Он явно ожидал похвалы. Знал, что Сергей не одобряет насилие. Вообще это было трогательно. Позаботился хузарин о друге.
Сергей и поблагодарил, хотя сомневался, что воспользуется «подарком».
А еще он наконец-то задал Машегу вопрос, который давно просился наружу:
– Скажи мне, друг мой, что за стрелу ты отправил в глотку огненной плевательницы, что ее разорвало на части?
– Разнесло вместе с кораблем! – ухмыльнулся хузарин. – Скажи, это был отличный выстрел!
– Это и я тебе скажу! – заявил сидевший рядом Прастен. – Будь у нас добыча, я бы потребовал отдать тебе две лишние доли!
– Две доли? Да я браслет со своей руки готов снять за такой выстрел! Клянусь сиськами Фрейи, нас всех изжарило бы, как цыплят на вертеле! – воскликнул Дерруд Убийца.
Браслет, впрочем, не снял.
– Говори уже! – потребовал Сергей.
Машег прищурился хитро, выдержал паузу, потом наконец открылся.
– У меня была пара стрел, – сказал он. – Зажигательных. Вроде тех, которыми зимой подожгли дом вашего бога. Ну, того, которому нравится, когда девок валяют, – сказал Машег.
– Ему больше нравится, когда ему подарки делают, – проворчал Виск. Но на него зашикали. Не мешай.
– А еще я увидел, – продолжал Машег, – что эта горючая штука, которой плюются ромейские печки, загорается не сразу. А только после того, как вылетит из трубы. Вот я и подумал: а если поджечь ее прямо у механизма в глотке?
Слова «механизм» он произнес по-ромейски.
– А рядом как раз и огонек горел. На бортовом щите. Одна зажигательная стрела, и… – Машег счастливо улыбнулся: – Ну разве я не герой, Варт? Одной стрелой убил целый ромейский корабль и сотни три ромеев в придачу![22]
– Ты самый славный из героев, которых я знаю! – торжественно заявил Дерруд. – Клянусь молотом Тора!
– О чем вы болтаете? – спросил Грейп. По-словенски он понимал плоховато.
Убийца перевел.
– Ух! – восхитился свей. – А я-то думал, оно само!
– Сами только вши в твоей бороде заводятся! – заявил Машег по-нурмански.
Грейп не обиделся.
– Вши – это к богатству, – заявил он.
– Глупости! – возразил Дерруд. – Тебя послушать, так самые богатые – трэли в свинарнике.
Машег надулся. Ему не понравилось, что о его подвиге так быстро забыли.
– Брат, – задушевно сказал ему Сергей. – То, что ты сделал, достойно песни. И эта песня непременно будет написана, если мы вернемся из этого похода живыми.
– Конечно, мы вернемся! – снова воспрял Машег. – Целый ромейский корабль – одной стрелой! Разве это не доказательство того, что Бог меня любит?
Глава 35Когда мышка становится кошкой
Ближе к полудню в уютную бухту пожаловали боевые корабли ромеев. Те самые три хеландия, от которых русы ускользнули ночью.
Вошли, но швартоваться все сразу не стали. Сначала к берегу подошел один хеландий. Пристроился к борту пришвартованной лодьи. Высадил отряд морпехов. Те быстренько проверили корабли русов. Довольно дотошно, заглядывая под скамьи, в ящики и даже в трюмные полости. Естественно, никого не нашли. Отсигналили своим. Пристал еще один хеландий. С него тоже сошли морпехи.
Третий корабль остался на рейде.
И тут высадившиеся ромеи увидели дым. А когда поднялись наверх, то и огонь тоже.
Горела усадьба. И видно было, что подожгли ее недавно.
Местные рассказали: варвары перебили кентархию пехоты и приданных ей кавалеристов, подошедших вчера и обосновавшихся на вилле. Постоянных обитателей виллы тоже многих убили, остальных же, в основном женщин, забрали с собой. Вместе с награбленным имуществом, которое погрузили на повозки. Затем снесли в дом убитых: своих наверх, а воинов империи – вниз, облили все внутри превосходным оливковым маслом и подожгли. Ах да, еще перед тем, как уйти, варвары много ели, еще больше пили и громко и радостно кричали. Радовались, надо полагать.
В том, что селяне не врут, не было сомнений. Тем более что на дороге, ведущей к большому караванному пути, проложенному еще во времена Римской империи, даже совсем невнимательный человек мог легко заметить множество свежих следов. Повозок, копыт, в том числе и раздвоенных, и обычных подошв. Совсем недавно здесь прошел немалый отряд. Даже пыль еще толком не осела.
Комиты повеселели. Глупые варвары спутали империю со своими дикими землями и рассчитывали укрыться в каком-нибудь лесу.
Мысль эта насмешила обоих флотских комитов, да и капитанам тоже понравилась.
В том, как следует поступить, ромейские командиры были единодушны. Догнать и наказать. Это не казалось трудным. Варвары ушли недалеко и двигаются неторопливо, со скоростью воловьих упряжек. А в распоряжении комитов полтысячи бойцов. Две тагмы, по сухопутным меркам. Скутатов и псилов[23] примерно поровну. То есть куда больше, чем варваров. Однако превосходство в численности можно и увеличить. Можно и нужно. Иначе потерь не избежать. Это рош[24] – совершеннейшие дикари, но драться умеют. И чувство самосохранения у них отсутствует.
К причалу отправили гонца, тот на лодочке добрался до третьего хеландия, и спустя полчаса к первым двум комитам присоединился третий. Естественно, он не отказался поучаствовать. Если забрать то, что успели награбить варвары, можно неплохо улучшить благосостояние.
Пара минут на перестроение, и неполная тысяча византийских морпехов бодро устремилась грабить награбленное.
На приставших к берегу хеландиях тоже закипела жизнедеятельность. Полезли с нижней палубы на верхнюю вольнонаемые гребцы. На одном из хеландиев они были вместо рабов-галерников. Вылезли и вместе с матросами отправились в поселок: поискать что-нибудь интересное. Вдруг варвары забрали не все?
Самые ленивые решили пошарить на брошенных кораблях. И сразу нашли множество полезных вещей.
Но если на опустевших варварских судах грабежу никто не препятствовал, то в селении, жителей которого варвары почему-то, вероятно из-за нехватки времени, не успели перебить, повысить благосостояние оказалось затруднительно. Владельцы воспротивились.
К диспуту подключился один из капитанов. Пресек попытку грабежа и велел подчиненным заняться полезным делом: восполнением запасов. Жители и тут не проявили лояльности. Припасов у них у самих было мало. Весна все-таки. Подошел второй капитан. С матросами. Сила и численное преимущество были на стороне моряков. Но это все же не Северный Путь, а империя. Пойдет жалоба по чиновничьим инстанциям, и кто знает, чем закончится. Решили договориться полюбовно. То есть купить. По поводу стоимости тоже согласия не было. Подошел третий капитан…
– Пора, – сказал Сергей.
Это и был его план. Изобразить уход по дороге, а потом тайно вернуться и подождать. Он надеялся, что хотя бы часть византийских морпехов уйдет, поймавшись на уловку. И он даже надеяться не смел, что уйдут все.
Конечно, на хеландиях оставались собственно экипажи: где-то тысяча человек, и далеко не трусов. Трусы по морю под парусами не ходят. Боеспособность у моряков была примерно как у среднего киевского ополченца или нурманского бонда. Не профи, но с какой стороны за копье браться знают. Сергей все равно рискнул бы. Даже если бы команды оставались на кораблях.
Однако судьба в этот день определенно играла на стороне русов.
– Пора! – сказал Сергей. – Дерруд, веди!
И они пошли. Вернее, побежали. Сначала гуськом по тропинке со склона, потом по окраине селения, и только оказавшись на берегу, перестроились клином и устремились к никем не охраняемому причалу.
Несмотря на то что бо́льшая часть моряков сейчас собралась на площади перед церковью, на кораблях людей тоже хватало. Однако, услыхав грозную поступь смерти и увидев пестрые щиты варваров, вольнонаемные гребцы и оставшиеся матросы немедленно кинулись кто куда: в основном попросту попрыгали в воду. Прыгали сразу со всех кораблей, включая и драккар с лодьями. Во все стороны, даже в щели между кораблями русов и пришвартовавшимися к ним хеландиями.
Сопротивление оказали только двое бойцов, коим надлежало охранять палубные огнеметы на одной из хеландий. Да и то как-то странно они их охраняли: первым делом порубили каких-то своих, а уж потом кинулись на русов. Поступок достойный, но бесполезный. Ромеев вмиг продырявили копьями.
Из всей обслуги – один-единственный паренек в ярко-красной одежке. Его и еще одного «краснорубашечника» почему-то не убили. Но если первый сразу поднял лапки, то второй убился о собственный нож.
Захват вышел действительно простой. Никто даже царапины не получил. Зато шума было много. Что не осталось незамеченным на берегу.
Моряков там было в разы больше, чем русов. Но вооружены они были в лучшем случае тесаками. Капитаны сделали попытку погнать эту толпу на штурм, но стена щитов на причале оказалась решающим аргументом. А после гибели от стрел дюжины-другой атакующих моряки отступили.
Сергей в этом столкновении участия не принимал, потому что спустился на гребную палубу первой хеландии и обнаружил там то, что и ожидал. Страшную вонищу и толпу прикованных к скамьям гребцов. Встретил он и одного из надсмотрщиков. Одного, потому что остальные успели смыться, а этот замешкался. Сейчас он лежал ничком на загаженной палубе и трясся от страха.
И не зря.
Пришедший с Сергеем Фьетра сорвал с его пояса связку ключей и приложил поганца секирой по макушке, отправив туда, где ключи только у одного – святого Петра.
Рабы оживились. Кое-кто глядел со страхом, но большинство – с надеждой.
– Кто меня понимает, поднимите правую руку! – крикнул Сергей по-словенски.
Поднялись три руки.
Когда Сергей повторил то же по-нурмански, отреагировали еще двое.
А вот ромейскую фразу поняли все.
– Очень хорошо. Лови! – он бросил переданные ключи ближайшему гребцу. – Освободись и освободи остальных. Поможете нам – и корабль станет вашим! – обрадовал он живых покойников. – Но поторопитесь! Сюда уже идет тысяча сердитых скутатов, которые жаждут пустить вам кровь!