Винтовка была превосходная: легкая, с очень удобным прикладом. Жители деревни толкали меня в бок, хватали за руку, разделяя мою радость.
Все, как и я, понимали, что упущен случай разделаться с тигром; зверь теперь долго не даст сна и покоя местным крестьянам. И я вместе с ними качал головой, прищелкивая языком.
Однако необходимо было идти в лагерь Козлова, а слонов все не было. Неужели о нас забыли? Этого, конечно, не могло быть. Видимо, произошло какое-то недоразумение.
Мы простояли у дома корчмаря около часа, разговаривая с местными жителями.
К счастью, нашу скуку сумел рассеять бродячий циркач с двумя дрессированными обезьянами, около которых толпились ребятишки.
Циркач встал в актерскую позу, продекламировал какое-то стихотворение, сказал вступительное слово, в котором расхвалил своих обезьян, и затем, дернув их за веревки, привязанные к ошейнику, начал представление: обезьяны, выпятив верхнюю губу и приложив правую лапу к уху, как к козырьку, а левой накрыв голову, сделали приветственный круг почета, чем привели в неописуемый восторг малышей. Затем зверушки показали, как ходит полицейский. Но вот обе обезьяны взяли в лапы палки, облокотились на них и стали с жалким видом и тусклым взглядом смотреть по сторонам. Вдруг они преобразились. Быстро надули животы и щеки, заложили за спину передние лапы и, покачиваясь на неустойчивых задних, вразвалку пошли кругами. Без лишних объяснений было ясно, что представлен государственный чиновник, праздно расхаживающий по улицам столицы. Я посмотрел на Барму, он в ответ понимающе улыбнулся. Потом показали нам обезьянью пантомиму: бродячего циркача и фокусника. Представление кончилось тем, что обезьяны подобострастно согнулись и, вытянув вперед лапу, робко подошли ко мне, поцеловали сапог и… резко двинулись на меня. Хозяин здесь уже не тянул их за веревку, хотя актеры слишком увлеклись. Они одной лапой хватали меня за брюки, а другую так высоко поднимали кверху, что казалось сейчас дотянутся до лица и схватят за нос. Они удивительно точно копировали поведение нищих, требующих у прохожего так называемый бакшиш — подаяние. Пришлось полезть в карман и бросить каждой обезьяне по монете. Они сложили лапы ладонями внутрь в знак благодарности и… вновь пошли на меня в наступление.
Я опять бросил каждой по монете. На этот раз веревки на шеях обезьян натянулись, что, видимо, означало, хватит клянчить, и обезьяны, забыв про свои роли попрошаек, стали с мольбою смотреть на окружающих их ребятишек, в надежде получить что-либо съестное.
В это время пришел наш слон. До лагеря Козлова мы добирались долго, так как пошли обходным путем, чтобы миновать крестьянские поля с поспевшим рисом, который так любят слоны. Наш путь опять лежал через лес.
Кое-где сквозь листву проглядывали лучи солнца, освещая широкие листы дикого фикуса, переплетенного лианами. Изредка слон ступал на дно чистого ручейка, где в заводях плавали маленькие рыбки. На мокром песке можно было увидеть следы разнообразных диких животных, среди которых иногда попадалась огромная вмятина — след тигра. Размер тигриного следа, по мнению непальцев, определяется непальской шапочкой топи; если она полностью закрывает след, значит тигр небольшой, и его можно «не бояться». Если же отпечатки лап не умещаются под шапочкой, тигр опасен, и из этого места надо убираться как можно скорее.
Но мне теперь тигр был не страшен — у меня была винтовка, и я чувствовал себя на высоте положения.
Погонщик, несколько раз оборачиваясь ко мне, показывал на пыль, покрывавшую тропинку. Следы ясно показывали, что недавно, каких-нибудь полтора-два часа назад, там прошел тигр. Это явилось для погонщика предлогом, чтобы не идти по лесу. Он свернул в кусты и повел слона к оврагу. За оврагом был небольшой лесок. Вскоре мы оказались в банановой роще с огромными бутонами красных цветов, висевших лепестками вниз. Она была великолепна на фоне ярко-голубого неба, полей желтой горчицы и серого риса. Маленькая соломенная хижина, выглядывавшая из-под широких листьев банана, казалась настолько уютной, что захотелось поскорее подойти к ней. И тут я услышал аппетитный хруст в пасти слона, поедавшего рис, и увидел укоризненные взгляды крестьян, стоявших на поле с серпами в руках.
Мы снова углубились в лес. Совсем рядом с нами из кустов выбежал испуганный олененок с яркими пятнами по бокам. Он остановился на мгновение, пошевелил ушками и, блеснув черным глазом, скрылся из виду.
Пока мы двигались по лесу, над нами спустились сумерки, а затем быстро наступила темнота.
Погонщик взял у меня из рук фонарь и стал освещать верхушки стоявших впереди деревьев. Я зарядил винтовку и держал ее на изготовке.
Вдруг слон резко остановился. Луч фонаря упал на какое-то темное пятно с двумя зелеными светящимися точками. Я выстрелил. Пятно высоко подпрыгнуло вверх, перевернулось в воздухе и грузно упало на траву. Погонщик направил в его сторону слона. Затем он слез по хоботу вниз и, сидя на нем, но не спускаясь на землю, стал палкой ворошить только что убитое животное. К моему удивлению, им оказался пятнистый красавец леопард.
Мы втащили его за хвост на слона и уложили на круп. Так с леопардом за спиной, усталый, но со счастливой улыбкой я подъехал к палатке Козлова, откуда доносился аппетитный запах молочной рисовой каши.
Все оставили на столе ложки и вышли из палатки. Ваня Горошилов подошел к убитому зверю, взял его за усы и, посмотрев на морду, пренебрежительно сказал:
— Это ерунда, простая кошка! Вот убил бы тигра, который шляется каждую ночь около нас, тогда бы я охотно поверил, что ты не зря держишь в руках винтовку.
Ваня был прав — тигр действительно нахально расхаживал около лагеря Козлова и создавал в коллективе очень нервозную обстановку.
Другим заклятым врагом Вани оказались обезьяны, которые мешали работать ему на вышке. Для отпугивания животных я передал ему купленную недавно по его просьбе рогатку.
Вскоре, к всеобщему удивлению, слова, сказанные Ваней о тигре, оказались пророческими. А случилось это так. Накануне вечером не прибыла повозка с продуктами: то ли она застряла в лесу, то ли Барма не пожелал выезжать из-за наступившей темноты.
Утром я снарядил слона и, взяв с собой винтовку и три патрона, поехал вместе с заместителем Бармы — Мином Бахадуром навстречу затерявшейся повозке. Проходя реку Лондру, я увидел посредине реки на вышке Ваню Горошилова и его рабочих. Держась за ручки буровой машины, они ловко поднимали кверху бур и с силой вгоняли его в землю. Земля содрогалась от ударов. Через две-три минуты рабочие менялись. Горошилов же бессменно оставался у вышки.
Мин Бахадур, сидевший за мной на спине слона, помахал рукой Ване Горошилову. Мы входили в джунгли. Я спокойно сидел на спине слона. Все было как обычно в лесу. Казалось, что сюда никогда не ступала нога человека. Но вот я увидел на дереве маленький бронзовый колокольчик. Он принадлежал, видимо, одному из йогов. Они часто оставляют в лесу какие-либо предметы для того, чтобы люди, попавшие в лес, чувствовали себя не столь одинокими и не теряли самообладания.
Внезапно слон остановился как вкопанный, крепко уперевшись ногами в землю. Присев на задние, он стал издавать хлопающие звуки, что на слоновьем языке означало крайнюю тревогу или опасность Сзади за мою тужурку уцепился Мин Бахадур и испуганно повторял «баг, баг». И вдруг я увидел, как слева от нас, метрах в пяти от слона, перерезая нам дорогу, рысцой пробежал тигр.
У самой чащи он остановился, свирепо колотя хвостом свои полосатые бока, затем, пригнувшись к земле, напружинился, готовый к прыжку, и замер, вперив в нас желтые глаза.
Я прицелился, в какое-то мгновение решая бить или не бить, и… нажал на спусковой крючок.
Раздался выстрел, и тигр неожиданно спокойно, как домашняя кошка, вытянул передние лапы, мягко положил на них голову и распластался во весь свой огромный рост…
Теперь требовалось погрузить его на слона и возвратиться в лагерь Козлова. Однако, после того как я пришел в себя от столь «славного» подвига, это оказалось не простым делом. Слон с большой неохотой сел на землю. Мы подтянули к нему тяжеленную, окровавленную тушу тигрицы и стали вкатывать ее на спину слона. И в тот момент, когда казалось, что туша уже находится на середине хребта, слон, не выдержав напряжения и запаха крови, резко поднялся и побежал. Мы едва успели отскочить. Так повторялось многократно. Часа два или три мы возились со слоном и тигром, и наконец погрузка удалась. Мы привязали тигра веревками, я победоносно воссел на него верхом, и мы тронулись в путь.
Первым нам повстречался Ваня Горошилов с рабочими. На них смерть тигра произвела просто ошеломляющее впечатление. Они буквально раскрыли рты от удивления, и если бы в Непале знали, что такое аплодисменты, то безусловно джунгли Хараинчи сотряслись бы от их громовых ударов. Они радовались, как дети, избавлению от постоянного страха, а Ваня Горошилов подошел к тигру, взял его за лапу и сказал: «Намастэ».
Я взвалил на слона рядом с тигром убитого накануне вечером леопарда, и мы двинулись в путь, но уже не на поиски пропавшей повозки, а к лагерю Николая Ивановича, который находился к этому времени глубоко в лесу рядом с малоизвестной деревней Какум.
Дорога шла через джунгли и заняла около пяти с лишним часов. Я снова и снова переживал подробности недавней схватки с тигром и не заметил, как прибыл в лагерь.
Появление моих охотничьих трофеев вызвало в лагере восторженный переполох, и, пока мы разгружались, перетаскивая добычу, в лагере раздавалось щелканье фотоаппаратов. Всем хотелось запечатлеть на пленке это памятное событие.
В лагере после этого наступили обычные дни: утром уходили на работу, вечером возвращались в лагерь, ели и ложились спать, чтобы на следующий день пораньше встать. Так продолжалось недели две, пока я не получил новое задание — найти место для лагерной стоянки где-нибудь километрах в десяти на восток от реки Бакры.