Глава 18. Меняя образ
Как вы думаете, кто стал моим новым наставником? Рикус, конечно, не пришёл в восторг от этого нового поручения, тем более что мы оба стали настоящими узниками в поместье господина Фируза. Именно там начался следующий этап моей жизни – полировка шершавой души уличного мальчишки-полукровки для превращения его в благородного имперца.
Я больше не изменял цвет глаз, а с помощью рецепта, оставшегося мне в наследство от лекаря Пипуса, регулярно окрашивал свои белоснежные волосы в чёрный цвет. Мой рост и смуглая кожа позволяли с лёгкостью выдавать себя за имперца. Мне было куда сложнее мимикрировать в образе чистокровного эльфа.
Появляться в крупных городах Калиона, а тем более в столице нам было запрещено. Честно говоря, мы оба не вполне понимали, какими соображениями руководствовался господин Фируз. Допустим, он не пускал Рикуса в Ролон потому, что для него было по-прежнему небезопасно показываться в столице – судья, который хотел его повесить, всё еще находился при должности. Но с какой стати господин Фируз отправил меня в усадьбу и поселил там под видом своего племянника?!
– Ты ему нравишься, – сказал Рикус. – Господин Фируз, как обращённый, сам претерпел немало несправедливостей. Он сочувствует угнетённым и, в отличие от меня, видит в тебе нечто большее, нежели просто лживого вороватого полукровку.
Мы оба подозревали, что, помимо желания вознаградить нас за нанесение смертельного удара культу рейнджеров леса, у господина Фируза имелись какие-то иные мотивы, и порой задавались вопросом, уж не задумался ли он дать нам новое, ещё более опасное поручение, для которого требовались проверенные люди? Поручение настолько рискованное, что никто другой, кроме нас, за него просто не взялся бы.
Господин Фируз владел поместьем, удалённым от Ролона километров на пятьдесят, и большим домом в столице. Впоследствии я узнал, что, когда он не путешествовал, большую часть времени проводил здесь, тогда как его жена предпочитала жить в столице.
Согласно первоначальным эдиктам, эльфы должны были платить дань. Их таке часто заставляли работать на хозяина и клеймили, как рабов. Но постепенно стала складываться система поместий, земельных владений, дарованных имперским аристократам королём Калиона. Так некоторые владения включали в себя целые деревни и даже небольшие города. Их владельцы носили титулы графа или маркиза. И эти аристократы предпочитали жить в столице, существуя за счёт крестьян, работавших на их земле.
Имел ли какой-нибудь титул господин Фируз, мы не знали. Скорее, да. Также мы не знали причины размолвки нашего хозяина со своей супругой. Почему они живут уже долгое время порознь? В конце концов я выяснил, почему учёный сеньор предпочитал держаться подальше от этой особы с непростым нравом.
Что касалось меня самого, то я так и не забыл ту девушку в карете, которая спасла мне жизнь. Интересно, какой стала Элоиза?..
Земля вокруг усадьбы господина Фируза была не слишком плодородной, но зато по её территории протекала река, близ которой выращивали пшеницу, горох и овёс. На ещё менее плодородных почвах выпасался скот. Его содержали главным образом ради выработки кожи, потому что перевозка мяса, даже засоленного, на большие расстояния не окупалась. Кур и свиней разводили для обеденного котла. Разнообразить меню позволяла охота на оленей и зайцев.
Большой господский дом находился на вершине холма. У его подножия, по берегу реки тянулась эльфийская деревушка, хижин пятьдесят. Никаких рабов во владениях господина Фируза не было.
– Рабство – это мерзость, – заявил господин Фируз, когда я однажды спросил его, почему он не использует рабский труд? – Мне стыдно признаться, что мои соотечественники занимаются принуждением разумных к насильственному труду. И мне стыдно признать, что многие имперцы – жестокие и злобные люди, которые получают удовольствие от власти над другим человеческим существом. Они и рабов-то покупают не столько ради выгоды, сколько чтобы потешить своё властолюбие, а зачастую и похоть. Многие из этих людей сожительствуют не только со своими рабынями, а даже с собственными внебрачными дочерьми, ничуть не задумываясь, что Единый ввергнет их за насилие и кровосмешение в чертоги вечной муки. А что ещё мне не нравится, так это безразличие ко всему этому ордена ловцов…
Я хорошо знал, как обращаются с рабами, и прекрасно помнил, как однажды освободил раба Одулина, называвшего себя принцем, которого хозяин собирался оскопить.
Раз в месяц в имение приезжал, чтобы провести обряд очищения, служитель Единого. После каждой встречи с ним Рикус плевался. Что же до меня, то ко мне этот монашек сразу отнёсся как к обращённому, решив, что раз я племянник господина Фируза, то у меня должны быть сармийские корни и та же вера в прошлом. Я изо всех сил старался не выглядеть в его глазах безбожником. Регулярно упражнялся в придумывании нескольких мелких грешков, чтобы служителю местного бога было что отпустить мне. Господин Фируз неоднократно настаивал, чтобы мы с Рикусом регулярно общались с серым, ему не нужны в поместье безбожники…
Господин Фируз решил обучать меня различным наукам, в частности медицине и инженерному делу. И если его самого отличал подход учёного профессора – спокойные дискуссии и список книг, которые следовало прочесть, будто я учился в университете, то другим моим преподавателем был сущий безумец.
Рикус сделался моим наставником во всём, что касалось подготовки настоящего аристократа: он учил меня верховой езде, владению шпагой и кинжалом, стрельбе из пистолей, танцам, любовным ухаживаниям и даже тому, как правильно вести себя за столом и обращаться с ножом и вилкой. Последнее, по известным причинам, вызывало у меня смех.
Бесспорно, Рикус обладал всеми внешними признаками благородного господина, но ему явно недоставало выдержки и терпения господина Фируза. Поэтому за допущенные оплошности мой наставник частенько вознаграждал меня ударами по голове, спине и месту, где она теряет своё интеллигентное название…
Впервые я увидел госпожу Линию, супругу Фируза, спустя два года. Надо отдать должное, эта женщина была очень красива и отличалась изысканными манерами. При этом она была человеком недобрым и крайне тщеславным. Так что я в конце концов понял: это настоящая горгона со змеями вместо волос, безжалостно обращавшая всех вокруг себя в камень.
У господина Фируза не было детей, но другие родственники у него имелись: сестра Агнет, на пару лет старше его, и её дочь Брилла. Когда я впервые увидел Агнет, она напомнила мне маленькую пугливую птичку, которая клюёт по зёрнышку то там, то здесь и вечно тревожно оглядывается, нет ли врагов. Она никогда не улыбалась и всегда одевалась в чёрное.
Брилла была на четыре года старше меня и отличалась от матери живостью, острым умом и весёлым нравом. Жаль, что боги этого мира не одарили её так же телесно. Девушка была плоской, как доска, и чрезвычайно хрупкого телосложения. Она несколько раз ломала конечности, которые так толком и не срослись, поэтому Брилла ходила, опираясь на две трости. Несмотря на инвалидность, она сохраняла удивительно светлое отношение к жизни и обладала умом, который я находил феноменальным. Как и её дядя, она разбиралась в медицине и даже физике, что изумило меня: я полагал, подобная дисциплина в этом средневековом, по земным меркам, мире не существует. Ещё, как бы дико это ни прозвучало, учитывая невыразительную внешность Бриллы, она напоминала мне юную девушку, разрешившую спрятаться в своей карете, которая смело заявляла о готовности переодеться мужчиной, лишь бы только получить образование.
Наверное, она стала такой потому, что у господина Фируза не было собственных детей. Ведь сам он был человеком разносторонним. Хорошо рисовал, изучал растения и животных Калиона, прекрасно для своего времени разбирался в медицине, чертил карты, причём не только гор и долин, но и звёзд и планет! А ещё он был инженером.
Высоко ценя его познания в инженерном деле, король Калиона поручил господину Фирузу спроектировать большой туннель, чтобы отвести от Ролона воду и защитить столицу от наводнений. Помню, я очень гордился господином Фирузом, чувствуя к тому времени себя членом его небольшой семьи. Кто же мог знать, что в итоге это обернётся для нас трагедией.
Мне нужно было постоянно следить за своим внешним видом, чтобы выдавать себя за имперца. К счастью, у меня начала расти борода, и она сделалась густой и пышной, тогда как у эльфов растительность на лице отсутствовала. Рикус пытался убедить меня сбрить бороду, уверяя, что юные дамы предпочитают гладко выбритые лица, о которые можно потереться щёчкой. Но я решил, что раз уж меня превращают из эльфа в имперца, то борода не повредит – отрастил себе окладистую, скрывающую лицо. К тому же мне казалось, так я выгляжу старше и солиднее.
Брилла постоянно подшучивала над моей бородой, спрашивая, от возмездия за какое преступление я скрываюсь или от какой женщины прячусь?
Господин Фируз относительно моей бороды не высказывался. Он так же помалкивал насчёт парнишки-полукровки, которого разыскивали за ужасные преступления. Он и Рикус продолжали обходить эту тему, как и прежде, полнейшим молчанием.
Я всегда подозревал, что наш хозяин знает больше, чем показывает. Однажды, зайдя в библиотеку, чтобы поговорить с ним, я застал господина Фируза стоящим у камина и разглядывающим листок бумаги. При моём приближении он бросил бумагу в огонь. Пока она горела, я успел рассмотреть, что это было объявление с обещанием награды за голову полукровки, известного под именем Амадеус…
Полагаю, господин Фируз не стеснялся выдавать меня за своего племянника потому, что его кровь тоже считалась недостаточно чистой. Однажды, защищаясь от учившего меня фехтовать Рикуса, я поинтересовался, почему кое-кто называет господина Фируза сыном тьмы?
– Да потому, что он происходит из старинной семьи сармийских правителей, которые поклонялись тёмным богам. Вскоре после завоевания Сармы многим тамошним аристократам пришлось выбирать – покинуть страну или сменить веру. И тех обращённых, которые сменили веру по доброй воле, и тех сармийцев, которые поступили так для видимости, некоторое время терпели, поскольку они приносили казне большие деньги. Теперь политика изменилась. Император понял, что казнь богатого сармийца и конфискация всего его имущест