— «Спасение», — скомандовал я. — Сюда! Живо!
По пути проломив голову очередному монстру, красный шар метнулся к нам из самой гущи сражения.
— Так… Ладно, — сказал я, обхватил артефакт руками и как можно крепче прижал его к груди.
— Василий Иванович, что вы делаете?
— Вышвырни меня отсюда! — закричал я. — Со всей силы и как можно выше!
Как правило, у студентов нет денег на то, чтобы бухать в центре Москвы. Однако бухать в центре Москвы очень хочется. Так лучше чувствуется дыхание времени, да и пульс поколения прощупывается на раз-два.
Ну а прикоснуться к вечности и стать свидетелями исторических событий из первых рядов — это вообще чуть ли не обязательно. Притяжение между приключениями и задницей оказалось непреодолимым. С самого утра в столице происходило чёрт пойми что, но это чёрт пойми что было безумно интересным.
А потому…
Лысый студент Максимка знал вариант. Пожарная лестница в переулке за одним мажорным барчиком вела на крышу, с которой открывались чудесные виды. Тот самый первый ряд.
Солнышко светило.
Радио молчало.
С собой у ребят была канистра изумительного напитка. Не-первый-день-студент, Максимка при помощи водки, сгущёнки и молотого кофе изготовил свою собственную элитку. До сих пор молодой организм достойно справлялся с таким количеством сахара, а потому напиток шёл на ура.
Растянувшись на кровле, Максимка с улыбкой на устах вспоминал свои приключения в лагере сатанистов. Жаль только, что рассказать о нём товарищам было категорически нельзя. Чёртова подписка о неразглашении.
Однако тут начала вершиться новая история.
Несмотря на чистое, безоблачное небо, по лицам студентов скользнула тень.
— Чего это такое? — прищурился один из них, вглядываясь ввысь. — Это птица что ли?
— Не, — ответил второй. — Кажется, это самолёт.
— Вы оба не правы, господа, — хохотнул Максимка и сделал добрый глоток из баклахи. — Это Василий Иванович Скуфидонский.
— Кто?
Набирая скорость, чёрная точка в небе падала всё быстрее и быстрее. Вот она вдруг вспыхнула пламенем, будто метеорит и пропала за крышами домов. Где-то там, по идее, должна была находиться Красная Площадь.
Сперва, — ды-ды-дых! — до студентов долетел звук.
Потом пришла ударная волна. Приятная, будто от басов на концерте. Ну а следом за ней…
— Ох ты ж ***, ****, — сказал Максимка и подскочил на ноги. — Ух ты ж **** твою **** так её ****, ****!!!
Следом за звуком и вибрациями пошла третья, мясная волна. Остро пахнущий морепродуктами фарш вперемешку с ошмётками хитина и фрагментами гигантских тентаклей, будто цунами пошёл по Москве.
Тем днём фрагмент клюва кракена поломал Максимке тазобедренный сустав. Но тем даже лучше! В больнице, вдали от выпивки и прочих соблазнов — и до 25-го числа включительно — он наконец-то дописал свою книгу.
Издался, прославился, на гонорар купил себе целый килограмм фисташек и зажил счастливо, пускай и в гипсовом подгузнике…
— И тут вдруг рёв! И из вагона на Красную Площадь вылетает кракен!
— Ну, Воло-о-о-одь, — с улыбкой протянул Державин, снял с гвоздя берёзовый веник и окунул его в ведёрко. — Ну какой рёв? Он тихо-мирно вывалился, как говна кусок…
— Ну, — задумался Владим-Саныч. — Ну ладно тебе, не докапывайся.
— Молчу-молчу! Пётр Николаевич, ложись…
— Не-не, — отрезал Величество. — Я сперва дослушаю. Володь, рассказывай давай, не отвлекайся…
Чёрт!
Как же приятно было снова видеть Николаича в добром здравии! А то, что он в баню с нами вырвался, вообще историческое событие, похлеще всякого кракена. И плевать, что совсем ненадолго.
Мы же у Кузьмича проездом.
Сейчас попаримся, поужинаем и сразу в ангар. Нас нынче ждут великие дела. Опоздать на их свершение, конечно, можно — поскольку без нас ничего не начнётся — но всё равно не хотелось бы.
— Пойду проверю шашлыки, — улыбнулся я, вышел из парилки, а потом и вовсе из бани.
В Москве первый снег уже окончательно растаял, но здесь, в Удалёнке, кой-чего лежало. Нырнуть в сугроб, конечно, не получится. Но чтобы растереться — самое оно. Ещё пара недель, и можно будет наконец-то опробовать снегоходы.
Итак.
— Брр-р-р-р-р, — мою благоверную аж передёрнуло при виде того, как я пригоршнями загребаю снег. — Как ты так можешь?
— А мне тепло, — возразил я. — Любовь греет, — а потом попытался сгрести её в объятия.
— И-и-и-и! — взвизгнула рыжая. — Вась, ну мокрый же! — и побежала к дому.
Лиза…
Отныне и впредь Скуфидонская.
В нашем полку прибыло. Мы с рыжим Сиятельством не стали откладывать свадьбу в долгий ящик и уже как месяц официально зарегистрировали отношения. Переехали в Калугу и потихоньку обживаемся.
Ольга Сергеевна встала у руля рода Фонвизиных. После того, как Нобелей вместе со всей их линейкой фармацевтических препаратов погнали из Империи ссаной тряпкой, освободилось свято-пусто-место. И моя падчерица вроде как на полном серьёзе решила его осваивать.
Девчонка вообще хваткая.
Помимо службы в «Альте», она ещё и наследнице — то есть своей подружайке — присягнула на верность в качестве лекаря императорской четы.
— Осторожно! — послышался крик Кузьмича, а следом за ним:
— Да не переживайте вы так, Вильгельм Куртович, — рассмеялся Алёшин. — Чего ему будет?
Это маленький Кровавый Потрошитель решил лизнуть мангал. Любознательный пацан родился. И рос, кстати, не по дням, а по часам. Несколько месяцев прошло, а я бы ему сейчас уже лет пять-шесть дал.
И к слову, да.
После того, как я покинул Удалёнку, демоны сюда зачастили. Катя Чертанова всё так же раз в неделю приезжала к Чамаре учиться, а вот Сан Борисыч спелся с Кузьмичом и теперь чуть ли не половину времени здесь проводил. Повадились они с Зеехофером на экскурсию по Женькиному заводу ходить. Дегустировать, ага.
— А где все? — спросил я у Смертиной, которая в гордом одиночестве сидела в беседке и залипала в телефон.
— Таня с Алексеем Михайловичем опять пошли на свой кактус глазеть, — ответила Рита. — Шама в гараже над барбухайкой колдует, Оля с Катей тренируются, а Ромашка не знаю где. Наверное, с Хельсиным где-то обнимается.
— Понятно. Позови всех, пожалуйста. Шашлык уже почти готов.
— Хорошо, Василий Иванович, — кивнула Рита и нацепила на голову костяную корону.
Тут же лицо Смертиной резко побледнело и заострилось. Глаза почернели, а волосы вопреки законам физики поднялись дыбом и начали «плавать», будто дело происходит под водой.
— УЖИНАТЬ! — инфернальным голосом рявкнула Повелительница Смерти.
Тут же стянула с себя корону и стала «обычной».
— Готово, — улыбнулась Рита и снова взялась за телефон.
Девушка, получается, крикнула в сознание всем своим соратницам. Ну а я сходил обратно в баню за министрами, Морозом и Величеством, и мы-таки собрались за столом.
Долго рассиживаться не стали.
Быстро поужинали, расселись по машинам и двинули в сторону полигона.
— Ну что там с Петей? — спросил я у Величества по дороге.
— Да, — отмахнулся Николаевич. — Нормально. Деятельный стал, что мне аж страшно. От образования и туризма я его уже отодвинул от греха подальше. Теперь вот минкульт плачется, говорит, забери его от меня, пожалуйста. Что ни день, говорит, то инициатива. Выставки какие-то, концерты, вечера народного фольклора…
— Кстати про минкульта, — заикнулся я.
— Помню-помню! Кабачковый спас, — кивнул Величество. — В следующем году проведём официально.
— Спасибо.
Что ж…
Да, после того как всё закончилось и все подробности всплыли, отец дал Петру Петровичу шанс на искупление.
Ну… сын же всё-таки.
Тем более, что у парнишки диагностировали слабую волю, но относительно добрую душу. Замазался он, конечно, знатно, но всё лишь по доверчивости и подростковому скудоумию. Запутали, обманули, сыграли соло на гордыне. Мало ли таких царских отпрысков за всю историю было?
Не мало.
Да и сам Величество, если уж копнуть поглубже, угодил в ту же ловушку.
Это ведь Нобели убили первую императрицу и подсунули ему вторую. Это ведь Нобели устроили всё так, что Петя вырос на чужбине. Это ведь Нобели через Петиного дружка подобрались к Императору Российской Империи на расстояние вытянутой руки, и именно Нобели начали травить Николаича, когда пришло время.
Ладно…
Главное, что все основные негодяи теперь кормят червей. Лишившись своего главы, концерн Нобелей сразу же растерял часть былого влияния. Полноценную войну им, увы, не объявишь. Они же как цыгане — без земли и родины, сразу и везде.
Но выздоровевший Пётр Николаевич уже начал рассылать по городам и странам ноты протеста, чтобы добить ублюдков окончательно. И ведь дожмёт, я уверен.
Но!
Без меня. Дело это уже не моё, а моё отныне — жена, путешествия и скуфонавтика.
И кстати! У Державина на почве всех этих стрессов прояснилось в голове, и он-таки придумал, как проникать внутрь трещины без моей помощи. Привлёк Иринку, и вот — сегодня первый тестовый выход группы «Альта» в иные миры. Секретный, но очень торжественный. Торжественный, но очень секретный.
— Вот и приехали, — я взглянул в окошко.
Посреди некогда чистого поля вырос здоровенный ангар, а рядом с ним несколько технических помещений и чуть ли не целая деревня из аккуратных двухэтажных домиков. Научный городок — ни больше и ни меньше.
Наш кортеж остановился на парковке рядом с ангаром, и понеслась.
Шум, гам, суета.
Боюсь даже предположить, сколько сотрудников задействовано в этом проекте, но от них прямо-таки не протолкнуться.
Итак.
Мерно светила трещина. Люди в белых халатах наконец-то отстали от группы «Альта» и вместе со своими приборчиками ушли в соседнее помещение. А мы, получается, стояли у альтушек прямо за спиной и ждали.
Мы — это я, Державин, Гринёв, Молчанов, Морозов, Лёха Чего, Елизавета Григорьевна и, конечно же, сам его Величество.