— С тобой всё в порядке? — спрашиваю я, хотя знаю, что не должна беспокоиться. Он был ужасен по отношению ко мне, худший из всех Идолов. И всё же… Я не могу контролировать этот небольшой всплеск сочувствия. Тристан мгновенно поворачивается ко мне и несётся через холл. В конце концов я отступаю, хотя и не хотела этого.
Он встаёт прямо передо мной, стиснув челюсти, гнев волнами захлёстывает его.
Не говоря ни слова, он протягивает руку и срывает ожерелье с моей шеи, разрывая цепочку в процессе. Моё сердце колотится так сильно и быстро, что я едва могу дышать. Когда он поворачивается и бросается к мусорному ведру, я остаюсь, разинув рот, наблюдая, как он срывает Ролексы со своего запястья и запихивает оба украшения так глубоко в мусорное ведро, как только может, пачкая рукав своего идеального белого пиджака чем-то красным, по-моему, кетчупом. Но потом он шмыгает носом, и я понимаю, что у него действительно тычет кровь из носа. Она капает ему на грудь и рукав, когда он снова поворачивается ко мне лицом.
— Не разговаривай со мной, Черити, — огрызается он, практически скрипя зубами. — Не смотри на меня. Даже не думай обо мне. Если ты это сделаешь, я сломаю тебя сильнее, чем это сделал Зак. И меня не будет рядом, чтобы заставить тебя выблевать таблетки, когда я закончу. — Он разворачивается на каблуках и несётся по коридору, оставляя меня пялиться ему вслед.
Что, чёрт возьми, всё это значит?!
Я показываю средний палец его спине… а потом снова роюсь в мусоре.
Я знаю, что на этой неделе дела у меня пойдут плохо, когда выхожу во двор со статуей оленя и фонтаном и нахожу Харпер Дюпон увлечённой беседой с моим отцом. Чёрт, я слишком долго провозилась.
Двигаясь так быстро, как только могу, я сокращаю расстояние между нами и подхожу к Чарли с широкой улыбкой на лице.
— Папа!
— Мишка-Марни! — говорит он, крепко обнимая меня. Находиться в его объятиях так приятно, что на долю секунды я забываю, что прямо рядом с нами стоит королева-сучка Бёрберри, её великолепные тёмные волосы развеваются на ветру. Моя челюсть сжимается, но мне удаётся изобразить гримасу, если не настоящую улыбку. — Я только что разговаривал с твоей подругой Харпер.
— Ну, подруга — это не совсем подходящее слово. — Это требует физических усилий, но я сопротивляюсь желанию сказать Чарли, что Харпер — одна из тех, кто избил меня, и что это вообще произошло по её приказу. У меня был такой шанс в прошлом году, когда меня допрашивали сотрудники. Они все видели, что сделали парни, как они бросили трусики, но вряд ли из этого что-то вышло. Выдача девочек, скорее всего, практически ничего не даст. Нет, я сама отомщу, большое вам спасибо.
Как бы то ни было, единственным наказанием, которое получили парни, был шлепок по долбаному запястью. У них аннулировали дипломы с отличием и грамоты с первого курса, и я почти уверена, что академия выжала из их родителей солидные пожертвования. И снова их деньги спасли их от каких-либо последствий за свои действия.
— О? — спрашивает Чарли, переводя взгляд с Харпер на меня с растерянным выражением на слегка морщинистом лице. Харпер ухмыляется мне, но мне насрать. Вместо этого я лезу под рубашку и вытаскиваю ожерелье. Когда Тристан сорвал его с моей шеи, застёжка сломалась, но я просто завязала цепочку узлом. Хитро, не так ли?
Когда её голубые глаза останавливаются на паре роз, болтающихся на конце, я вижу, как её лицо загорается яростью.
— Папа, помимо других предприятий, семья Харпер управляет «Myler Medical Technologies», — начинаю я, когда Харпер пристально смотрит на меня. — Её сестра заняла пост генерального директора около десяти лет назад и постепенно подняла цену на ручку для инъекций адреналина с пятидесяти долларов за инъектор до шестисот за две упаковки. Это увеличило прибыль компании до рекордных двух миллиардов долларов в год, а её собственную зарплату — до девятнадцати миллионов. — Я перевожу взгляд с Харпер на Чарли. — Ты знаешь, что у нашей соседки была аллергия на пчёл? И как её страховка не покрывала разницу в цене, поэтому они обошлись без неё? А потом Эрика умерла от…
Харпер подходит ко мне так близко, что мне приходится отодвинуться на некоторое расстояние, чтобы она не прикоснулась ко мне.
— Твой папочка уже рассказал тебе, что у него поздняя стадия рака толстой кишки и лёгких? Моя семья любезно предложила бесплатную медицинскую помощь, чтобы помочь ему пережить это. Удачи, милая. — Харпер наклоняется и целует меня в щеку, у меня кружится голова, и в итоге я опускаюсь на кирпичи, даже не осознавая, что упала.
Мои колени в крови, и папа пытается поговорить со мной, но я ничего не слышу, кроме звона в ушах.
Внезапно появляется Зак, рядом с ним его мать, и они оба пытаются помочь Чарли поднять меня на ноги. Я обвисаю в их руках, когда они поднимают меня, у меня кружится голова, желудок скручивает от тошноты.
— Это неправда, — шепчу я, поднимая взгляд и заглядывая в карие глаза моего отца, настолько похожие на мои, что мне кажется, будто я смотрюсь в зеркало. Его волосы взъерошены ветром, его улыбка такая милая и искренняя, что это кажется невозможным. Это невозможно. Мой отец не умирает. Это не так. Я отказываюсь в это верить. — Пожалуйста, скажи, что это неправда. — Теперь я рыдаю, и Зак пытается обнять меня. Я отпрянула от него и споткнулась.
— Милая, пожалуйста, сядь, — мягко говорит папа, но мне нужна минутка. Мне нужна всего одна минута. Я поворачиваюсь и бегу через двор, по пути проходя мимо ухмыляющейся Харпер.
— Пожалуйста, скажи, что это неправда, — хихикает она, когда я пробегаю мимо.
Мои ноги скользят по кирпичам, и я оборачиваюсь, слёзы текут по моему лицу.
— Что ты только что сказала? — я вырываюсь, и Харпер встряхивает волосами.
— Ты слышала меня: твой отец умер бы без благотворительной помощи моей семьи. Постарайся быть хоть немного благодарной, сучка. — Красные вспышки мелькают перед моим взором, и прежде чем я успеваю передумать, я бросаюсь на Харпер. Мой правый кулак летит вперёд и попадает ей в хорошенькое личико. Раздаётся удовлетворительный хруст хряща, прежде чем из её носа начинает литься кровь.
Я только что нарушила Правило № 1: Никакого насилия.
Но… мой отец…
— Черити! — раздаётся знакомый голос за секунду до того, как руки Зейда обхватывают меня сзади. Я извиваюсь и борюсь с ним, отбрасывая локоть назад, который попадает ему прямо в рёбра. Он ворчит, но его татуированные руки по-прежнему крепко обнимают меня. Я снова бью его и умудряюсь вырваться, прежде чем бросаюсь на Харпер и отбрасываю её на кирпичную дорожку.
— Марни, остановись! — появляются Миранда и Кэтлин Кэбот, а Крид следует за ними. Он наблюдает со своим скучающим, ленивым видом, как две женщины стаскивают меня с неё и оттаскивают на несколько футов назад. Харпер поднимается на ноги, ухмыляясь, по её губам тычет кровь. Она выглядит счастливой от того, что только что произошло.
И тогда я понимаю, какую ошибку совершила, и тихий печальный звук срывается с моих губ.
— Ты молодец, Работяжка, — воркует Харпер, опираясь на столб рядом с собой, чтобы удержаться на ногах. Я замечаю, что никто не протягивает ей руку. Мой взгляд скользит по собравшейся толпе, от папы, Зака и его мамы Робин, подбегающих к нам, а затем к Миранде, Кэтлин и Криду. Зейд стоит позади меня, тяжело дыша, его униформа, как всегда, растрёпана и помята, галстук болтается свободно и криво. — Я доложу о тебе.
Харпер протягивает руку, чтобы стереть кровь со своего лица.
— Нет, ты этого не сделаешь, — огрызается Кэтлин, её голос настолько яростен, что внимание Харпер переключается на неё. — Может, официального отчёта и нет, но я знаю, что ты и твои маленькие друзья сделали с Марни в прошлом году. У неё были сломаны рёбра и выбит зуб. Обычно я не сторонник справедливости «око за око», но, юная леди, если вы прямо сейчас не уйдёте и не приведёте себя в порядок, вас исключат вместе с ней.
Харпер разинула рот, еёвнимание переключилось с Кэтлин на Робин, Чарли, а затем снова на меня.
— Это правда, Кэтлин: это была Харпер. Харпер и несколько её подруг. Я бы не хотела втягивать в это кого-то ещё. — Сделай паузу, вдохни, возьмите себя в руки. — Если ты ещё раз заговоришь о моём отце, — шепчу я, делая шаг вперёд так внезапно, что у Миранды не остаётся шанса остановить меня, прежде чем я выплюну эти слова Харпер в лицо, — ты чертовски пожалеешь.
А потом я сбрасываю руки Миранды, протискиваюсь мимо Зейда и Крида и исчезаю в саду.
Первый человек, который нашёл меня, — это Зак.
Я вздыхаю, когда он выходит из-за угла, и остаюсь на месте, съёжившись на каменной скамье и обхватив руками колени. Всё, о чём я могу думать, — это папа, и какое у него доброе сердце, и как миру нужно больше таких мужчин, как он, а не меньше. Нет, вместо этого такие люди, как мистер Вандербильт, преуспевают, а папа всю свою жизнь работает на ненавистной работе, любит женщину, которая его предала, и заболевает самой ужасной болезнью, известной человеку.
— Я ненавижу рак, — говорю я Заку, когда он садится рядом со мной, одетый в свою униформу и куртку Леттермана поверх неё. Он выглядит в ней слишком хорошо; это нечестно. Я хочу ненавидеть его, но сейчас я чувствую себя такой одинокой. Если папа… без папы… останусь только я. Мне действительно следует пойти и найти Миранду и Эндрю, поговорить с ними вместо этого. Но я просто сижу там, а Зак в нескольких дюймах от меня, его карие глаза сосредоточены на траве у его ног, плечи ссутулились. — Это была та новость, о которой ты не хотел мне рассказывать, да?
Он кивает, но сначала ничего не говорит. Проходит несколько минут, прежде чем он заговаривает.
— Теперь все Идолы знают. Они используют папу против меня. — Зак поджимает губы и садится, глядя на меня гораздо более мягким взглядом, чем обычно. В пятницу я собираюсь уничтожить его. Мне почти стыдно из-за этого. Может быть, мне не следует этого делать? Но я не могу так легко простить его.