стройства вряд ли могли обрушить бастионы Обстинара, приходилось ему там бывать, во всей Анкиде с мощью Обстинара могли сравниться только крепости Бэдгалдингира, Раппу, Бабу, Ардууса и Эбаббара. Имелись укрепления и с прочими достоинствами, но высотой стен и мощью башен Обстинар занимал место в ряду лучших крепостей. Как же северяне вскрыли неприступное укрепление? Не так ли они вскрыли и ворота Иевуса? И почему тогда, судя по донесениям лазутчиков, так долго провозились с Шуманзой?
Лаурус дал команду отходить, когда со стороны северян наконец полетели стрелы. Вскоре он снова услышал звук рожка впереди. И услышал его чуть позже с другой стороны строя. И в ближайшие два часа еще четырежды осыпал стрелами хвост колонны врага. Движение северян и в самом деле замедлилось. И не только атаки конных лучников были тому причиной. Ближе к вечеру, когда уже и до леса оставалось не более пяти лиг, Лаурус заметил, что камни тракта блестят и даже копыта лошадей порой скользят по ним.
– Мед, – объяснил блеск один из его воинов. – И всякой твари вокруг полно. Пчелы, осы. Вон, вон раздавленное осиное гнездо. И вон там. Демон их раздери, жалят!
С тракта пришлось уходить. Даже те насекомые, что остались невытоптанными и нераздавленными после прохода колонны, не давали покоя лучникам, а врагу они, похоже, настроение испортили не меньше, чем жалящие стрелы.
Когда начали сгущаться сумерки и впереди показался лес, в который вошла голова колонны, Лаурус остановил своих воинов. Вскоре к ним присоединились и два других отряда. Нападать с флангов далее было невозможно, известковые увалы окончательно сжали долину до трех лиг, обратив ее во что-то вроде большого корыта с заросшим ельником и сосняком краем. Огня все не было, но вскоре потянуло дымом, а едва тьма сгустилась вовсе, впереди появились проблески пламени, а затем и проклятия северян, топот, ржание лошадей, звяканье оружия. Лаурус выстроил конницу вдоль тракта и, когда в затянутом дымом мраке зашевелилась, зашумела человеческая река, дал сигнал к стрельбе. Загудел рожок, и стрелы посыпались на северян со всех сторон. В отчаянии воины врага бросились с дороги на обидчиков, но куда там пешим догнать конных. Дым становился гуще, северяне выстроили ряды воинов с дротиками и большими щитами, спрятали за них лучников и стали выдавливать всадников Лауруса. Пора было отступать, тем более что стрелы подошли к концу и долгий сигнал рожка разрезал дымную полночь.
Уже под утро Лаурус вернул своих воинов на прежнее место. В пути он определил, что потерял четыре десятка стрелков. Все-таки неплохие лучники имелись и у врага. Но у переправы оказалось, что у врага имелись не только неплохие лучники. Моста не было, на другой стороне стоял дозор из сотни тиморских стрелков, а вместо моста торчали обугленные бревна. Среди наскоро выдолбленных рвов и заляпанных кровью кольев лежали трупы северян. Их было не меньше двух сотен. Там же, вымазанные в крови и саже, Лауруса ждали птенцы Йора. Их уже было не пятьдесят, а тридцать.
– Где остальные? – не понял Лаурус.
– Здесь, – мрачно показал на небольшой курган на месте одного из рвов Йор. – Эти мальчишки потрясли меня. Но почти два десятка я не уберег.
– А откуда эти? – показал на трупы Лаурус.
– Прошли сквозь пламя, – развел руками Йор. – Никогда не относись с пренебрежением к врагу. Иначе он заставит уважать себя самым жестоким образом. Мои мальчишки носились будто угорелые. Нашли пять роев пчел и без счета осиных гнезд. Двое сделали эту дорогу такой сладкой, какой она не была никогда. Остальные готовили лес, лили масло, готовили еще кое-что, есть секреты, есть. Пока одно да другое, Аэс кое-что придумал. Бросил на ту сторону с десяток канатов и стал переправлять воинов по ним. Это здорово ускорило дело. К тому же к сумеркам перешли все беженцы, и по мосту начали переводить лошадей. Но в это время мы уже закидывали врага осиными гнездами. Признаюсь, и мои ребятки тоже оказались покусаны, но вот тут-то мы и ошиблись. Конечно, строй врага сломался, к тому же и вы начали осыпать его стрелами. Но когда мы выпустили пчел, не все северяне стали разбегаться в стороны и кататься по траве. Пара сотен побежали за нами. И они бежали, не останавливаясь, все те пять лиг, которые длился лес. В том числе и сквозь ту его часть, которую мы успели поджечь, оторвавшись от них на лошадях. На этой стороне еще было полтысячи воинов, но эти двести, обожженные, с облезшей кожей, едва не опрокинули нас в пропасть. Чуть-чуть не захватили мост. Мои ребятки ринулись в общую схватку. Тут я и потерял двух из каждых пяти.
– А мост? – показал на обломки Лаурус.
– Сожгли, – пожал плечами Йор. – Последние из северян нашли свою смерть уже на нем, а кое-кто дорубился и до той стороны, второй раз войдя в пламя. Ничего. На той стороне сто лучников и немудрящий, но бастион. А другого узкого удобного места поблизости нет. Они не дадут переправиться северянам.
Лаурус оглянулся. Исходящий дымом сгоревший лес издавал жар, но опасение, что из дыма появится враг, оставалось.
– Не волнуйся, – закряхтел Йор. – Если враг появится, мои ребятки предупредят, мы оставили пару сосен, сейчас самые глазастые на вершине.
– Ты ранен? – встревожился Лаурус.
– Ерунда, – поправил окровавленную тряпицу на локте Йор.
– Из этих двухсот – не менее пятидесяти срубил господин Йор! – вдруг подал голос один из чумазых пареньков.
– Ну что ты будешь делать? – скривил губы Йор. – Мало того что я неудержимо становлюсь болтуном, так я еще и заделался воспитателем. Как ты думаешь, что эта гвардия ждет?
– Ну, уж не по золотому ли за неоговоренную схватку? – прищурился Лаурус.
– Ну-ну, – нахмурился Йор. – Ты подскажи им еще! Не время для заработка, время для подвигов. Они все жаждут стать членами нашего отряда. И даже обещают день и ночь заготавливать древки для стрел.
– Тебе решать, Йор, – улыбнулся Лаурус. – У нас была тысяча. Сейчас примерно восемьсот шестьдесят воинов, – он обернулся к всадникам, которые, как было положено, заботились не о собственном отдыхе, а о лошадях. – Да, я потерял около сорока всадников. В темноте не только легче нападать, но и труднее уворачиваться от стрел врага. И я даже не смог захоронить их.
– Хоронят победители, – хмуро заметил Йор. – А победители пока они.
– Пока, – скрипнул зубами Лаурус. – С твоими будет восемьсот девяносто. Это лучше, чем восемьсот шестьдесят. Тем более что стрел у нас действительно больше нет. Радует лишь одно, это войско не обрушится на Тимор.
– Главное, чтобы, кроме тех пятидесяти тысяч, к Тимору не подошел больше никто, – согласился Йор. – Если они так же хороши, как эти, Тимору придется нелегко. Очень нелегко. А если будет больше, Тимор не выстоит. Аэс уже отправил отряд к западной переправе. Она должна быть разрушена или хотя бы взята под охрану.
– Под охраной она уже была, – покачал головой Лаурус. – Сколько потеряли северяне, не знаю. Но думаю, что немало. Что нам теперь делать?
– Идти на помощь к Тимору, – твердо сказал Йор.
Издалека донесся свист.
– Ну вот, – вздохнул дакит. – Враг в трех лигах. Надо убираться. Среди моих ребят есть знатоки этих мест. Они очень важны, потому как сейчас все горные тропы полны ловушек против врага. К тому же они покажут, как переправиться на другой берег.
– Подожди! – нахмурился Лаурус. – Ты же сказал, что другого узкого и удобного места поблизости нет?
– А я и не говорю об узком и удобном месте, – снова вздохнул дакит. – Я говорю о не слишком широком и неудобном. Зато не слишком далеко. Завтра мы уже будем на той стороне. Что надо сделать?
– Уходим! – скомандовал Лаурус.
Глава 20Аббуту
Аббуту опустел к последней трети последнего летнего месяца. Уже было известно, что на востоке и на северо-востоке воинство Слагсмала частью вошло в Обстинар, частью – в пятьдесят тысяч клинков – прорвалось в Тимор. Докатилась весть, что королевский замок Обстинара обрушен едва ли не на четверть и все его защитники, включая короля и королеву Обстинара, порублены. Гонцы с севера на загнанных лошадях торопились сообщить, что большая часть воинства Слагсмала медленно идет на юг. Жжет посевы и дома. Не оставляет за собой ничего, что могло бы помочь вернувшимся после войны людям пережить зиму. Конечно, если окончание войны ожидается до зимы. Отчаявшиеся беженцы из Касаду рассказывали, что точно так же и воинство Джофала выжигает все, молодых парней и девчонок отлавливают специальные отряды и везут на север, столица осаждена, а король Касаду с войском отступает на юг.
Аббуту ждал своей участи. Ждал пустыми домами, запертыми дверьми, за которыми всюду царила пустота. Пустыми улицами и пустыми площадями. Кроме центральной площади, на которой день и ночь упражнялись с оружием крестьяне и ремесленники, дети обедневших вельмож и разорившихся купцов, валы и нахориты, атеры и самарры, седые ветераны и безусые юнцы, все те, кого судьба привязала к земле Аббуту и которые не захотели эту связь рвать просто так. И все это время рядом с ними были Адамас Валор и Тенакс Кертус. Герцог и сын погибшего короля Тимора и сын теперь уже погибших короля и королевы Обстинара. Тенакс, второй сын короля Аггера Кертуса, восемнадцатилетний невысокий сутулый крепыш, принял известие о гибели родителей стойко. Выслушал Адамаса Валора, глубоко вздохнул, кивнул и отправился на площадь, где с помощью пришедшей с ним сотней воинов разбивал ополченцев на десятки, сотни, тысячи и вдалбливал им в голову и тело то, чему сам был научен с детских лет. Отряд Адамаса Валора в пять тысяч воинов в первую очередь занимался обороной Аббуту. Проверял ворота, стены, пытался что-то исправить, что можно еще исправить, сам Адамас Валор отправлял дозоры во все стороны, обходил укрепления и думал. В первую очередь о том, что город надо оставлять. Особенно часто такие мысли приходили к нему, когда он выходил к южным башням и смотрел на высокий противоположный берег Азу.
Город Аббуту и в самом деле был проклят. Да, Адамас Валор знал историю этого края и помнил, что две тысячи сто сорок пять лет назад войско великой тогда империи Аккад покорило древний Хатусс. Много она положила воинов под злыми стенами, после чего взяла город и вырезала его валское население до последнего ребенка. А потом нагнала рабов, разрушила до основания все здания, перекрыла русло Азу и затопила город. После чего рядом был заложен город Аббуту. Так наставники описывали историю этого места, так Адамас сам считал до самого последнего времени. Но, оказавшись после смерти последнего короля Аббуту, который не оставил наследников, в городе, Адамас с помощью старика-архивариуса, бывшего архитектора еще предыдущего короля Аббуту, добрался до древних свитков в книгохранилище города и наконец понял то, что не давало ему покоя в детстве, почему город, стоявший рядом с Аббуту, – древний Хатусс, так долго держался против Аккада, если нынешний Аббуту не внушает почтения ни высотой, ни толщиной стен, ни тем, как он расположен. Слишком близко к воде он стоял, в слишком низком месте. В любое половодье город подтапливался, в подвалах домов всегда стояла вода, комары гудели, как на болоте, и здания, особенно тяжелые, постепенно погружались в землю. За годы это проходило незаметно, а за сотни лет – вполне, если некогда первые этажи зданий теперь смотрели на ул