Не успел заклинатель змей уйти, как в наш лагерь пришла женщина с ребенком на руках.
Зинаида Леонидовна развязывала какую-то черную тряпку с ручки младенца. Я подошел поближе. На смуглой коже руки ребенка были красные следы сильного ожога. Несколько дней тому назад младенец ползал у костра, и мать не заметила, как он свалился на горящие поленья, и, хотя малыша немедленно вытащили из костра, он все же сильно обжег правую руку. Местные лекари оказали ему первую «медицинскую» помощь, обмазав ее слоновьим навозом и завязав тряпкой. Ребенок вначале очень плакал от боли, но вскоре утих и дня три только спал, изредка просыпаясь, сосал грудь матери и снова впадал в беспамятство. Вот в таком виде мать и принесла к нам ребенка с просьбой оказать ему помощь.
Зинаида Леонидовна промыла рану раствором марганцовки, завязала руку бинтом, дала матери младенца противомалярийных таблеток, а ребенку конфету «Мишка».
Это было все, что мы могли сделать в наших условиях.
Тем не менее чудодейственная марганцовка, перевязки и внимание Зинаиды Леонидовны спасли ребенка. Когда мы покидали лагерь Налвари, нас провожала мать с пострадавшим младенцем. Его рука уже начала заживать, а Зинаида Леонидовна сияла, радуясь удачному исходу.
После этого случая к нам часто стали приходить местные жители и, протягивая в палатку руку, говорили «давай».
Мы давали все, что могли. Крестьяне уходили только после того, как получали порцию лекарств. Вначале мы считали, что слово «давай» распространилось в наших краях от Володи Толоконникова, который всегда, торопя непальских рабочих, говорил им «давай» и поэтому получил от них кличку мистера Давай. Позднее мы узнали, что по-непальски давай означает лекарство.
Приближался Новый год, и крестьяне деревни Налвари решили по случаю праздника устроить для нас концерт.
Посредине главного хутора Налвари, на площадке, напротив нашего лагеря, был сооружен шатер из красной материи с белой окантовкой. Со всех хуторов были собраны стулья с высокой спинкой, сделанные из древесины сала. Потом у шатра был зажжен большой костер, посредине которого стояло дерево, напоминавшее нам рождественскую елку. К десяти часам вечера, в канун Нового года, все участники экспедиции, празднично разодетые, насколько позволяли условия джунглей, заняли почетные места рядом с костром. Около нас расположились рабочие и погонщики слонов. В качестве зрителей были и все жители Налвари, включая грудных детей.
Барма произнес речь. Он рассказал о цели нашего пребывания в стране и поблагодарил местных жителей за помощь, которую они нам оказывали.
После этого всем преподнесли по чашке самогона, который Барма купил накануне для рабочих и гостей.
Затем на середину шатра вышел самый почетный житель Налвари, седой старик, и, стоя на куске брезента, бросил в жаровню с горящим древесным углем несколько щепоток белого порошка дхун для благовония, причем вся процедура сопровождалась оглушительным барабанным боем и ударами в медный таз. В момент пауз были слышны слова таинственного заклинания, которое произносил старик.
Но вот из-за кулис донеслось пение хора, и лицо старика преобразилось. Он запел песню. Он пел о том, как жители Налвари любят свою родину, прекрасную горную страну Непал, затем, перейдя на речитатив, он рассказал историю деревни Налвари и о том, как девушки Налвари, являющиеся достойными последователями традиций родины богини Ситы (жители Налвари считают, что Сита родилась в их деревне), выбирают себе женихов.
Соло исполнялось на местном диалекте, который никто из наших рабочих и сам Барма не понимали. Перевод вел Бартулам. Слушатели сидели как завороженные, особенно женщины и дети.
Затем на середину шатра вышли «артисты». Они босыми ногами кружили по раскинутому брезенту, изображая долгий путь. На импровизированной сцене показывали один из многочисленных эпизодов древнеиндийского эпоса Рамаяны о том далеком времени, когда жил легендарный царь Рама — земное воплощение индуистского бога Вишну. Рама совершил огромное количество подвигов во славу индийского и непальского народов, но самым главным его подвигом была победа над злым духом, ужасным десятиголовым страшилищем — демоном Раваном, который, по преданию, жил на земле Ланка (Цейлон) и коварством и обманом похитил Ситу, верную жену Рамы, уроженку деревни Налвари.
Так мы встретили в Непале Новый год, праздник зимы, крещенских морозов, метелей, чистого снега и новых надежд.
Рано утром первого января Козлов, Горошилов и Толоконников отправлялись к себе в лагерь на работу.
Готовились к походу слоны. Вскоре их, разрисованных, подвели к палаткам. Погонщик сделал намастэ и приказал одному слону сесть. Слон опустился на траву. Другой без приказа сделал то же самое. Наши друзья взобрались на них, и вездеходы, тяжело поднявшись, тронулись в путь. Козлов, сняв с головы пробковый шлем, помахал им на прощание и вдруг неожиданно выронил его. Шлем упал около слона, и слон остановился. Послышалась гортанная команда погонщика. Слон опустил хобот и попытался подцепить шлем. Однако это ему не удавалось, так как шлем лежал на земле чашей кверху и при каждом прикосновении хобота только крутился на месте. Несколько раз хатти протягивал хобот к шлему, и каждый раз он не мог его схватить. Вдруг слон нашел гениальный выход. Он поднял переднюю ногу и пристукнул непокорный котелок. То, что когда-то называлось шлемом, приняло форму искореженного пробкового блина, который хатти легко схватил хоботом и галантно возвратил его в руки Козлова. Затем слон разыскал в пыли палочку и скромно почесал свои бока.
Распрощавшись с Козловым, я тоже стал готовиться к отъезду. Мы с Володей Мигалем и Бармой должны были выехать для сбора данных о разливе реки Бакры.
А вот и наша слониха с поэтичным названием Ратан Коли. Ратан — это драгоценный камень, Коли — весенний росток на дереве — символ молодости и невинности и одновременно знак женского рода.
Запасшись провиантом, мы тронулись в путь. Около одного хутора в редком саловом лесу мы остановились и произвели опрос жителей об уровне вод в лесу во время наводнения. Крестьяне подробно и с охотой отвечали на все вопросы, но чувствовалось, что их что-то беспокоит, и у них, видимо, было желание спросить в свою очередь о чем-то у нас.
Когда кончился разговор об уровне воды в лесу, один пожилой крестьянин, глава семьи, смущенно подошел к нам, сложил на груди ладони и попросил разрешения дотронуться до слона. Мы, конечно, доставили ему это удовольствие. После главы семейства все члены семьи, кроме женщин, сделали то же самое — потрогали слона около живота, а один из сыновей крестьянина даже пробежал между его ног, а затем обратно. Когда мы сели на слонов и были уже далеко от хутора, я спросил Барму, что все это означало. На это Барма ответил, что в Непале, особенно в тераях, очень много индуистов. Они из всех богов индуизма более всего почитают бога желания и мудрости Ганеша, у которого, как известно, голова слона. Каждый индуист считает счастьем дотронуться до слона и тем самым принести даршан — дань почтения и уважения богу Ганешу.
Высшее проявление такого почтения и смелости заключается в том, что верующий пролезает, согнувшись, через расставленные слоном ноги от хвоста до головы. Однажды я видел одного озорника мальчишку лет пяти-шести, который крутился, как у столба, вокруг ноги слона, вызывая этим бурю восторга у присутствующих родственников.
Обычно непальцы для исполнения своего желания обходят одну из передних ног и очень редко — задние ноги. В основном задние ноги не обходят, потому что это довольно опасное занятие. Слон не любит присутствия любого живого существа, которое находится у него сзади.
Мы проходили хутор. Около одного дома под навесом на лавке сидели несколько мужчин и пили чай с молоком.
Рядом с корчмой стояла группа женщин, которая разбежалась по хижинам, как только завидела нас, однако одна очень миловидная девушка осталась стоять на месте и ловила наш взгляд. Когда ей это удалось, она улыбнулась и в противоположность всем женщинам Непала не закрылась накидкой, а, наоборот, спустила с плеч сари и обнажила грудь. Барма прогнал ату бесстыдницу. Погонщик рассмеялся и, влезая на слона, сказал «ек рупия», видимо, имея в виду, что эта женщина легкого поведения и за свои ласки берет рупию. Проституция вызвана нищетою населения и носит сугубо социальный характер.
В Непале существует такая легенда: когда у бога Шивы, живущего в Гималаях, умерла его первая жена, он в горе и отчаянии пошел бродить по Непалу. Однажды он встретил у костра женщин — жен брахманов. Узнав, что к костру подошел Шива, они гурьбой последовали за ним. Один из брахманов подумал, что раз у Шивы умерла жена — значит, он решил взять себе в жены одну из брахманок, и сделал так, что у Шивы отнялся один из мужских атрибутов — линга. Шива решил отомстить и напустил мор на брахманок. Уходя, он сказал им: «Вам всегда будет мало одного мужчины». Поэтому, говорят непальцы, брахманам разрешается жениться в раннем возрасте, а женщинам брахманкам выходить по нескольку раз замуж и заниматься проституцией. На месте, где Шива потерял линга, был построен богатый храм под названием Джо-тилинга. Высеченный из камня линга высотой в три метра стоит внутри храма. Он всегда теплый — по-видимому под ним находится горячий источник. Брызги воды, попавшие на линга, моментально высыхают. За лингой смотрит специальный монах. Посторонним входить в храм запрещено, даже приверженцам индуизма.
— Интересны брачные обычаи непальцев, — рассказывал Барма. — У нас считается, что любовь начинается не до свадьбы, а после нее.
Как правило, женитьба происходит таким образом. Родители жениха и невесты через специально высланных сватов договариваются между собой. Они обмениваются фотографиями жениха и невесты, которые показывают своим взрослым детям. Раньше, всего каких-нибудь десять-пятнадцать лет тому назад, у детей не спрашивали их согласия, но теперь спрашивают. Однако по сей день обязательным условием для вступления в брак является принадлежность жениха и невесты к одной касте, хотя люди различных каст в настоящее время вместе учатся, работают и даже едят. Но это правило н