– Так у меня только мысль медленная, а кулак очень быстрый.
– Меня можешь не бить, – Дерруд тоже ухмыльнулся. – У меня все быстрое.
– Тебя бы я и не стал, – Грейп хмыкнул. – Ты, Убийца, можешь звать меня как хочешь.
– Зачем обижать друзей? Грейп Гримисон… Меня устраивает это имя.
– Ты назвал меня другом? – Мохнатые брови свея поползли вверх.
– А как еще мне называть того, что прикрывает меня щитом?
– Тогда и я буду звать тебя другом! – торжественно произнес Грейп. – Это честь для меня!
Дерруд протянул руку, свей тотчас обхватил его предплечье. Оба крепко стиснули руки друг друга. От такого хвата многие зашипели бы от боли… Не эти двое.
Грейп задержал взгляд на стрелке-неудачнике. Просто задумался. Однако по ноге пленника поползла горячая струйка. Со штанов закапало в подмерзшую уже лужу на полу.
– А теперь ты скажешь, почему ты с Вартиславом? – спросил дан. – Не потому ведь, что он станет зятем Торварда-ярла.
– Потому что с ним ты, – просто ответил Грейп. – Я много слыхал о тебе от людей. Думал: вранье. Люди часто врут о тех, кто удостоился славы. Не о тебе. Но ты тоже не ответил мне, друг Дерруд! Чем он лучше Олафа Груды Развалин?
– Хотя бы тем, что он ценит верность больше, чем золото и власть. Это большая редкость среди конунгов.
– Вартислав – не конунг. Он даже не ярл.
– Но будет и ярлом, и конунгом.
– Откуда ты знаешь? – усомнился Грейп.
– Я вижу.
– Ты видишь будущее? Я не знал. – В голосе свея не было иронии. Он сейчас был готов признать за Деррудом все что угодно.
– Не больше, чем ты. Зато я вижу, как конунги говорят с парнем. И я вижу, что он говорит с ними как с равными.
– Я спрашивал, никто не знает, кто его отец, – сказал Грейп. – Но многие думают, что он – сын конунга с юга. Милош так считает, например. А Милош сам с юга.
– Сын конунга… Я тоже об этом размышлял, – задумчиво проговорил Дерруд. – Может, сын конунга. А может, и кого повыше…
– Верховного конунга?
– Грейп, я хочу, чтобы ты понял и запомнил, – строго произнес Дерруд, – мне не важно, чей сын Вартислав. Мне важно, каков он есть. И моя верность ему не отсюда, – он постучал Грейпа по лбу. – Она – от сердца. Мое сердце знает, что я должен быть ему верен. И твое – тоже. И Милоша. Если надо, мы умрем за него, Грейп, за нашего хевдинга. Только этого не будет.
– Почему?
– Он не позволит, – очень серьезно сказал Дерруд Убийца. – Я в это верю, Гримисон. А ты верь мне. И все у нас будет!
– Что – все? – очень серьезно спросил свей.
Дерруд поглядел на него… И вдруг расхохотался.
– Нет, ты не станешь соображать быстрее! – заявил дан, отсмеявшись. – Ты так и останешься тупицей! Но ты будешь очень богатым тупицей! И пиво будешь пить получше этого.
– Да, пиво дрянное, – согласился Грейп. – Моя жена получше варит. Я тебя угощу, когда в наш гард вернемся.
Потом поглядел на пленника и проговорил задумчиво:
– Как думаешь, не помрет он до утра?
– Может, – согласился дан. – Надо бы его снять и обогреть немного. Полагаю, хевдинг захочет отдать его недостреленному хольмгардскому ярлу. Велю молодым, пусть займутся.
Стрелка Сергей боярину предъявил. Но – с правильной легендой: заказчик выстрела тому неизвестен. Сдавать только что завербованного Прибысла у Сергея желания не было.
Боярин оспаривать слова покушавшегося не стал. Строго говоря, не будь тысяцкий тысяцким, у него вообще не могло быть претензий к неудавшемуся киллеру. Хвалибор ведь даже не ранен. Более того, сам стрелок мог предъявить претензии. После общения с нурманами он выглядел, мягко говоря, неважно. Настолько, что на встречу с боярином его привезли в санях.
– Заберите его и закопайте где-нибудь, – попросил Хвалибор.
Он опасался, что политические противники могут задать справедливый вопрос: на каком основании был пытан и искалечен гражданин Новгорода, не причинивший вреда?
Стрелка увезли. Тысяцкий же попросил Сергея расследование прекратить. За эти два дня никто больше не пытался убить боярина. Ну и хорошо.
Хорошо, да не совсем. Добраться до Грудяты так и не получилось. Купчина безвылазно сидел дома, окруженный неслабой охраной, в которую входили аж девять данов из славного города Оденсе. У Сергея была мысль их перекупить, но для этого с данами нужно было встретиться, а Грудята круглосуточно держал их при себе. Как и прочую охрану. Наверняка такая защита влетала купцу в неслабую копеечку, но – мог себе позволить.
– Мы уходим, – принял решение Сергей. – Осмол, не надо так смотреть. Месть – блюдо, которое нужно подавать холодным.
Сотник не понял. Но вычленил главное: прощать Грудяту Сергей не собирается.
Если не считать отложенной мести, поездку Сергей мог оценить как исключительно прибыльную. И по деньгам, и по связям. Теперь у него в Новгороде очень достойная позиция. И завязки наилучшие. Одна из главнейших – особые отношения с наместником. Прокуй Перятыч признал в Сергее своего. И это было важнее, чем взаимовыгодные отношения с Хвалибором и «протекторат» над Прибыслом. Купца купить можно. А друга не купишь.
Глава 22,в которой Сергей принимает решение
Домой Сергей вернулся на полдня позже, чем остальные. Задержался на посадском подворье. Надо было пообщаться с Войстом и Торопом. Узнать, как идут дела в зарождающемся торговом доме «Вартислав и компания», пока челядь разгружает привезенное из Новгорода.
Принимал груз «под опись» Гестов братец Валь. Парень освоился и неожиданно проявил неплохие способности к арифметике. Во всяком случае, считать и фиксировать расчеты на бересте он научился неплохо. Равно как и рулить отданными ему в подчинение холопами.
Войст его хвалил и прочил в помощники.
Дела в целом шли неплохо. Шкурок добыли не меньше, чем Сергей распродал осенью. Причем около четверти добыто собственными Тороповыми артелями. Но заслуги Торопа в этом не было. Бывший отрок в лес за зверем ходить перестал, зато постоянно жаловался Сергею, что всякие организационные дела лишили его свободы.
Это было вранье. Сергей знал: все дела теперь вел Валь, а Тороп только мешался. Да еще и пенял за то, что брат Валя Гест его, Торопа, искалечил. И это при том, что сам Валь был покалечен намного серьезнее.
Как-то так вышло, что всего за год славный смышленый парень превратился в ленивую самодовольную скотину, вся деятельность которой сводилась к жрачке, выпивке, валянию девок и пустой болтовне.
А теперь он еще из общей «кассы» повадился таскать на собственные хотелки. Да еще и на Валя наорал, когда тот зафиксировал изъятие.
Совсем прежний дружок берега потерял. Придется вернуть в русло.
– Ты был дружинником, Тороп, – сказал Сергей, взявши приятеля за округлившуюся щеку. – То, что у тебя не работает пара пальцев, ничего не меняет. Мне нужен здесь воин, а не лавочник. А ты даже не лавочник. Ты – ничто. Только по старой дружбе я не выгоняю тебя за ворота. Но старшим тебе здесь не быть. Им будет Валь. А ты будешь делать то, что тебе положено. И если окажется, что ты не годен даже командовать охотничьей артелью, пеняй на себя. И если ко времени весеннего равноденствия ты не будешь управляться с мечом левой рукой так же, как управлялся правой, если мне не понравится то, как ты трудишься, я выгоню тебя из этого дома. Пойдешь в артель обычным звероловом.
– Ты не можешь! – воскликнул Тороп, вскакивая. – Это мое!
Сергей пихнул его обратно на лавку.
– Могу, – сказал он. – Даже не сомневайся! Будешь жиреть и шипеть на прохожих, как посаженный в клетку гусь, – обойдусь с тобой как с гусем!
– Давно пора, – одобрил Войст, когда Сергей вышел во двор.
– Мог бы и сам его подровнять, – недовольно буркнул Сергей.
– Он – твой человек, – справедливо возразил Войст. – Я не мог.
– Теперь сможешь. Если не придется и впрямь перевести его в простые артельщики.
– Не придется, – уверенно сказал Войст. – Щененок тщеславен. Он так просто не сдастся.
Нельзя сказать, что этот разговор порадовал Сергея, однако на собственное городское подворье он въехал в отличном настроении, потому что заранее предвкушал, как обнимет свою девочку.
А вот что Сергей действительно не ожидал увидеть дома, так это сплющенный нос Грума Три Скалы.
Но именно Грум встретил Сергея, когда тот, спешившись, бросил повод холопу.
– Ярл прислал меня, – сразу сообщил Торвардов хевдинг. – Хочет убедиться, что ты хорош для его дочери.
Сергей с усилием проглотил просившуюся наружу язвительную реплику. Вдохнул, выдохнул раза три и поинтересовался:
– И что ты думаешь?
– Думаю: ты даже лучше, чем полагает мой ярл! – Три Скалы хохотнул и хлопнул Сергея по плечу. Плечо онемело, а Сергей успокоился.
– Я видел, как твои люди разбирали то, что ты привез из Хольмгарда, – сказал Три Скалы. – Этого хватит, чтобы купить корабль. А это всего лишь одна недальняя поездка.
– Мы удачно поторговали, – осторожно сказал Сергей.
– Ага! – Грум ухмыльнулся еще шире. – В основном острым железом. И еще я видел браслет, который ты подарил Колхульде. В нем золота на четверть марки.
– Моя невеста любит золото. Почему бы мне не порадовать ее желтой безделицей? – сказал Сергей и на всякий случай отодвинулся на шаг, потому что плечо еще ныло.
– Безделицей… – Три Скалы сунул в рот клок бороды, пожевал, потом вынул и аккуратно расправил. – Примерно такой же сын Стемида конунга три дня назад подарил Кольгриме как свадебный дар.
– Ты привез сестру Колхульды? – воскликнул Сергей. – Почему сразу не сказал?
– Зачем это? Чтобы ты и ее отнял у своего ярла? – И захохотал.
Причина его игривого настроения Сергею была ясна. Любой, оказавшийся на расстоянии полутора метров от Грума, учуял бы ее.
– Мне ни к чему корабль, – сказал Сергей. – У нас с побратимом двадцать шесть долей в драккарах ярла Ререха. Какие еще новости ты привез, Три Скалы? Здоров ли отец моей невесты? Когда он собирается возвращаться в Свеаланд?