– Но это неправильно! Неестественно!
– Это не колдовство, Хирка. Мы больше, чем Умпири. Мы Дрейри, единственная выжившая родовая ветвь первых. Наша кровь имеет власть над человеческими телами. Она вытесняет другую кровь и заставляет организмы функционировать. Это не заразно, но сила ее постепенно слабеет. Некоторые из них со временем начинают делить кровь между собой. Они жаждут ее, как мы жаждем Потока. Кто-то берет ее силой. Убивает из-за нее, несмотря на то, что с каждым поколением сила ее слабеет. Да, это яд для них, но не тот яд, что убивает. Это яд, который позволяет им жить. В нашей крови есть сила. И ты одна из нас. Ты Дрейри. Ты кровь от моей крови.
Он приложил два пальца к горлу. Этот знак она сама использовала, чтобы сдержать слепых на Бромфьелле, хотя понятия не имела, что он означает.
– Не только от твоей, – сказала она. – Я настолько же человек. От кого же я родилась? Наверняка у меня была мать.
– Целых две. Одна зачала тебя, другая выносила.
– Слеповство?
– Наука. Если бы не человеческая потребность превзойти природу, тебя бы здесь не было.
Хирка сглотнула. Она боялась спросить, но это было необходимо.
– Что с ними произошло?
Грааль не ответил. Он стоял, положив руку на рояль. Тишина была понятным ответом. Что отняло их жизни? Болезнь? Или Вардары? Забытые? Они сгнили в одиночестве? Или это сделал Грааль? В состоянии ли он… Хирка подумала обо всем, что он сказал. Обо всем, во что он заставил ее поверить. Обо лжи. Его лжи. Лжи Аллегры. Та сказала, что Линдри мертв и что Ример убил Свартэльда. Что они с Сильей…
– Аллегра сказала, что Линдри… И что Ример… Ты позволил мне поверить… – голос подвел ее.
– Я был вынужден. Каждый день с тех пор, как ты явилась сюда, Наиэль кормил тебя ложью. Я пытался отыскать тебя до того, как ворон отпустит его, но у меня не вышло. Так что же мне надо было сказать, когда я наконец услышал твой голос, Хирка? Что ты должна прийти ко мне? Что ты в смертельной опасности, и что бояться надо моего брата, а не меня? Что бы ты сделала? Ты бы мне поверила?
Она ничего не сказала.
– Вот именно, – произнес он, как будто она ответила. – Я должен был вынудить тебя прийти ко мне. К мужчине, который, по твоему убеждению, собирается уничтожить и тебя, и Имланд. Поэтому мне пришлось найти то, что представляет для тебя бульшую ценность.
Ример…
– Посмотри на это, как на весы, – продолжал он. – На одной чаше твоя жизнь и мир, в котором ты выросла. Это тяжелые предметы. На другой чаше – Ример Ан-Эльдерин. Я помог тебе сделать выбор. Я сделал Имланд легче.
– Ты не понимаешь, что такое чувства, да? – прошептала она.
Он подошел к ней.
– Ты жаждешь Потока, Хирка?
Вопрос вызвал у нее необъяснимое чувство вины. Да, она жаждала Потока, причем так сильно, что не всегда могла с уверенностью сказать, чего она жаждет больше – Потока или Римера. Граалю не было нужды дожидаться ответа.
– А ты пробыла здесь всего-навсего полгода. Подумай, каково это жить с такой жаждой десять лет. Сто лет. Тысячу.
Он начал расстегивать рубашку, потом сорвал ее с себя и бросил на пол. Его грудная клетка была сильной и тренированной, как у каждого слепого, которого доводилось видеть Хирке. Он расстегнул ремень. Она забеспокоилась, но в черных глазах Грааля не было похоти. Ее беспокойство оказалось всего лишь рефлексом, воспоминанием о мужчине в шахтах, который хотел взять ее силой.
Грааль стянул с себя брюки и остался стоять перед ней полностью обнаженным. Хирка поняла, что он не смог бы взять ее, даже если бы очень захотел. Ему было нечем. На том месте, где должен был находиться его половой орган, имелся лишь шрам в форме капли. Светлое углубление на коже, похожее на ее собственное, на то, что нанес отец после того, как нашел ее и обнаружил, что у нее нет хвоста. Грааль был оскоплен. Наиэль оскопил родного брата, чтобы одержать победу в борьбе за Поток. Чтобы стать Всевидящим.
Покалеченный король…
Грааль повернулся к ней спиной. Почти всю его спину занимала татуировка. Хирка подошла ближе. Плотно расположенные маленькие черные черточки. Они расходились от позвоночника хаотичными кругами. Больше всего рисунок был похож на птичье гнездо, никакое другое сравнение не приходило ей в голову. Казалось, спиральное изображение затягивает смотрящего внутрь.
Хирка подняла руку и опустила ее на лопатку Грааля. Оба вздрогнули от прикосновения, но он остался стоять неподвижно. Она никогда не видела ничего подобного. В этом лабиринте имелась система. Все черточки имели одинаковую длину и были абсолютно прямыми. И все же…
– Что это? – спросила она. Пальцы скользили от внешнего края татуировки, где черточки были чернее, к центру спины, где они выглядели старыми и блеклыми. Возможно, не стоило прикасаться к нему, но Хирка не смогла удержаться. Происходящее казалось ей пугающе правильным. Он был семьей. Единственной ее семьей. Грааль ответил после долгой паузы:
– Это дни, – сказал он. – Дни с момента моего прибытия сюда. Каждый из них, с тех пор, как они пленили меня в мире людей.
Хирка попыталась сосчитать. Это оказалось невозможно.
– Сколько их?
– Столько же, сколько дней в году. В девятистах девяносто девяти годах.
Это непостижимо. Неудивительно, что они заполнили всю спину.
– А что будет, когда кончится место?
– Вероятно, тот день станет днем моей смерти, – хрипло произнес он.
Внезапно она испытала приступ горя и горячее желание обнять его. Это чувство ей не нравилось. Он должен был оказаться ее врагом. Но теперь все не так. Она верила ему. Доверяла ему.
Всевидящий сохрани…
Но Всевидящий совершенно не собирался сохранять ее. Совсем наоборот.
Грааль вновь повернулся к ней лицом.
– Это причина, по которой была создана ты, Хирка. Потому что это стало возможным. Потому что они сделали все, что было в их власти, чтобы помешать мне стать отцом новой крови. Но ты здесь. Моя дочь. Они боялись, что у меня появится ребенок. Ты – чудо. Человек с кровью первых. Ты пробудила врата.
– Ты хотел отправить меня к ним… – Хирка вспомнила слова Урда. – Ты собирался принести меня в жертву!
– В жертву? Ты не слышала ни слова из того, что я сказал? Если бы я оставил тебя при себе, за тобой стали бы охотиться те, кто охотится за мной. Неужели так было бы лучше? Я знаю, с кем ты путешествуешь, и он убил бы тебя, как животное, вырвал твои зубы и продал бы тем, кто предложит лучшую цену. Таких, как он, много. Здесь не твой дом. Ты лучше них!
– Мне хватило бы, если бы я была такой же, как они, – пробормотала она.
Он поднял ее подбородок.
– Они думали, что моя кровь мертва, но вот ты здесь. С твоей помощью я собирался совершить то, что от меня всегда ожидалось. Ты должна была отправиться к Дрейри. Не как жертва, а как вождь. Ты получила бы больше власти, чем можешь себе вообразить. Власть над Потоком. Власть над плотью и кровью. Власть исцелять и убивать. Тебя воспитали бы, как одну из нас. Ты должна была занять мое место. Ты должна была привести наш народ в Имланд. К Потоку.
Он отпустил ее подбородок.
– Но эта мечта умерла с твоим исчезновением, когда круги воронов забрали тебя. И вот ты выросла у них. Я могу рассказывать тебе, что Умпири были первыми, что мой брат уничтожил вены Потока, и теперь наш народ голодает. Но ты никогда мне не поверишь и никогда не поймешь. Ты смотришь на нас их глазами и видишь отнюдь не красивую картинку. Судьба поместила нас по разные стороны баррикад, и мы всегда будем противостоять друг другу. Я буду бороться за права нашего народа. Твоим желанием всегда будет остановить меня.
Ноги Хирки подкосились, и она чуть не упала на диван. К счастью, он оказался вполне реальным. Предмет мебели, за который можно уцепиться. Что-то настоящее посреди всего, что казалось сном. Она наполовину слепая. Ее вывели, чтобы привести трупорожденных в Имланд. В этом была цель ее существования. Предполагалось, что ее жизнь сложится совершенно иначе и в совершенно другом месте.
Грааль поставил ее на ноги.
– Мне нет нужды рассказывать тебе, что мы лучше их. Нет нужды пересказывать всю ложь, что они распространяют о нас. Ты лучше, чем кто бы то ни было, знаешь, что народ врет обо всем, что ему чуждо. Это не имеет значения. Ты никогда не станешь тем, кем мне бы хотелось. И все же я люблю тебя.
Она недоверчиво уставилась на него. Теплота в его взгляде была невыносима.
В голове Хирки начали складываться кусочки мозаики. Возникли связи. Вещи, которые она слышала с детства, и вещи, о которых она узнала вчера. Они переплетались между собой и рисовали более четкую картину. Как капли воды в книге, которые заставили показаться узоры и открыли Хирке, что перед ней карта.
Карта!
По ее телу прокатилась волна холода. Небо совсем немного просветлело. Скоро проснется Стефан. И он, и Наиэль. Они найдут телефон. И книгу.
– Грааль, – она сглотнула. – Что означает Сульни?
– Сульни? Это насекомое. Такая муха-однодневка, которая живет всего одну ночь. А что?
– Мне кажется, я сделала кое-что очень глупое, – прошептала она.
Разлученные
Хирка знала, что совершила в своей жизни немало глупостей. Она провалилась сквозь кровлю склада на пристани. Упала с крыши в Равнхове, где Эйрик собрал своих союзников. Явилась на Ритуал и заплатила за это дорогую цену. Не стала целовать Римера из-за боязни заразить его гнилью, хотя ей оказалось невозможно заразиться так, как они думали. И она покинула Имланд. Но ни один из ее неразумных поступков не мог сравниться по глупости с этим.
Повозка-насекомое летела низко и быстро, а небо продолжало светлеть. Мир просыпался. Стефан наверняка уже встал. Он ищет телефон, злится и ругается. Возможно, он уже определил его местонахождение. Возможно, они уже на пути в зоопарк. Или еще хуже – возможно, они уже выкопали и телефон, и карту.
Хирка была почти уверена, что Наиэль стоит сейчас с книгой в руках. Всевидящий, который заставил ее поверить в то, что она – мешок с кровью. Слепой, который предал свой народ, украл Поток, взорвал врата и, возможно, не моргнув глазом приговорил к смерти неизвестное количество миров. И именно ему она отдала карту.