Но нет. Она ошиблась.
Из-за печки вылез очень маленький дедушка. Он кое-как отряхнулся и начал ворчать, подходя к Кикиморе. Девица от удивления даже рот рукой прикрыла. Никогда она не встречала духов. А, может, и встречала, но уже не помнила об этом.
– Ах, ты, Кикиморка, опростоволосилась, – дедок ворчал, рассматривая свои крохотные сморщенные пальцы на руках. – Знал я, что беду жди от тебя. Только хозяюшку задобрил, всё и к ладу пошло.... А ты!.. Эх….
Девица никогда бы не подумала, что её будет ругать Домовой. Да ещё так сердито, что вмиг захотелось плакать от обиды. Но слёзы не текли из очей её. Она закрыла лицо костлявыми бледными ладонями, пытаясь отгородиться от брани старичка.
– Эх… Ладно… Полно тебе.... Это я так ворчу, – начал успокаивать её Домовой и поближе подошёл к девице. Он вытер руки от сажи об свои перепачканные штаны и ласково стал гладить ногу девушки. – Перемены не люблю просто… Это.... Пущай…. Хватит. Слёз все равно не будет. Только зря себя изводишь.
– Как бы я хотела вдоволь нарыдаться, – вздохнула девица, наблюдая как дедушка убрал руки и отошел от неё. – Так желаю угодить им. Ведь даже не знаю, зачем послали сюда меня. Неужто, чтоб беду принесла?
Домовой с сочувствием поглядел на неё и покачал головой. Будто хотел сказать что-то, но смолчал. Хоть и нечисть они все, духи, а обещанья дороже всего.
– Это мне кафтан? – послышался печальный голос мальчика, доносящийся из другой светлицы.
Кикиморка и Домовой быстро переглянулись и в момент очутились в той комнатке. Девица увидела, как мальчик испуганно прижимает к груди сделанную вещь.
– Мне нравится он… спасибо, – пролепетал мальчик. Духи почувствовали, что он сейчас вот-вот заплачет.
Дедушка толкнул девушку и головой кивнул в сторону юного хозяина. Кикиморка понимала, что мальцу нужно что-то ответить, но ранее неизведанные эмоции настолько переполняли её, что она невольно растерялась, да и мальчик-то, наверно, не в силах слышать речь нечестивых.
Кикиморка оглядела светлицу, думая, как подать сигнал. Понимая, что тишина в доме начинает угнетать юного хозяина, девица взяла и несколько раз постучала по деревянной стене. Мальчик от неожиданности вздрогнул и сглотнул подступающие слезы.
– Это подарок мне? – он сделал несколько шагов к лавочке, бесшумно сел, продолжая прижимать к себе кафтан. – Если да, то давай один стук. А если нет – то два.
Девица улыбнулась находчивости мальчика и постучала по стене один раз. От звука он просиял, и личико стало его ещё красивее. Светлые волосы небрежно торчали в разные стороны так, что малец напоминал юного лешонка.
– Я его надену и никогда не буду снимать! – горячо пробормотал он, надевая на себя сшитый Кикиморой подарок. Его голубые глаза излучали такой восторг, что девица, кажется, поняла, зачем послали её в этот дом – радовать мальчика.
***
Она подставила своё загорелое личико солнечным лучикам. Совсем скоро месяц сбора урожая, и уже не удастся сбежать из дома и погулять с подружками. После того, как отец внезапно отказал Святославу в сватовстве, она обозлилась на родителей и частенько сбегала из дома. Иногда они замечали отсутствие девушки, и тогда отцу приходилось пороть её, а матери – запирать в чулане.
От постоянной работы по дому и хозяйству у Рады распухали ладони. Василиса для неё таскала из погреба своего отца мазь лечебную, чтобы хоть как-то облегчить боль и залечить мелкие раны. Родители на гулянья не пускали. Святослав даже в порыве чувств предложил девушке сбежать, но Радимира отказала ему. Семья её уважаемая. Сбежит – нигде житья не будет. Только на позор обречет себя и род.
– Рада, не боишься, что родители опять выпорют? – подскочила к ней обеспокоенная Василиска, убирая чёрные растрёпанные волосы за спину. – Уж солнце за макушку высокой сосны прячется. Боюсь, не увидят тебя – убьют совсем.
– Не убьют, – обыденно проговорила Радимира, поправляя волосы своей подруге. – Я им нужна. Кто ж кроме меня будет за хозяйством следить? Скажу… гулянья были, пошла без спросу, все дела домашние переделала. Могу и веселиться сколько хочу!
– Ох, ты боевая девка, Радка, – Василиса посмотрела на неё с восхищением и страхом одновременно. – Но беспокоюсь я за тебя. Ступай сейчас домой, предчувствие плохое.
– И у меня неспокойно на душе, – промолвил подошедший к ним Святослав. В его присутствии Радимира всегда смущалась и становилась краснее спелого помидора. – Лучше завтра свидимся и погуляем. Истр потешку новую придумал. Пока время есть до сбора урожая, можно порезвиться.
Радимира подумала немного и все же согласилась. Пока они шли, девушка пыталась узнать у Святослава, появилась ли у того невеста. Василиса тихо хихикала и нарочно шла впереди, чтобы те смогли поговорить. Не сказать, что Рада была влюблена в юношу. Он нравился ей. Но замуж за него хотела по уму, а не по сердцу. В деревне Святослав единственный, кто приглянулся девушке. Да и сам он являлся завидным женихом: хорошее приданое, большой дом, хозяйство, ласковая и добрая свекровь. Да и парень весьма красив и высок. Дети будут от него здоровыми и сильными.
Наконец, после, наверное, десятого вопроса Святослав сдался и сказал, что нет у него невесты, и не будет, пока Радимиру не отдадут за него замуж.
– А если батюшка женит? – поинтересовалась Рада, подмечая про себя, как стало рано темнеть.
– Не женит, – вмешалась Василиса и слегка сбавила шаг. – Отец наш очень привязан был к отцу твоему. И, правде сказать, они вашу свадьбу планировали, когда тебе лет десять от роду было… Только не говорите никому… Святослав, не выдавай меня, что я разговор батюшки и матушки подслушала…
Юноша улыбнулся и взял Радимиру за руку. Сердце девицы замерло. До её руки и раньше дотрагивались, но сегодня это вышло очень волнительно.
Когда Рада зашла в дом с заднего двора, в горнице горел свет. Это означало, что родители ещё не отправились спать и наверняка поджидают её. Надо же задать хорошую трёпку за своевольный уход.
Так и случилось.
Отец кричал на девушку, дав вдобавок пару подзатыльников. Иногда Радимире казалось, что её голова скоро превратится в большую шишку. Мать же сидела за столом, подперев голову рукой. Пламя свечи нервно подскакивало, отчего лицо матушки выглядело ещё зловеще.
Когда уже ругань и побои прекратились, к ней подошла матушка практически вплотную. Рада знала, что лучше не поднимать на неё взгляд, иначе она рассердится сильнее от такой нахальной выходки.
– Так ты платишь за доброту нашу? – девица почувствовала боль в правой щеке и невольно схватилась за неё. – Дрянь! Всю ночь у меня в чулане просидишь! И брат тебя не разжалобит пред нами!
В этот раз Радимира даже не сопротивлялась, пока матушка чуть ли не тащила её через весь дом к тёмному сырому чулану. Раньше девушка до жути боялась его: вдруг нечистая придёт и заберёт её душу. Но, став там частным гостем, прекратила страшиться. Одно могло только беспокоить – это хворь. В чулане было холодно до жути.
Они остановились возле двери, и матушка грубо развернула Раду к себе. Взгляд её был полон ненависти и злобы. Девушка только опустила глаза вниз, чтобы сдержаться и не начать перечить ей.
– Раз вести себя не умеешь, возьму кое-что у тебя, – чуть ли не выплюнула эти слова матушка и достала из кармашка своего сарафана маленький ножичек. Радимира невольно отшатнулась от неожиданности. Но женщина только ловко взяла её светлую косу и срезала прядь с не заплетённой кисточки волоса. – Знаешь, в чьих руках волосы человека, в тех руках его жизнь.
Рада не успела опомниться, как уже оказалась в тёмном чулане. Только полоска от зажжённой свечи в горнице через дверь немного освещала это место. Но вскоре и она исчезла, оставляя девушку с горькими мыслями.
***
Хозяева опять куда-то запропастились, и теперь она может спокойно сшить подушку для мальчика. Вчера, пока никто не видел, Кикиморка осторожно повыщипывала перья у кур и гусей на заднем дворе.
«Вырастут новые. С них не убудет», – размышляла она, дошивая свое изделие. Дедушка-Домовой наругался на неё за эту выходку, но Кикиморе всё равно. Девица рассказала ему, что стала вспоминать прежнюю жизнь: то, какой красивой была, как любили её родители. Как однажды отец подарил ей разукрашенную прялку, а мать шила самые красивые сарафаны.
Хоть Домовой и ворчал на неё, но умилялся, что она ухаживает за мальчиком. Кикимора шила ему одежду. Хоть корявые наряды были, но сын хозяев радовался этому, как сундуку с горой драгоценностей.
Ближе к вечеру дошила она пуховую подушку и положила за кровать мальчику. Тот, когда обнаружил находку, бегал радостный по комнате. Общались они с помощью стука. Обычно днём, чтобы родители не бранились на него.
Девица настолько увлеклась заботой о мальчике, что не заметила, как хозяева дома развесили на заднем дворе оберег «Куриный бог», чтобы та не добралась до скотины. Теперь не могла она выйти к огороду и живности – оберег от нечисти не пропускал её.
Когда же мать обнаружила, что у мальчика появилась новая одежда и подушка, она сильно отлупила его, намеревалась поставить на горох, но потом смиловалась. Кикиморке хотелось плакать вместе с ним, но девица только аккуратно касалась его головы, пытаясь утешить.
– А я не верю, что ты мне зла желаешь, – всхлипывал мальчик, вытирая кулачками слёзы с лица. – Ты мне столько сделала. Я… Спасибо…
Он поднял голову и пристально стал всматриваться в сторону, где стояла Кикимора. Девушке даже на мгновение показалось, что он увидел её. Сделав несколько шагов к нему навстречу, нечисти пришла в голову интересная идея. И только с помощью мальчика, она могла её осуществить…
***
Радимира решила устроить козни матушке. Эта мысль посетила её с рассветом, когда она сидела в чулане, поджав по себя ноги от холода. Мать отрезала прядь волос – считай, в руках её жизнь.
«Неужто порчу наведёт?» – постоянно это мелькало в голове. Она уже не могла дождаться, когда матушка или батюшка отворят дверь и уедут по своим делам в город.