— Короче, — попросил я. — Что происходит?
— Я не егерь, — как на духу признался парень, а потом кивнул на своих друганов. — И они тоже. Мы — камердинеры Его Величества, а эта форма — единственное, что нам удалось раздобыть. Просто мы подумали, что если бы подошли к вам качестве официантов, то вы бы и слушать нас не стали, а уж тем более…
— Погоди-погоди-погоди, — нахмурился я. — Повторяю: что случилось?
— Его Величество срочно вызывает вас к себе.
Клоунада какая-то, если честно.
— Через камердинеров? — уточнил я. — А личная императорская гвардия для таких заданий не годится?
— Василий Иванович, пожалуйста, — взмолился Глухов или Не-Глухов, тут уж хрен поймёшь теперь, кто он на самом деле. — Его Величество сам вам всё объяснит. Пожалуйста, проследуйте за нами, это очень важно, пожалуйста.
Не припомню, чтобы когда-нибудь слышал столько «пожалуйста» на один абзац текста. Да притом таких искренних.
Что ж…
Если всё правда, то это действительно важно. А если неправда, то ребятам не поздоровится за то, что оторвали меня от Лизы и планов на неё.
— Хорошо, — кивнул я. — Веди…
— Скуф, — прохрипел Николаич. — Хорошо, что ты пришёл.
Чёрт…
Говорили мне, но недоговаривали. Видеть Величество в таком состоянии было откровенно больно. Бледный, взмокший, прямо вот никакой. Ещё и худющий, будто царь-государь из мультяшных экранизаций сказок.
Переодетые камердинеры Петра Николаевича действительно провели меня в императорские покои. Всю дорогу ребята воровато оглядывались по сторонам и чуть забегали вперёд, чтобы посмотреть, не идёт ли кто нам навстречу.
А как только довели меня до места, растворились. Будто сквозь землю провалились.
Внутри меня действительно ждал самодержец Российской. Величество лежал на постели за задёрнутым плотным балдахином. Окна тоже были наглухо зашторены, а из иллюминации светил один-единственный настенный ночник. По всему складывалось впечатление, что свет доставляет Величеству если не боль, то раздражение.
На императоре была насквозь мокрая шёлковая пижама. Лежал он, раскутавшись, уставившись куда-то в потолок, и такое чувство, что даже не сразу заметил моё присутствие.
— Пётр Николаевич, — всё, что я мог сказать на эту картину, да ещё головой покачать.
Хреново Императору.
Очень хреново.
Вот только как так-то⁈ Если уж моя зазноба, которая, судя по её словам, уже давно приставлена к монаршему телу, не смогла с этим справиться, то хворь Петра Николаевича явно магического свойства! Неужели травит сука какая-то, или проклятье наложили⁈ И почему никто ничего делает в таком случае⁈
— Пётр Николаевич, что случилось-то?
— Тише, Скуф, — кое-как приподнялся на локтях Величество. — Я говорю, а ты пока что слушаешь. Сложное время настало, Скуф, и ты должен выполнить свой долг перед Империей. Я ведь тебе самое дорогое доверил, ты же помнишь? Самое дорогое, — повторил император и как будто бы начал залипать. — Самое дорогое доверил…
— Пётр Николаевич?
— Да, — взгляд самодержца снова прояснился. — Ты ведь не мне лично служишь, Скуф. Ты же не Столп Петра Николаевича, верно? — а тут Величество даже хохотнуть умудрился. — Ты династии служишь. Так послужи наследнику. Верой и правдой послужи, без тебя сейчас никак не получится, сложное время, очень сложное…
— Ваше Величество, я свою клятву прекрасно помню, — ответил я. — И всё, что в моих силах, обязательно сделаю. Другой момент, что не очень-то жалует меня твой наследник, и боюсь, что…
— Петька-то?
— Пётр Петрович, — кивнул я.
— А причём тут Петька? Ты не понимаешь, что ли? У меня же дочь…
Так…
Бредит Величество.
Явно не в себе, раз про дочь вспомнил.
То, что дочь была — это факт. Да только погибла она вместе с первой императрицей во время давнишнего покушения на чету. Николаевич тогда только-только вслед за отцом на престол взошёл, и очень уж многие хотели молодого императора прожать. Перемены, как говорится, время возможностей, вот стервятники и налетели.
А когда поняли, что не тот у Николаича склад характера — что не будет он по правилам всяких теневых правительств и серых кардиналов играть — то и убить попытались. Раз двадцать, если память не изменяет, и всё мимо.
Порядок мы тогда вместе наводили и таки навели, но вот то чёртово покушение на теплоходе…
Я себя даже корил какое-то время. Хотя находился в то время совсем в другой стороне и занимался другими важными делами, и все они во благо Империи вершились.
Прорыв в те времена случился. Сразу несколько трещин и некоторые внутри городской черты. Всё внимание на них сосредоточено было, вот гады и улучили возможность.
Это ещё задолго до войны дело было.
Ну и вот…
Видимо, что-то переклинило в голове у Николаевича, раз он про это не помнит. Жар, бред, помутнение. И не такое люди забывают.
— Пётр Николаевич, ты меня извини, пожалуйста, но Петя — твой наследник.
— Нет!
— Дочь твоя ещё во младенчестве умерла…
— Да нет же! — Величество зашёлся в кашле, а когда перебор, продолжил на удивление тихо и спокойно: — Не так всё было. Тут Пётр Николаевич нашёл в себе силы сесть на постели. Сел, оглянулся и улыбнулся недобро.
— Слушает нас, — сказал он. — Знает, что дочь моя Императрицей стать должна. Вот только не знает, кто она и где. Выкуси, Петь. Не доберёшься.
Бред? Паранойя?
— Боюсь, Ваше Величество, что я тоже не знаю, кто она и где.
— И ты тоже не знаешь, — кивнул Пётр Николаевич и рухнул обратно на постель; от напряга аж испариной покрылся. — И никто не знает, кроме одного-единственного человека. Спроси у моего начальника охраны, как всё было.
Так…
Начальник охраны, значит? Кто там сейчас в лейб-гвардии адъютантом значится? Они же там меняются часто; на пенсию уходят, будто на урановых рудниках перетрудились. Как срок вышел, так сразу со службы и бегут.
А вот конкретно сейчас, кажется…
— Я правильно понимаю, что мне нужно связаться с Милославским?
— Да нет же! — повысил голос Величество, вновь закашлялся и прохрипел из последних сил: — Не с ним… а…
И… потерял сознание?
Засопел бедняга.
А загадка не совсем и загадка. Если информацией располагает не нынешний генерал-адъютант, значит, ей располагает тот, кто был в чине во время того давнего покушения. А кто тогда был в чине? А хрен его знает. Не помню…
Но выясню. Потому что ситуацию это меняет коренным образом.
И… если всё это не игры больного разума Петра Николаевича, то будет очень здорово отодвинуть Петеньку подальше от престола, потому как его правление ничем хорошим не закончится. Англичанин до мозга костей на троне Российской Империи? Принц кембриджский в качестве канцлера?
Так себе затея.
Петя, ещё не будучи на престоле, активно продвигал идеи раздачи концессий на освоение российских недр всяким сэрам-пэрам. Дескать, у них технологии технологичнее и качать чужие ископаемые опыта больше. А дорвавшись до короны, может и территориями начать швыряться. Были в истории прецеденты.
Зная наш народ, без бунтов не обойдётся. Удачных или неудачных, не суть, но гасить их будут жёстко.
Да и зачем вообще начинать эту остросюжетную свистопляску, если её можно не начинать?
Ну а если всё бред…
То, как ни крути, воля Императора, а я ей повиноваться должен. Так что выясню всё самолично.
— Не переживайте, Ваше Величество, — сказал я и вышел прочь.
Спустился в главный холл. Сон на сегодня отменяется, но нужно сказать всем своим, что уезжаю. Особенно Елизавете Григорьевне, чтобы между нами не вышло двусмысленных недомолвок — а то руку попросил и как будто бы в кусты прыгнул.
А впрочем, вот же и альтушки. Видимо, наконец-то натанцевались, угомонились и двинули по своим комнатам спать; всё-таки у девчонок ещё целый завтрашний день в запасе на то, чтобы хлебнуть аристократической жизни.
— Кадеты! — крикнул я, подзывая девушек к себе, и в этот же самый момент…
— Бах! — выстрел.
Раздался он сразу же везде и отовсюду, и от него у меня внутри сразу же похолодело. Этот звук ни с чем не спутаешь. Так стреляет Царь-Пушка.
Изначально этот памятник литейного искусства был просто памятником. Лишь спустя несколько сотен лет для него выковали подходящие ядра, и лишь спустя ещё несколько додумались зачаровать и превратить эту бронзовую махину в артефакт. Не помню, где точно пушка расположена территориально, но её выстрел сейчас был слышен по всей Москве.
И да…
Самое что хреновое…
В новейшей истории Царь-Пушка стреляла всего лишь в трёх случаях. А именно: начало войны, конец войны и, мать его так, смена монарха.
Не смерть и не воцарение, а именно, что переход власти. Поскольку совсем без власти страна быть не может.
И не успел грохот окончательно стихнуть, как с улицы в холл вошли люди в форме личной императорской гвардии. Много. С оружием. Вот ведь сука! А Петенька не так прост; разыграл всё как по нотам!
Нашёл повод — спасибо баронессе Шестаковой — собрал весь цвет Империи в одном дворце, окружил его, и вперёд. И действовать начал в самое гадкое время, пока все спят. Чую кадровые перестановки. Отстранение неугодных, приближение угодных, и всё это произойдёт одним махом за несколько судьбоносных часов.
Чёрный, мать его, обед, вот только надеюсь, что без обезглавливаний.
И в нашу сторону, кстати, тоже двинулись. Сразу же. Немолодой гвардеец расплылся в улыбке, лишь завидев меня, а рожа его как будто бы мне знакома…
— Скуфидо-о-онский! — протянул урод. — Вот и свиделись снова!
Ну точно же! Это тот самый лейб-гвардейский командирчик, которого я потушил возле цирка Сакраменто. Как его там?
— Чичканов, — небрежно отдал честь гвардеец. — Виталий Евгеньевич. У меня документы на ваш арест, — и протянул мне бумагу. — С подписью Его Величества Петра Петровича, всё как полагается. Вам вменяется убийство двух иностранных подданных…