Появление отряда Аэса Кертуса измученные люди встретили криками радости, хотя тревога и боль не покинула их взглядов. И как раз в те минуты, когда герцог Обстинара разговаривал с десятком бородачей-старост, к нему подбежал гонец и по знаку герцога прошептал что-то на ухо. Лицо Аэса окаменело. С минуту он молча смотрел перед собой, потом тяжело вздохнул, дал понять старикам, что их просьбы услышаны, оглянулся на собственных тысячников, посмотрел на Лауруса и Йора, которые стояли среди них, и приказал строить оборону. Долбить рвы, рубить лес, острить колья, готовить стрелы и оружие.
– Враг в двадцати лигах, – объяснил он Лаурусу. – Он идет медленно, но верно. Сейчас утро, но к вечеру он будет здесь. Пока подданные Обстинара не перейдут через мост, войско будет сражаться. На той стороне приготовлены бочки с маслом. Едва последний воин окажется на той стороне, мост будет подожжен.
– Кедр моста сырой, – усомнился Йор. – Гореть будет долго. У северян есть шкуры. Они смогут забить огонь.
– Знаю, – кивнул Аэс. – Но это будет только способ еще уменьшить число врагов. С той стороны моста он легко сбрасывается в пропасть. Если враг не остановится, мы воспользуемся этим.
– Ты понимаешь, герцог, что какая-то часть войска, возможно, не успеет перейти на ту сторону? – спросил Лаурус.
– Лучше, чем ты думаешь, – кивнул Аэс. – Но я точно знаю и то, что, пока хоть один воин останется на этой стороне, все прочие будут ждать их на той. Сколько у тебя еще твоих конных удальцов, Лаурус?
– Почти девятьсот, – сказал тот.
– Ты можешь как-то задержать северян? – спросил Аэс.
– Вряд ли на целую ночь, – усомнился Лаурус. – Но я сделаю все, что могу. Думаю, придется обогнуть их колонны и теперь нападать с тыла.
– Со всех сторон! – подал голос Йор. – Три отряда по три сотни воинов с запасом стрел. Каждая роща должна быть источником опасности для них.
– Пожалуй, ты прав, – согласился с дакитом Лаурус.
– Что я еще могу сделать для вас? – спросил Аэс.
– Три вещи, – поклонился герцогу Йор. – Первое – это разрешить сжечь лесок, который начинается в трех лигах отсюда и тянется на пять лиг. Он в распадке шириной в шесть лиг. Вокруг увалы, даже наши всадники не смогут обойти этот лесок быстро, а пешие застрянут на два дня.
– Что мне лесок, если больше половины деревень Обстинара лежит в руинах? – поморщился Аэс. – Но как вы сможете его зажечь? Засухи нет, лес зелен.
– Ветер в этом распадке все время дует на север, – заметил Йор. – Сможем. Второе, что мне нужно, это весь мед, все масло, что есть в обозе и у беженцев, и не менее пары сотен пустых холщовых мешков.
– Я бы дал тебе тысячу пустых мешков, если бы это задержало врага, – пробормотал Аэс. – Сейчас глашатаи объявят все это, уверен, люди помогут тебе, а значит, и сами себе. Что третье?
– Бортники, – сказал Йор. – Мне нужны все бортники, что есть. Лучше – молодые, верткие, со всем их инструментом. Мальчишки – пойдут. Под стрелы и мечи врага подставлять не буду. Завтра же всех отпущу, каждому дам лошадь и стальной меч.
– Ты все понял? – повернулся к своему помощнику Аэс. – Приступай.
– Еще, – подал голос Лаурус.
– Да, – обернулся к нему Аэс.
– Сейчас, через минуту мои всадники пойдут навстречу северянам, – сказал Лаурус. – Не думаю, что мы увидимся уже завтра. Есть еще что-то, что я должен знать?
Аэс думал с минуту. Лаурус смотрел на сына короля Обстинара, которому не так давно исполнилось только двадцать лет, и думал, что сейчас он, возможно, выглядит старше его самого. И еще о том, что, когда закончится война, именно этому парню придется заново отстраивать свое королевство или герцогство, если, конечно, он переживет сегодняшнюю схватку и все последующие.
– Есть, – наконец сказал, понизив голос, Аэс. – Здесь против нас идет отряд в тридцать тысяч воинов. В два раза больше, чем у нас. Еще один отряд два дня назад взял западный мост. Его не удалось ни сбросить, ни сжечь. В том отряде – пятьдесят тысяч воинов. И это столько же, сколько воинов у Тимора, включая и четыре тысячи твоих мечников, Лаурус, и всех моих воинов, которые пока еще на этой стороне. Я уже дал приказ, чтобы беженцы не шли к крепости, а вставали лагерем в лиге за мостом. Иначе они попадут прямо в лапы к северянам, хотя пара дней у нас еще есть. Но и это только половина войска Слагсмала. Основная его часть идет к Аббуту.
– Скольких смог задержать замок Обстинар? – спросил Лаурус.
– Нискольких, – ответил Аэс. – Привратные бастионы Обстинара обрушены великой магией, замок взят, все его защитники перебиты. Включая короля Аггера Кертуса и королеву Лорику.
– Я скорблю… – потрясенно прошептал Лаурус, опускаясь на колено.
– Поспеши, – сказал Аэс. – Поспеши, Лаурус Арундо, или опускаться на одно колено тебе придется слишком часто.
Лаурус разделил свой отряд сразу за леском. За те дни, что он провел вместе со своими всадниками, многое изменилось. Те, кого еще не так давно он отбирал лишь по тому, умеет ли человек сидеть в седле и стрелял ли хотя бы единожды из лука, не стали влитыми в седло всадниками или обнаружили умение попадать без промаха в цель, но все они уже хлебнули настоящей войны. Некоторые из их недолгих приятелей погибли. Они сами видели много смертей и уже сами причинили их достаточно. Охватившее поначалу их сердца пламя ненависти и мести теперь сменилось спокойной уверенностью в том, что за все содеянное враг должен заплатить жизнью. Не муками, не страданиями, а только жизнью. Наверное, возымели наставления Йора. Тот, забыв о том, что сам себя причислял к молчунам, нередко часами что-то рассказывал то у одного костра, то у другого. И, как слышал Лаурус, повторял чаще всего следующее:
– Страдания плодят страдания. Муки увеличивают муки. Никто не набирает в отхожем месте дерьма и не бросает его в обидчика, потому что в этом случае цели всегда две и, если даже удастся попасть в обидчика, в любом случае вонять будет и от себя самого. То же самое с муками и страданиями. Многие враги безусловно заслуживают смерти. Но никто из них не заслуживает мук и страданий.
– А как же? – подслушал однажды Лаурус разговор Йора с молодыми выходцами из Даккиты. – А как же быть с теми, кто сам причинял муки и страдания? – Молодой паренек даже заикаться стал от волнения. – Ведь если его просто убить, то месть будет неполной? А если он убил твоего ребенка? Или твою мать? Что же? Просто убить его, и все?
– А ты можешь убить его дважды? – показал в усмешке клыки Йор. – Твой выбор. Можешь отправляться в отхожее место и наклоняться за порцией дерьма. Но каждый должен помнить, что, убивая врага, он спасает кого-то, кого мог убить враг. А подвергая врага мучениям и страданиям, он становится на его сторону, потому что боль и мука – эта пища погани, пища губителя. Именно для этого губитель вырастил врага и отправил его к тебе, за болью и мукой. Да, ты взял врага в плен, но если ты мучаешь и пытаешь его, ты выполняешь ту самую работу, за которой он был послан. Или ты думаешь, что свинье, которую кормит крестьянин, важно, на чьем огороде выросла свекла?
– Разве всех врагов посылает губитель? – не унимался юный паренек. – Да и губитель ли он? Ходят слухи, что он хотел завоевать Анкиду, чтобы сделать людей счастливыми!
– Слухи ходят разные, – согласился Йор. – Было время, я любил посидеть в трактире, что расположен под великой башней угодников, в Бэдгалдингире. Там подают не только знаменитое тиморское пойло, но и дурную траву. И вот я смотрел на пьяных от того или другого и думал, что эти люди вполне счастливы. Сейчас, в данную минуту, их счастье кажется безмерным. Они купаются в блаженстве. Но именно сейчас, в данную минуту, их тела пожирает то, что они выпили или выкурили. И однажды, когда у них не остается ни пойла, ни травы, конечно, если они доживают до этого дня, оказывается, что их счастье было подобно дыму над прогорающим костром. А теперь представьте себе пепелище, которое могло бы остаться от всей Анкиды. От всего мира. Стоит ли восхвалять такое счастье?
– Они не поймут, – сказал тогда Лаурус Йору, который, вытирая со лба пот, укладывался на войлок возле костра. – Ты видел их глаза? Я уж не говорю о том, что многим из них кажется соблазном если не сам Лучезарный, то его рост, сила, обаяние, вся эта история со сказочными обломками Бледной Звезды в Иалпиргахе. Они ведь действительно верят во все это. Дай им меч и увидишь: после того, на что они насмотрелись в разоренных деревнях, они будут стараться причинить врагу не смерть, а нескончаемую боль.
– Все так, – зевнул Йор. – Или почти так. Но Син, мой наставник, который очень много лет назад нашел меня малышом на помойке в Алке, где я выковыривал из мерзлой земли гнилые клубни, всегда говорил следующее: от усердия земледельца зависит величина его урожая, но если он не бросит в землю зерна, все его последующее усердие будет потрачено впустую. И еще одно. Запомни, в Иалпиргахе и в самом деле лежат обломки Бледной Звезды. И я их видел собственными глазами.
Порой Лаурус жалел, что у него нет времени, чтобы подробнее побеседовать с Йором. Вот и теперь тот остался с набранными пятьюдесятью атерскими и валскими мальчишками, которым с его помощью предстояло задержать северное войско. А Лаурус, оставив себе отряд в триста клинков, торопил лошадей через восточные взгорья, чтобы выйти в тыл врагу. Колонна северян показалась через два часа пополудни. Точнее, пыль, поднимающаяся из-под ног врага. Ветер относил ее навстречу конникам Лауруса. Йор был прав, лесок продувался с юга на север. Где-то в отдалении раздался звук лаэтского рожка. Значит, один из отрядов уже обстрелял колонну врага и командует отход.
Лаурус сдернул с плеча лук и махнул рукой своему отряду.
– Как всегда, смотрим на меня. Забираем правее пыли, идем вдоль дороги! Пошли!
…Они и в самом деле были комарами для огромного, неповоротливого, но хорошо защищенного зверя. Все-таки и молодые лучники были не слишком умелы, и доспехи на воинах антах и вентах были куда как хороши. Сшитые из отлично отделанных шкур морского зверя, с медными, стальными, костяными, иногда даже деревянными вставками, они защищали неплохо, тем более что каждый воин имел деревянный, обтянутый той же кожей щит. Да и лучники среди северян были отличные, вся сотня, потерянная за эти дни, была выбита именно ими. Хотя всех своих лучников воеводы северян после нескольких атак врага держали в голове отряда и уж атаки с тыла не ожидали никак. Появление всадников у них на хвосте вызвало если не панику, то уж точно не добавило спокойствия и уверенности северянам. Первый залп точно сразил не менее полусотни возниц, лошадей, тянущих подводы с провиантом, раненых и приготовленные для вскрытия тиморской крепости тараны. Лаурус еще успел подумать, что даже столь грозные у