо улыбался и заискивающе заглядывал в глаза, чтобы проверить — правильно ли всё сказал.
— Успокойся, — попросил мужчина. — И переходи сразу к делу.
— К делу? Э-э-э, да, сразу к делу, — человечек распахнул ноутбук.
Затем несколько раз чертыхнулся на предмет того, как же долго всё грузится, а затем, наконец, включил запись.
— Вот! — сказал он. — Вот, смотрите…
А на экране шла ничем не примечательная запись с внутренних камер «Имперского Базара».
— Вот-вот, видите, — человечек тыкнул пальцем прямо в компанию молодых девушек, тоже вроде ничем не примечательных, вот только…
— Хм-м-м, — протянул мужчина.
Одна из девушек не отображалась на видео. Всё её лицо и тело было как будто-то специально заблюрено. Можно было бы списать на брак в работе электроники, но:
— Смотрите, пятно за ней ползёт, куда бы она ни двинулась. И это оригинальная запись! — поспешил сообщить человечек. — Никто к ней и пальцем не прикасался, я вам клянусь! А вот другая…
Другая запись — с парковки пейнтбольного клуба «Морозов». И вновь та же самая компания девушек, и вновь та же самая история. Все отображаются нормально, а вместо одной расплывчатое пятно.
— И ещё, — сказал человечек, свернул видео и открыл десктопную версию блога некой барышни под ником «Натулёныш», наскролил на нужный пост и включил воспроизведение.
Если просматривать видео на телефоне да при этом не специально не всматриваться в то, что происходит за спиной блогерши — то всё, вроде бы, нормально. Однако и здесь сам собой образовался этот странный, прямо-таки сверхъестественный «брак».
— Мы пробили всех остальных, — на опережение начал рассказывать человечек. — Узнали все имена, все фамилии, да и вообще всю информацию, что есть в наличии. Это она, точно вам говорю. Служит в специальном отряде «Альта» при Институте Одарённых под командованием некого Скуфидонского. Что за человек, пока непонятно, но мы изучаем вопрос.
— Хм-м-м, — снова протянул мужчина.
Затем согнал кота — кот от такого обращения недовольно зашипел — поднялся, подошёл к компьютеру поближе и внимательно вгляделся в картинку.
— А ты уверен, что это она?
— Уверен, — будто собака-головокивака на приборной панели, замотал башкой человечек. — Точно она, уверяю вас. Вот она — эта паскудная воровка! Просто волосы из зелёного в розовый перекрасила…
Глава 22
Сингапур
5 лет тому назад
Город был большим.
Город был красивым.
Город входил в топ-5 самых безопасных мест этого мира, но вовсе не по причине благополучия его граждан или привитых им с детства моральных ценностей и ориентиров. О, нет! Где-то между дорого-богатых, сверкающих огнями стеклянных небоскрёбов, здесь до сих пор ютились трущобы, свёрстанные из кусков профнастила, мусора и такой-то матери. А на первых этажах самих небоскрёбов — это к слову о моральных ориентирах — нередко были открыты бордели, бары и даже опиумные курильни.
Но вернёмся к безопасности. Дело было не в количестве правоохранителей на душу населения. И даже не в строгих законах, которые подразумевали смертную казнь чуть ли не за каждый чих.
Дело было в азиатской ментальности.
А точнее, а ментальности азиатской преступности. Правильные триады воплощали собой нигде неписанное правило: «Не гадь там, где кормишься» и сами поддерживали порядок на своих улицах.
Если дело касалось чего-то, никак не связанного с делами… а вот, к примеру, безумный маньяк поселился на районе.
Так вот для его скорейшей поимки триадам было не зазорно посотрудничать с полицией; связи с ней были очень даже тесными. Порой даже не поймёшь, где заканчивались одни и начинались другие.
Кланы, банды, группировки — как ни назови — разделили Сингапур между собой и основали монополию на жестокость. Грабить, убивать и заниматься прочими тёмными делишками разрешено было только им.
И горе тому одиночке, который рискнёт перейти им дорогу.
Как таковая аристократия в городе сложиться не успела. Город-государство ещё не привык к самостоятельной жизни после тысячелетий пребывания под колониальным гнётом то одной, то другой империи. И потому-то все самые сильные одарённые предпочитали строить карьеру внутри триад.