Искора не промахнулась. Рослый бородач, замахнувшийся топором, так в замахе и застыл. На секунду. Потом опрокинулся на спину. А Сергей выбрал совсем простую цель: смерда, бросившего копье и попытавшегося удрать через забор. Через забор, потому что ворота уже перекрыли Милош с Осмолом. Сын сотника занял место во втором ряду и ловко ширял копьем из-за спины отца. Уже двоих достал. Способный молодой человек.
Бой закончился очень быстро. Нельзя сказать, что совсем бесшумно, зато никто не ускользнул.
Живые тоже имелись. Дворня, вовремя попа́давшая на снег, полдесятка бойцов, оглушенных и подраненных. И Усыня, которого по приказу Сергея взяли живьем. Купец, надо отметить, труса не отпраздновал, сражался вместе со всеми. И неплохо для своего телосложения. Но на результат это не повлияло.
Отлично отработали. Даже раненых нет.
– Всех пленных связать и в сарай! – распорядился Сергей. – Кроме Усыни. Этого в дом. Хочу с ним поговорить. Нарви, Трюм, Гест – проверьте дом. Баб, детишек не трогать. Только запереть. Мужиков вязать. Если вой попадется – убейте. Наслав, к дому Своежира. Возьми Чернаву, она покажет. Пойдут оттуда сюда, свистнешь три раза. Дерруд, я сейчас потолкую с Усыней, а потом будем дом Грудяты брать.
И добавил уже сам себе, вполголоса: «Если будем».
Как-то подозрительно тихо с той стороны. А ведь должны были встревожиться. На дворе Усыни не в вечевой колокол били, но шум боя есть шум боя. Звон, треск, вопли. Нельзя сказать, что ночью в Новгороде тишина, но такие-то звуки у соседей не услышать, надо тугоухостью страдать. Причем сразу всем обитателям подворья.
Глава 19На ловца и зверь
Сергею было любопытно: как Усыня рассчитывал замести следы, если бы замысел новгородцев удался? Он полагал: без шансов же такое скрыть.
А вот и нет. Шанс был. Усыня был в этом уверен. В Новгород Сергей со товарищи въехали не представившись, так что формально их здесь нет. А на нет и спросу нет.
Выехал юный гридень из варяжской столицы…
И не доехал. Может, под лед провалился или еще какая напасть…
– Глупая была мысль, – сообщил Усыне Сергей. – Ты погляди на нас, червь: разве такие, как мы, могут в метели потеряться? Это тебе не на торгу смердов обирать. У нас за обман жизнями платят. Если повезет. Вот как им.
Красные, выпученные от страха глаза купца уставились на тех, кому «повезло». Посылов, которых он отправил к инициатору интриги Своежиру: сообщить, что птички накормлены и рассажены по клеткам. Их притащили во двор, чтобы на улице трупы не валялись. Вдруг кто-нибудь наткнется?
А теперь вот в дом занесли. Чтобы у купца-хитреца иллюзий не оставалось. Не придет подмога.
Вот они, «везунчики». Лежат тихонько на чуть схваченном изморозью полу и ни о чем уже не беспокоятся.
В отличие от их хозяина.
– Ты все равно умрешь, – сказал Сергей. – Но можешь умереть быстро, если сумеешь рассказать что-то интересное. И семью твою не трону. Перуном клянусь.
Наплевать Перуну на слово, данное предателю. А Сергей в любом случае не станет резать детей и женщин. Он даже Усыню резать не будет. Сам не будет.
Усыня молчал. Потел, пыхтел, трясся. И наверняка активно измышлял способ сохранить в целости свою шкурку.
– Грейп, я вижу, наш хозяин разговаривать не склонен. Возьми вон ту жаровню…
– Не надо меня учить, как коптить свинину, хевдинг, – проворчал свей. – Лодур, Трюм, разденьте кабанчика. Да аккуратно. Не порвите. Такая одежда денег стоит. Фьетра, дай-ка вот те крючки. Жира на нем много. Надо жирок подрезать и оттянуть немного. Так и болючей, и железо дольше жар держит, – делился свей профессиональными тонкостями нурманского допроса с молодежью.
Деловитый, он выглядел еще страшнее.
– Я буду, буду говорить! – поспешно выкрикнул Усыня даже раньше, чем ему развязали шнуровку исподней рубахи. – Что хотите!!! Только родню не трогайте!
Нет, не полный он подлец. О близких заботится.
– А я б его все же поджарил сначала, – с заметным разочарованием проговорил Грейп. – Они тогда совсем все выкладывают. И не врут.
– Все – не надо, – сказал Сергей. – Некогда. А врать он и так не рискнет. Первый вопрос: где Грудята?
Догадка Сергея оказалась правильной. Не было Грудяты по ту сторону забора. Естественная мера предосторожности. Вдруг Усыне не удалось бы отменить немедленный штурм? Кстати, вариант со штурмом тоже рассматривался. Если придет Сергей не один, а, например, с Ререхом и серьезной дружиной. Тогда дать им возможность напасть на дом Грудяты, а потом сразу поднять шум и навалиться уже не полусотней, а всей городской силой. И никаких претензий от Олега не будет, поскольку – явный беспредел.
Сергей рассказу поверил. Все выглядело логично.
Но если Усыня надеялся, что его пощадят, то надеялся напрасно. Родню его не тронули. Сергей слово держал. А вот о самом Усыне ничего сказано не было.
Позже Сергей пожалеет, что поторопился. И отказался от предложения Грейпа сначала «поработать» с пленником, а потом уже допрашивать. Тогда бы он, скорее всего, узнал, что идея заманить обидчика в Новгород была не Усыни, а Грудяты. И тот просто использовал жадного «коллегу».
Наученный прежним опытом общения с варягами Грудята больше не стремился в первый ряд. Предпочитал оставаться за кулисами, предоставив рисковать другим.
Получалось не всегда. Тем не менее, именно Грудята считался в Новгороде лучшим знатоком белозерцев. И сохранил репутацию даже после того, как его с позором выперли из города. Причем даже изгнание сумел обернуть в свою пользу. Мол, выгнали его потому, что яро защищал права Великого Новгорода на честную торговлю.
А в Новгороде, что показательно, поверили ему, а не тем новгородцам, что продолжали жить в Стемидовой столице.
Но это Сергей тоже узнал позже. Не было у него нынче той «разведывательной сети» в Новгороде, которая была в «прошлой жизни». Ее еще предстояло создать.
– Мы не будем сейчас нападать на дом Грудяты, – сказал Сергей. – И на Своежира тоже нападать не будем.
– Ты испугался? Думаешь, мы не управимся с полусотней криворуких купеческих ублюдков? – неприятным голосом процедил Грейп.
– Помолчи, Гримисон! – рыкнул Дерруд. – Когда понадобится твое мнение, тебя спросят. Мы слушаем, хевдинг.
– Я сказал «сейчас». Когда они готовы и ждут… Чего они ждут, Грейп?
– Смерти своей, – буркнул свей. Похоже, он обиделся.
– Вести ждут! – радостно сообщил Бушуй. – Чтоб сюда бежать!
– И они получат весть! – сказал Сергей. – И прибегут. Только не сюда…
Он помедлил, раздумывая, говорить дальше или нет. Хотя почему нет? Здесь ведь все свои.
– Они получат весть. И не только они.
– Кто такая? Чего надо? – рыкнул вой, глядя поверх головы Чернавы в темноту проулка.
– Меня Усыня послал, – пискнула девушка.
Охранник поднял повыше факел… Нет никого больше. Только эта девка.
– Усыня сказал: пусть Своежир знает! Гости от него перебежали на двор постоялый, что за два дома напротив. Засели там. Их шестеро осталось всего. Поспешите! – с сорочьей быстротой выпалила Чернава. – Это все. Я назад.
– А ну стой! – вой попытался перехватить девушку, но она ловко увернулась и шмыгнула в узкий проулок. Быстрый топоток – и нет ее.
Вой воткнул факел в держатель, снял рукавицу, с наслаждением почесал затылок.
– Пойду боярину расскажу, – сказал он напарнику. – А ты тут… бди.
– Постоялый двор тот я знаю, – сказал Прибысл. – То Внезда двор. Внезд его держит, а до того отец его держал.
– Двор Внезда все знают, – перебил младшего брата соцкого Грудята. И дружиннику: – Эта девка сказала, почему они туда перебежали?
Тот помотал головой.
– Девка дура, – пробасил он. – Что велели, то и сказала.
– А чего он девку послал? – нахмурился Грудята. – До того холоп от него бегал. А девка чья, воин?
– Усынина девка, я ж говорю. Дура дурой.
– Знаешь ее?
– Видал разок, – соврал воин. Не хотелось говорить, что девка ловчей его оказалась. А может, и не соврал. Он ведь и впрямь видел ее только раз. Нынче у ворот.
– Я думаю, Усыня потому поторопился, – сказал Своежир, – что решил сам варягов побить. Не совладал и послал за подмогой.
– А самому ему зачем было? – Грудята все еще сомневался. – Был же у нас договор.
– Это как раз просто, – усмехнулся неревский соцкий. – Твой обидчик не пустой пришел. С товаром.
Грудята тоже усмехнулся. Вот теперь понятно. Решил Усыня товар белозерский прибрать. И получил сапогом по крысиной морде.
– Поднимай воев, брат, – велел Своежир Прибыслу. – Пора им серебро отрабатывать.
– А Внезд что? Противиться не станет? – на всякий случай спросил Прибысл.
Грудята и Своежир засмеялись.
– Кто он, а кто мы? Заартачится – мы его в бараний рог согнем и в дырку нужника засунем, – пообещал соцкий. – Без нашей воли тут ни мешка овса, ни меры ржи ему не продадут. Да и ради кого Внезду упираться? Ради полудюжины чужих?
Постоялый двор всегда пусть маленькая, но крепость. Даже если расположен внутри городских стен. Народ останавливается разный. Раз у кого-то имеется дорогое имущество, то непременно отыщется тот, кто этим имуществом желает завладеть. Безопасность как имущества, так и владельцев – основа репутации средневековой гостиницы. Важнее кормежки и бытовых условий.
Двор Внезда исключением не был. Крепкая ограда, солидные ворота, внутренняя охрана из псов и верных людей. Все для тех, у кого имеются денежки.
У Милоша денежки имелись. Он еще при заселении оповестил хозяина, что товар у него очень дорогой, потому – двойная цена за все услуги, включая девочек, горячую воду и овес для коней. И занял он девять комнат из десяти, предупредив, что ждет товарищей. Милош бы и десятую занял, но там обитали двое любечских купчиков, оплативших номер на две седмицы вперед.
От купчиков, впрочем, проблем не ожидалось. Те в чужие дела нос совать не станут. Им достаточно было одного взгляда на высиненные усы Осмола, чтобы занять правильную нейтральную позицию.