Учитывая дополнительную безопасность, обеспечиваемую школой, нам всем придётся быть осторожными. Вот почему я не сделаю свой ход до пятницы, на первой вечеринке в этом году.
Дверь в столовую открывается, и входит Зак, ненадолго задерживаясь, его взгляд останавливается на мне, прежде чем он направляется к своему столу. Несколько минут спустя появляются Миранда и Эндрю, занимая места напротив меня.
— Что ты планируешь делать? — шепчет Миранда, наклоняясь, чтобы посмотреть на меня, её белокурые волосы качаются вперёд и касаются стола. Этот цвет снова напоминает мне о Криде, но я не позволяю своим мыслям вернуться к нему, поэтому вместо этого улыбаюсь.
— Что ты имеешь в виду? — спрашиваю я, застенчиво улыбаясь. Я со щелчком закрываю дневник, с особой осторожностью защёлкивая замок, и убираю его в свою сумку для книг. Эндрю всё это время наблюдает за мной, приподняв одну бровь.
— Ну, — начинает он, переводя взгляд с Миранды на меня, — Миранда считает, что месть лучше подавать горячей и на пару, но я думаю, что её лучше подавать холодной. — Эндрю одаривает меня медленной, непринуждённой улыбкой, и я понимаю, из-за чего те несколько раз думала, что он флиртует со мной. Он по-настоящему открытый человек, от природы дружелюбный и харизматичный. Я думаю, мой гей-дар просто не работает должным образом. — Но ты планируешь что-то сделать с Голубокровными, не так ли? — он опирается локтями о стол, и его улыбка становится немного шире. — Посвяти меня в это, пожалуйста. Они уже выгнали меня… — Эндрю выдыхает, как будто только что вспомнил о своей собственной судьбе. Когда он снова смотрит на меня, выражение его лица становится чуть более серьёзным. — Я хочу быть частью этого.
— Ты знаешь, что мы собираемся помочь тебе, хочешь ты этого или нет, — говорит Миранда, откидываясь назад и заправляя волосы за ухо. — Так что теперь ты можешь рассказать нам всё о своих гениальных планах. — Она пытается отбросить волосы, но с треском проваливается. Я ухмыляюсь.
Я не собираюсь ничего рассказывать Эндрю и Миранде, особенно о том факте, что в этом году я никому не доверяю. Я едва могу доверять себе. Я решила, что мне нужно отстоять свою позицию, что мне нужно заставить Голубокровных заплатить, что мне нужно проложить себе место в школе. Но это скользкий путь, и я не хочу закончить так же, как они. Мне потребовалось много времени, чтобы понять, кто я такая, и ещё больше времени, чтобы полюбить человека, которым я становлюсь, поэтому я не могу позволить этому погубить меня. Это будет непросто. Однако пока я собираюсь оставить любые мысли о мести при себе.
— О, если у меня кое-что и запланировано то вы увидите.
В пятницу я намерена показать им, что именно у меня припасено в рукаве.
Первая неделя учёбы подходит к концу без каких-либо серьёзных событий. В коридорах слишком много сотрудников, и, хотя я отказала этому парню-телохранителю, Кайлу, или Киту, или как-то там ещё, он всё ещё здесь, ведёт себя как полицейский из кампуса академии. Это не мешает девушкам что-то говорить мне, проходя по коридору, но всё, что я делаю, это улыбаюсь. Я знаю, что у меня на уме.
Парни-Идолы, похоже, изо всех сил стараются держаться от меня подальше. То ли потому, что им трудно смириться с тем, что они сделали (сомнительно), то ли потому, что они так сильно ненавидят меня, что не уверены, смогут ли они контролировать себя в моём присутствии, я не уверена. По какой-то причине я очень редко вижусь с тремя парнями, в которых начала влюбляться в прошлом году.
Однако Зак — это совсем другая история. Он сидит рядом со мной во время утренних объявлений и на каждом занятии, которое мы проводим вместе. В пятницу, когда я готовлюсь к вечеринке, он снова появляется у моей двери.
Я смотрю в глазок и вздыхаю, распахивая дверь и отступая назад, чтобы он мог войти в комнату. Он такой чертовски высокий и широкоплечий, что занимает всё пространство своим присутствием. Моё сердце пропускает несколько ударов, прежде чем мне удаётся взять себя в руки. Помогает то, что Эндрю развалился на моей кровати, а Миранда в ванной закручивает свои длинные волосы в локоны. Мои золотисто-розовые локоны мягкими волнами обрамляют моё лицо, волосы тщательно уложены и покрыты блёстками.
Зак оглядывает меня своими тёмными глазами, оглядывая с головы до ног, его лицо совершенно бесстрастно. Он редко проявляет эмоции. Выражение лица, которое у него сейчас, могло бы быть тем же самым, которое он использовал, когда мучил меня в Лоуэр-Бэнкс. Чёрт, возможно, у него было такое же выражение лица, когда он взял моё лицо в свои большие ладони и поцеловал в губы. Мой первый поцелуй. Наш последний поцелуй.
Я скрещиваю руки на груди, полностью осознавая, что на мне нет ничего, кроме халата с нижним бельём. Не бери в голову никаких идей: это нижнее бельё не для кого-то, а только для меня. Оно заставляет меня чувствовать себя более уверенно.
— Хорошо выглядишь, Рид, — говорит Зак, одетый в свою командную куртку, обтягивающую чёрную футболку, тёмные джинсы и новые блестящие кроссовки. Он выглядит на миллион баксов. Его наряд, каким бы непритязательным он ни был, вероятно, стоит примерно столько же. — На вечеринку, я полагаю?
— Чего ты хочешь, Зак? — спрашиваю я, глядя на него и гадая, пришёл ли он сюда из чувства вины, беспокойства, любопытства, из-за всего этого? Мне не нужно, чтобы он обращал на меня внимание, потому что он чувствует, что должен это делать. И мне не нужно было, чтобы он перевёлся сюда из какого-то больного чувства долга. Он может быть со мной так мил, как хочет, это ничего не меняет. Его имя всё ещё в моём списке.
— Позволь мне подстраховать тебя, — произносит он, небрежно пожимая своими массивными плечами. От этого движения мышцы на его груди напрягаются, и мой взгляд зацепляется за ткань его футболки, которая натягивается при движении. Боже милостивый. Неудивительно, что тренер был не против взять его в университетскую команду на втором курсе. Зак крупнее любого другого парня в этой школе, включая четверокурсников. Держу пари, он давит парней на поле. — Персонал не знает о сегодняшней вечеринке. Это будет нелегко.
Я улыбаюсь.
«Думаю, это именно то, на что я надеялась», — но я ничего не говорю. Миранда выходит из ванной и останавливается, внимательно оглядывая Зака. Она ещё не составила о нём своего мнения, так или иначе. И под этим я подразумеваю, что она ещё не решила, должен ли он утонуть в ледяном озере или сгореть в огненном взрыве.
— Какого чёрта тебе здесь нужно? — требует она, неторопливо подходя и становясь рядом со мной. Она такая царственная и дерзкая. Её заменила во Внутреннем круге девушка по имени Илеана Тайтингер, первокурсница, которая сразу же невзлюбила меня, когда на второй день занятий сказала, что я слишком уродлива, чтобы быть Работяжкой. Я добавила её имя в свой список. Замена Эндрю ещё не определена, но я уверена, что, кем бы он ни был, он станет ещё одним персонажем для записи.
— Давай я отведу тебя на вечеринку сегодня вечером. Я не буду держаться слишком близко, но, по крайней мере, позволь мне сопроводить тебя. Ты же знаешь, что эти парни ненавидят меня до глубины души, верно? Им, чёрт возьми, не понравится видеть нас там вместе, — я фыркаю, отводя взгляд туда, где Эндрю ждёт на кровати. Он по-прежнему одет в свою униформу, и хотя он ничего не сказал, в нём чувствуется нетерпение. Я думаю, он рад встретиться с Гэри Джейкобсом на вечеринке.
— Почему они так сильно тебя ненавидят? — спрашиваю я, склонив голову набок и изучая Зака. — Я имею в виду, они предостерегали меня от тебя ещё до того, как заключили своё дурацкое пари. Очевидно, это было сделано не из любви ко мне. Что в тебе такого, что их так сильно беспокоит?
— Мой брат, может, и жестокий придурок, но он никогда бы не зашёл так далеко, как ты. Ты чуть не убил Марни. Ты неисправим, Зак. Отъебись. — Миранда отбрасывает свои волосы и бьёт ими меня по лицу. Я убираю пряди с накрашенных губ, когда она разворачивается на каблуках и устремляется обратно в ванную.
— Так ты думаешь, грехи Крида можно искупить, да? — спрашивает Зак, протягивая руку, чтобы потереть большим пальцем нижнюю губу. — Ты думаешь, что это пари — худшее, что когда-либо предлагал Клуб Бесконечности? Ты определённо пьёшь из чаши наивности, когда дело касается твоего близнеца.
Мои брови взлетают вверх, когда Миранда разворачивается и марширует обратно в комнату, голубые глаза сузились до щёлочек. Вау. Она выглядит точь-в-точь как Крид, когда делает так. Меня пробирает дрожь, и я скрещиваю руки на груди, как будто обнимаю саму себя.
— Что именно это значит? — огрызается она, слова слетают с её языка, как удар хлыста. Я немного съёживаюсь, но Зак просто стоит там, уставившись на нас обоих.
— Если бы я мог сказать тебе, я бы сказал. — Я фыркаю на это, и он переводит взгляд на меня. — Что? Это правда. В тот день, когда они рассказали тебе, что мы с Лиззи сделали, у меня уже был план. Я…
— …собирался сказать мне из жалости и чувства вины? Для меня этого недостаточно, Зак. — Я резко выдыхаю и вызывающе вздёргиваю подбородок. Наши глаза встречаются, и по мне пробегает лёгкий трепет. Он выглядит виноватым, как будто действительно чертовски сожалеет. В его печали есть такая глубина, что заставляет мою кровь петь. Хорошо. Хорошо, пусть он пожалеет о том, что сделал. — Если бы Лиззи не изменила условия пари, что тогда? Что бы ты сделал?
— Марни, — начинает он, его мрачный голос слегка надтреснут. — Я… — Зак просто замолкает, вздыхает, а затем закрывает глаза. Когда он открывает их, та же старая стена возвращается, рушась перед его эмоциями и отсекая их от источника. Он протягивает руку и проводит пальцами по своим коротким тёмным волосам. — Я ничего не могу сказать, чтобы загладить то, что я сделал. Абсолютно. Я пойду.
— Отлично, — говорит Миранда, подталкивая его к двери и открывая её. Он позволяет вытолкать себя в коридор, и последнее, что я вижу, прежде чем она захлопывает дверь, — это его лицо, глубоко нахмуренный рот, печальные глаза. — Какой грёбаный придурок. Я даже не могу