Хватило…
— Прости, Аймурат, но вот это точно не моё.
— Э-э-э-э, — брат Тамерлана покачал головой. — Ну как так-то⁈ Батыр, он во всём батыр! — и снова всучил мне здоровенный композитный лук с кучей наворотов.
— Ну… ладно, — сказал я. — Допустим.
Встал, как учили — ноги на ширину плеч, левое плечо вперёд, подбородок повыше — наложил стрелу, зажмурил один глаз, начал натягивать тетиву и — прунь! — опять порвал.
— Ну не моё, говорю же!
— Ладно-ладно, — бородатый улыбнулся и похлопал меня по плечу. — Всё равно батыр!
Батыр я или не батыр, мы выясняли вот уже несколько часов кряду. Зачем-то. Зачем — даже не представляю, но сам я даже не заикался на этот счёт, не спорил и звание не отстаивал. Оно как-то всё само случилось.
Итого:
Бревно я уже метал, с тройкой лошадей в перетягивание каната играл, и да простит меня Мишаня, отжимал медведя от груди.
Честно говоря, я вообще не понял, как мы здесь оказались! Как будто морок какой-то! Вот мы с Шестаковой убиваем эту грёбаную Сколопендру. Вот выбираемся наружу.
Вот к Дворцу Достижений в компании ордынских пограничников приезжают люди Гринёва. Вот Ирка объясняет им за Чао и его сознательность и перевоспитание, вот мы грузим Чао в машину, вот мы стоим, переводим дух и дышим воздухом, а потом вдруг р-р-р-р-раз, и вот: уже посасываем кальян, сидя на тахте во дворике семьи Батхуяг.
То, что ордынцы на своей земле ребята дружелюбные и гостеприимные — это как бы непреложный факт; это всем и без меня известно, так что не удивлю. Но! Семья Тамерлана в своём гостеприимстве оказалась какой-то… какой-то яростной! Непримиримо-дружелюбной и ультимативно-гостеприимной!
Отказать им просто не получилось!
Закрутили, завертели! А поехали, Василий Иванович, а мы тебя не можем просто так отпустить, а это как же так гостя не уважить⁈ А вот тебе вино попробуй; это с нашего виноградника. А давай танцовщиц пригласим, а давай на лошадях покатаемся, а давай то, а давай сё…
Короче…
Прямиком из Дворца Достижений Атырау мы почти сразу же попали за праздничный стол. Дамир, племяш Тамерлана, сказал, что с мэрией города сам всё утрясёт и за ущерб рассчитается. Мол, так и так, наши пограничники недоглядели, а потому и косяк за нами. Да и в целом, мой интерес в истории со Сколопендрами — вытащить из плена своих девок, а дальше уже пускай специально-обученные люди разбираются.
Закрыл я для себя этот вопрос.
Сколько ехали и куда, рассуждать не берусь, потому что в пути немножечко задремал от усталости. Всё-таки потрепала меня банши знатно, и мозгу требовалась перезагрузка.
Вздремнул я, получается, а когда проснулся, мы уже были здесь.
— Я тут всё детство провёл, — неловко улыбнулся Тамерлан.
И всем бы, блин, такое детство!
Трёхэтажный дворец посреди степи. Беленький, чистенький, весь в вензелях и барельефах. Прикидывать квадратуру даже не берусь. Ни дома, ни уж тем более придомового участка — такое чувство, что ограда уходила куда-то далеко за горизонт.
У дома — прудик с карпами на восточный манер, за домом — конюшня. Гостевых домиков вообще не счесть — турбаза настоящая или кемпинг. Изнутри домики представляли собой махонькие такие однокомнатные квартирки-студии без кухни, но всё равно.
Было их настолько дохрена, что каждой альтушке свой собственный выделили. А нас с Лёхой вообще объявили батырами и настояли, чтобы мы заняли крыло в хозяйском доме.
Затем семейство Батхуяг дало нам буквально пятнадцать минут привести себя в порядок, и понеслась.
— Пойдём-пойдём-пойдём, Василий Ива-а-а-аныч! — увлекал меня за собой Аймурат. — Дорогой ты мой, тебя одного ждём! На том свете отдыхать будем, а сейчас веселиться надо!
Погода позволяла, а потому сели на улице. За длинным столом собралось человек, не соврать, пятьдесят. И каждый приходился Тамерлану ближайшим родственником, а уж кто кем — тут сорян, как говорится, но эту информацию с наскока не освоить.
Кроме Дамира и Аймурата, мне хорошо запомнился лишь один пузатый сумрачный господин в белых кожаных туфлях — уж больно он меня взглядом сверлил. Ну, честное слово, как будто я ему денег должен! В остальном же — радушие как оно есть; искреннее и прямо вот через край. У нас всё-таки менталитет северный, более сдержанный, и такое бурное выражение чувств может показаться наигранным, но… это в нас скорее проблема, а не в них.
Итак…
Живая восточная музыка, живые кареокие танцовщицы — сисястенькие и в юбках из монет — вино, веселье, ну а стол… о-хо-хо. Вот… не хочется грешить на Кузьмича. Он в курсе, что продукты — это самое последнее, на чём я хотел бы сэкономить, но всё равно таких фруктов в Подмосковье сроду нам на стол не доставал.
Дыни без преувеличения — мёд. Персики чуть не лопаются от сока, а виноград такого калибра я вообще никогда не видел — размером чуть ли не с бильярдный шар. Кстати! Особенно этим виноградом заинтересовались Лёха со Стекловой. Друиды сплёвывали косточки в руку, а потом без палева пихали их по карманам.
А это значит, что новый стартап уже на подходе. Как с куста; не успели ещё арбузы забыться. Когда только всё это успевать?
Ну да ладно!
К столу:
Фрукты, орехи, свежий хлеб из тандыра, разноцветные восточные сладости, от которых аж зубы слипаются, и, конечно же, мясо. Барашкин шашлык. Сказочный настолько, что аж материться хочется. Корейка, стало быть, и мякоть. Хрустящий жирок, тающие коллагеновые прослойки, да и сама плоть прямо по волокнам расходится.
— У-ууууу, — в какой-то момент голодная после плена Шестакова чуть в белково-углеводный обморок не отправилась; дорвалась девка до вкусного.
Так… что ещё?
Отдельная песня — это вино. Обычно я полусладкое не приемлю. Пускай оно хоть сто тысяч миллионов будет стоить и выросло на самом козырном склоне самого козырного региона Франции, один хрен.
И не столько из-за предрассудков насчёт того, что это девочковый напиток, сколько из-за понимания: любое полусладкое вино — это сухое вино, которое испортили сахарным сиропом.
Так вот.
То, что подали к столу Батхуяги, было не просто полусладким, а прямо-таки сладко-сладким, но… это было вкусно! Домашнее креплёное фруктовое вино — вообще из другой оперы. Это не про аристократию; не про снобов с пресными рожами, которые катают по нёбу глоточек и чего-то там рассуждают про землистые нотки. Вино Батхуягов — это про веселье в кругу своих. Пить его надлежало быстро и помногу.
Во всяком случае позолоченный кубок с рубинами, который вручил мне лично Аймурат, был не менее чем полулитровый.
— За возвращение нашего Тамерланчика! — заорал один из старших братьев нашего хакера. — До дна, до дна, до дна!
И весь напряг, связанный с кланом Сколопендр, Сингапуром, разрушенным мостом, пленённой сестрой и прочим-прочим-прочим, наконец-то меня отпустил. Фактически оно всё закончилось ещё утром, но мозгами я понял это только сейчас.
Ещё один тост — на сей раз в честь гостей — и Дамир потащил нас с Лёхой на свои игрища. Причём сперва просто хотел похвастаться какими-то породистыми конями, а потом слово за слово и давай нас на предмет батыра проверять.
А мы, как дети, только и рады были.
По факту, мы с Лёхой батыры и есть. Богатыри то есть. Вот только в империи это название подзабылось, и традиции европейщиной обросли. А тут батыров чтят.
— Лёха-батыр, давай теперь ты! — это Аймурат передал Чего другой лук.
И вот тут друид не оплошал. Попал в мишень с пятидесяти — кажется — метров. Не в яблочко, конечно, но всё равно очень близко.
— Ай да Лёх-батыр! — за это его тут же подхватили и начали качать на руках. — Ай да молодец!
Не знаю, с чего у них тут культ Михеева процветает, но о нём ордынцы явно наслышаны куда лучше, чем обо мне. Ну хоть тут секретность работает. Хотя бы немного.
— Пойдёмте за стол! — скомандовал Аймурат, и на том батырские игры наконец-то закончились.
Начало темнеть.
Вокруг застолья зажглись факелы, на танцовщицах стало чуть меньше одежды, а музыканты пересели с национальных духовых на национальные ударные. Не помню точно, как эта их штуковина называется — то ли дарбука, а то ли дарабука… короче, кожаный такой барабанчик на длинной ножке.
И тут я заприметил, что Ира вместе с Шестаковой почему-то не участвуют во всеобщем веселье. Сидят невдалеке за отдельным столиком и о чём-то активно трут.
— Вась! — крикнула сестра, увидев меня. — Вась, иди сюда скорее!
Зев пещеры открывался прямиком на извергающийся вулкан. Александр Борисович Алёшин сидел на каменном троне, высеченном прямиком из чёрной породы, и наблюдал за шоу. Потому как больше наблюдать здесь было незачем.
Чуток сталактитов, чуток сталагмитов, черепа по полу, да вот и всё. Жилище Чамары изо всех сил стремилось к минимализму.
Да, за спиной часть пещеры отделялась шёлковой ширмой, за которой находилось ложе суккубы. Гигантская постель с кучей подушек, свечи, бутылочки с маслами и какие-то странные качели с потолка, но… туда его не приглашали.
Хотел ли он туда?
О, да!
Но как бы ни была хороша Чамара…
— Не заманишь нас сиськами мясистыми, — твёрдо решил для себя повар.
За годы изнурительной работы его пирамида потребностей изрядно деформировалась. Да и юношеский спермотоксикоз уже не так бил по мозгам. Так что теперь, когда демоница торчала ему одно желание, он не собирался размениваться на несколько минут плотских удовольствий.
Нет-нет-нет…
Такой шанс нельзя слить так глупо.
— Скучал? — раздалось со стороны входа.
Хозяйка пещеры вернулась. Соблазнительно покачивая бёдрами, она подошла к трону, присела на подлокотник и как будто бы невзначай прижалась грудью прямо к лицу повара.
— Не передумал?
— Нет, — стиснув зубы ответил Алёшин и закинул ногу на ногу.
— Ну, как знаешь, — Чамара зловеще улыбнулась и передала повару пробирку с красной люминесцирующей жидкостью. — Это эссенция Ада.