меялась и тут же перехватила его руку.
— Люди не едят эти плоды! Мы их купили для обезьян, — сказала она.
— Для обезьян? Каких обезьян? — с удивлением спросили мы.
— А вот сейчас увидите, — последовал ответ.
Вскоре перед нами предстал огромный холм с двумя вершинами. На одной вершине из-за густых деревьев был виден золотой купол храма. Мы направились к нему. Узкая, но вполне пригодная для движения на автомашине дорога привела нас к широкой мраморной лестнице, по краям которой стояли высокие каменные фигуры богов — хранителей храма. Справа и слева лежали плиты с надписями на деванагари[3] и тибетском языках.
Мы сделали несколько шагов, и перед нами оказалась довольно крутая, длинная и узкая лестница в пятьсот ступенек, с металлическими перилами посредине и по краям. Широкие развесистые деревья образовали плотный навес над лестницей, которая с двух сторон окаймлялась лесом, густо росшим по склонам холма. Вдруг мы услышали какой-то шорох, затем треск ломающихся сучьев. Невольно подняли головы… на нас смотрели десятки любопытных обезьяньих глаз. По мере подъема к вершине холма приближался и шум из леса — обезьяны сопровождали нас в надежде чем-либо поживиться. Кто-то вытащил плод и хотел им привлечь внимание лесных жителей. Вокруг все зашуршало, но ни одна из обезьян не спрыгнула на землю. Тем не менее это привлекло внимание других дальнозорких обитателей храма, которые начали быстрыми перебежками спускаться к нам. Но что это! Навстречу по перилам быстро спускался какой-то серый комочек. Он все ближе и ближе приближался, и вдруг мы дружно расхохотались при виде странного зрелища. Маленькая обезьянка с крепко вцепившимся к ней в живот детенышем, обхватив всеми четырьмя лапами трубу перил, стремительно, как озорник Школьник, спускалась вниз, ловко перескакивая на ходу через перекладины. За несколько ступенек до нас она легко спрыгнула и пропала в чаще деревьев.
Мы подошли с востока к вершине холма, на котором стоит храм Сваямбхунатх. Это величественное произведение искусства построено примерно за сто лет до нашей эры, но, по всей вероятности, первоначально здесь было другое здание. Ступа храма с позолоченным куполом является главным сооружением в этом ансамбле и посвящена, как считают буддисты, Манчжушри — богу, хранителю долины, а индуисты считают, что она посвящена Сарасвати — супруге индуистского бога Вишну. Высота ступы десять, а диаметр двадцать метров. Под куполом расположены друг над другом тринадцать плоских кирпичных тарелок, образующих своеобразный конус. Эти тринадцать рядов символически изображают тринадцать ступеней небес в буддийской космогонии. Под ними на четырех сторонах куба нарисованы красными, черными и серыми красками два глаза с бровями-полумесяцами, которые смотрят на долину Катманду, а чуть пониже, напоминая нос, изображен знак вопроса. Непальцы считают, что глаза являются олицетворением строгого божества, взирающего на мир, а вопросительный знак — тайна для людей, населяющих этот мир. Храм Сваямбхунатх, как и многие другие храмы долины, почитается как буддистами, так и индуистами. Для каждого представителя двух великих религий востока с их ответвлениями здесь есть свой уголок. Перед взором ортодоксального буддиста при входе на каменную площадку храма предстают пять каменных, покрытых медью, скульптур будд: прошедших, настоящих и будущих. Для тибетского буддиста ламаистской секты стоят столбы с надписями на тибетском языке «О мани падме хум» («О жемчужина в лотосе»), священное заклинание, ведущее к очищению души. Здесь же, слева от лестницы, расположена золотая беседка Ваджра с барабаном, вокруг которого выбиты циклы тибетского календаря, а около них два льва — стража. Львы были пристроены «совсем недавно», в 1645 году.
Справа от лестницы колонна, так называемая Мандалам, посвященная тантрам — священным заклинаниям. Буддисты считают, что если их постоянно произносить про себя, то с их помощью можно совершать чудеса. Около колонны огромный каменный колокол, таящий якобы в себе тайну тантр. Прямо за ступой небольшое каменное здание с резными окнами. Это гостиница для паломников. Она имеет настолько невзрачный вид, что ее даже трудно назвать помещением для жилья. Мне захотелось взглянуть на множество металлических барабанов (их 108 штук), которые вставлены в особые приспособления вокруг стены, окаймляющей главную ступу. Около них размеренной поступью ходил какой-то буддийский монах и правой рукой поворачивал барабаны. В его движениях чувствовалась усталость. Он ходил вокруг ступы, по-видимому, с самого утра и, наверно, намеревался ходить так до захода солнца. Буддисты считают, что, чем больше раз скажешь «О мани падме хум», тем быстрее начнется очищение. Монах, повторяя про себя заклинание, кроме того, еще крутил барабаны с написанными на них изречениями и таким образом автоматически увеличивал количество повторений. Изредка монах отдыхал. Он подходил к вечному огню — символу высшего божества, садился и спокойно созерцал бронзовую статую богини Тары. Эта статуя имеется почти во всех храмах Непала; поставлена она для буддистов-паломников, пришедших сюда из Тибета. Тара должна всегда напоминать тибетским буддистам о том, что именно она — олицетворение непальской принцессы Брихути, — способствовала распространению этой веры в Тибете еще в VII веке нашей эры.
Но вот монах поднялся с земли и опять вернулся к своему прежнему занятию — хождению вокруг ступы. Он прошел изваяние богини Ситала — страшной богини оспы, которая принадлежит к пантеону индуистских богов, но с таким же почтением ей поклоняются и буддисты. Монах опустился на колено, моляще посмотрел некоторое время на статую богини и, видимо, удостоверившись в ее хорошем отношении к нему, медленно поднялся и подошел к спасительным барабанам. Вторая половина его «рабочего дня» началась с повторения уже не единожды пройденного им пути. Вот он поднял руку и начал крутить первый барабан, затем второй, третий… За его движениями кроме нас неотступно следили десятки глаз основных жителей храма — обезьян. Их с полным правом можно было назвать хозяевами храма, так как они делали там абсолютно все, что желала их душа, источавшая неисчерпаемую энергию. Что только они не вытворяли в святых хоромах: кувыркались, дрались, гонялись друг за другом по каменному полу, прыгали по головам божеств, отнимали у менее сильных сородичей доставшийся им лакомый кусок…
Наши знакомые вытащили из бумажного кулька плоды, и около них сразу же образовалась целая стая макак. О равноправном распределении подарков думать не приходилось, так как у обезьян свои законы Все они отличаются необыкновенной жадностью. Тем не менее, боясь получить оплеуху от вожака, они первыми не протягивали свои лапки. Чтобы растянуть удовольствие кормежки обезьян, мы разрезали плоды на мелкие кусочки. Убедившись в нашем миролюбии, обезьяны смело подбежали к нам и начали хватать зубами из рук кусочки плодов и быстро прятать их за щеки. Когда же крепко зажатый в наших руках плод обезьянам сразу схватить не удавалось, они пускали в ход свои лапы, резко били нас по рукам, а когда и этот способ не приносил желаемых результатов, то угрожающе таращили глаза и шипели. Такое поведение грозило скандалом. Обезьяна может прыгнуть на голову и исцарапать лицо или укусить за палец. Мы отдали им все принесенные фрукты. Через несколько минут, когда наши карманы оказались пустыми, обезьяны мгновенно покинули нас с полнейшим равнодушием и тотчас занялись беготней. Они кувыркались, делали немыслимые сальто и всем своим видом показывали, что представление окончено и мы можем убираться из их владений.
Мы спустились по лестнице и уже через несколько ступенек перед нами открылся вид на долину Катманду, или, как ее еще называют непальцы, Кхас Непал Чарамбхаджьянга, то есть «часть земли собственного Непала, окруженная четырьмя вершинами». Согласно древней легенде, непальская долина когда-то была большим и глубоким озером. Оно было очень красивым, и в нем обитало множество рыб и другой живности. Много миллионов лет тому назад прибыл туда Випаяшуя Будда и, сделав несколько заклинаний около принесенного с собою корня лотоса, бросил его в озеро со словами: «Когда лотос расцветет, то из него в виде огня вырастет Сваямбху», и тотчас исчез. Прошло еще несколько миллионов лет. За это время сюда приходил второй Будда, который, посмотрев на корень лотоса, безмолвно удалился. Но вот появился из-за Гималаев третий Будда по имени Манчжушри. Он разрубил горы и выпустил воду из озера. Вода в виде реки Багмати потекла в священную реку Ганг, а затем в море. Из корня лотоса вырос холм, на котором появился Сваямбху. Почитатели Сваямбху построили на вершине холма храм Сваямбхунатх с всевидящим оком в честь великого защитника долины — Манчжушри.
Долина представляла собой величественное зрелище. Мы стояли, как завороженные, и смотрели на спокойную панораму зеленых и желтых полей. Среди них выступали многочисленные храмы, обрамленные мелким бисером домишек, между которыми терялись тонко прочерченные линии дорог. Вокруг долины возвышались исполинские горы с белыми шапками снеговых вершин. Они казались сказочными джинами, вставшими в кружок поодаль друг от друга и застывшими в безмолвном молчании, а над ними раскинулся бескрайний голубой океан безоблачного неба.
Миром и спокойствием дышала долина. И хотя общая площадь ее невелика, примерно шестьсот квадратных километров, тем не менее на ней разместились три самых больших города страны и множество деревень.
Стояла осень, мягкая и лучезарная, похожая на наши августовские дни, когда природа и люди отдыхают от изнурительного сезона дождей. Многие авторы, описывая долину Катманду, сообщают о ее прекрасном здоровом климате. Конечно, после пребывания в Индии или в районе непальских тераев этот климат может показаться не только здоровым, но и курортным. Однако в сезон дождей, наступающий с середины мая по август месяц, здесь почти так же влажно, как и на юге страны. Жара от палящего солнца заставляет путника искать какое-либо укрытие, а во время дождя прятаться от ни