– …С хузарами! – сообщил Сергей. – До Киева!
Собравшиеся на палубе «Копья» и пришвартованного к нему свежеприобретенного корабля Трувора приветствовали его слова одобрительным гулом, не слишком громким для такого количества глоток. Большинство было не в курсе того, о чем сообщил дон Джованни. Узнают, когда надо будет.
– До Киева! И нам за это заплатят!
Вот теперь одобрительный рык повесомее.
– Выходим завтра на рассвете! Так что, если у кого-то остались незаконченные, хм… дела, поторопитесь!
– А если эти дела не терпят спешки, мой хевдинг? – пробасил Ярпи.
– Добавь девке пару монет, пусть постарается, – посоветовал Нарви под дружный хохот.
– Или меня позови! – предложил Фьетра. – Я тебя научу!
– Ладошку свою поучи, малец! – ухмыльнулся Ярпи.
– Тихо! – рявкнул Грейп. – Хевдинг говорит!
– Всем быть на своих палубах до первой звезды, – сказал Сергей. – И стража чтоб стояла по боевому порядку. Кормчим – проследить. У нас здесь друзей нет. Только, хм… союзники.
– Думаешь, кто-то рискнет на нас напасть? – спросил его Трувор, когда все разошлись.
– Кто-то же рискнул нацелить на нас хеландии. И это точно не булхаци. Кто-то из знатных хузар, раз ему подчиняется наш приятель Нахум.
– Он может быть и сам по себе, – заметил Трувор.
– Может, – согласился Сергей. – Но это дела не меняет. Даже если он узнает, что мы ушли в другую сторону, и погонится за нами, то на целый караван своих соплеменников напасть не рискнет. А захочет, так его собственные люди воспротивятся. А вот этой ночью нам беспечными быть нельзя. Дай нашим волю, и они напоследок так нагуляются, что сапог самостоятельно снять не смогут. Таких обчистить легче, чем комара прихлопнуть. А разбираться с ворами времени уже не будет. Утром в поход.
Интуиция не подвела. Ночью к ним наведались. Вернее, попытались. Но наткнувшись на часовых, рисковать не стали.
Идти в составе хузарского каравана удобно и почти безопасно. Вот только три с лишним десятка судов – это не парочка лодий, которые можно в любой бухте пристроить. Так что останавливались там, где попросторнее и поорганизованнее. То есть в ромейских приморских городах.
Маршрут, надо полагать, был заранее согласован, потому что ни с жильем, ни с пополнением провианта проблем не возникало. Хузары ходили по этому водному пути не впервые. Все налажено и договорено.
На море тоже все обстояло ровно. Мелочь напасть не рисковала, нечасто попадавшиеся навстречу ромейские корабли вели себя корректно. До самого Херсона дошли без происшествий.
Сергей опасался, как бы у них не возникло проблем в самом Херсоне, но они туда даже заходить не стали. Заночевали в небольшом городке Ямболи. Заодно и накатившийся шторм переждали в глубине бухты.
Дальше шли тоже без происшествий. До самого Каркенита. Там караван все же попытались атаковать выскочившие из-за скалистого мыса три пиратские галеры неопознанного происхождения. Но как выскочили, так и заскочили, завидев полосатые паруса и круглые щиты на бортах. Репутация у северян была серьезная. Грабить тех, кто числился в самых отмороженных пиратах, здешние морские разбойники не рискнули.
Так и дошли до Днепровского устья, ни разу не обнажив мечей.
А вот дальше следовало держать ухо востро. Пусть эта территория формально и считалась хузарской, но здесь уже лет двадцать как правили бал, вернее, разбой, печенеги.
Зато тут было вдоволь пресной воды, и с едой тоже проблем не было. Она крякала, хрукала и курлыкала на расстоянии брошенного камня. И помалкивала, как положено рыбам. Например, тому осетру, которого свейские дренги только что добили острогой, зацепили петлей и выволокли на палубу. Втроем.
– Как думаешь, наши живы? – негромко спросил Прастен.
– Уверен, – ответил Сергей. – Если бы Ререх погиб, я бы знал.
Кормчий глянул на него искоса. Ничего не сказал.
Но Сергей был уверен: Ререх жив. Объяснить не мог. Он просто знал.
Глава 40Плохие и хорошие
– А если хорошо попросим? – спросил угр, положив руку на саблю и глядя на дана с высоты седла. Впрочем, конек у него был некрупный, так что разница в высоте была не так уж и велика.
– Насколько хорошо? – уточнил Сигвард, поигрывая ножом. За оружие он не брался, но Ререх был почему-то уверен, что он и простым ножиком сумеет прикончить собеседника.
Но только его. Всадники шагах в сорока, в верхней части улицы, – вне зоны поражения. Чего нельзя сказать о варягах и нурманах, которые сошли на берег. У них ведь даже щитов нет. Не биться пришли: закупить припасы у если не дружественных, то уж всяко не враждебных булгар.
Пришвартовались мирно, с белыми щитами на мачтах. Оба драккара – по сторонам причала, а лодья – уже впритирку к своему драккару. Так проще, чем на песок выволакивать. Сошли на берег небольшой группой, без копий, без щитов, чтоб не напугать местных.
Лучше бы напугали.
Булгары, оказывается, неспроста по дворам сидели. Как только Ререх, Сигвард и их немногочисленные спутники отошли от берега, тут же нарвались на угров, выскочивших, как рысь из засады.
Какого лешего? Да, до границы – рукой подать, но это все же булгарская территория.
Ререх напряженно думал. С кораблей уже наверняка увидели происходящее. Сейчас сюда подтянутся Сигвардов хирд и варяжская дружина. С копьями, щитами и прочей боевой снастью, которая защитит. Но именно защитит. Наказать не выйдет. Угры попросту развернут коней и смоются. На прощанье осыпав стрелами его, Сигварда и всех, кто с ними. Может, кто и выживет, но им с Кривоногим, скорее всего, конец.
– Очень вежливо попросим, – сказал угр. – Немного шелка, немного серебра, может быть, пару-тройку драгоценных кубков, или что вы там взяли у ромеев. Я же вижу, у вас полно добра. Уделите немного, и мы будем очень вам признательны. Ты подумай, северянин, я не тороплю. Но пока ты думаешь, вели своим сидеть, где сидели! – рявкнул угр злобно.
По-ромейски он говорил с сильным акцентом. Ререх, владевший этим языком не слишком хорошо, понимал меньше половины. Но этого было достаточно.
«Если Сигвард сейчас метнет нож, угр отвлечется, и я успею схватить коня за узду, – подумал он. – Конь прикроет меня от стрелков и…»
Дальше не придумывалось. Всем за одной лошадью не спрятаться. Да и конь у угра наверняка злющий. Всадника убить проще, чем такого удержать.
– Знаешь, я уже подумал, – сказал Сигвард и ухмыльнулся. – Не стану я с тобой делиться. А знаешь почему?
– Хочешь умереть? – угр тоже ухмыльнулся.
– Не угадал, – Сигвард принялся чистить ножом ноготь на большом пальце левой руки. На угра он не глядел. – Потому что я знаю, что ты думаешь.
– И что же я думаю? – насторожился угр.
– Ты думаешь, что я боюсь умереть.
– А это не так?
Сигвард поднял голову и поглядел на угра.
– Не так, – нурман покачал головой. – Не боюсь. Но умирать мне пока рано. А вот тебе – в самый раз.
Угр напрягся. Самую малость, потому что сказано было очень, очень спокойно. Вдобавок Сигвард переложил нож в левую руку и продолжал чистить ногти теперь уже на правой руке.
– Как думаешь, эти конники спускаются с холма не за тобой ли? – меланхолично поинтересовался дан.
Угр быстро оглянулся.
И никого не увидел. Потому что никого и не было.
А Сигвард – был. Рывок – и он уже сдернул всадника с коня, как выдергивают репу с грядки. И, прижав к горлу угра нож, прикрылся им от стрелков.
Ререх тоже не упустил мгновение. Ухватил коня за узду, дернул книзу, сдавил левой рукой холку. Жеребец рванулся было, но притих, почуяв силу человека. Только зло косил на обидчика.
Над головой свистнула шальная стрела. Именно что шальная. Всадники, похоже, растерялись. Опасались подстрелить своего вожака, надо полагать. И солнце сейчас висит над морем, что очень кстати. Слепит врага.
Ререх оглянулся… Нет, не так все и плохо. Свои успели попрятаться кто где. Вроде никого не убили. Сигвард, согнув ноги, пытался укрыться от лучников за пойманным угром. И у нурмана получалось, хотя угр куда мельче.
Ререх огляделся еще раз. Вокруг какие-то сараюшки. Улица шагов десять в ширину, и наклон не такой уж крутой. Четыре всадника в ряд встанут на ней, но не больше. Иначе потом не развернуться. И через головы прицельно не постреляешь. Вообще особо не постреляешь. Разве что по кораблям, но это бессмысленно.
О, подмога идет. Нурманы, поснимав с бортов большие щиты, выгрузились и двинулись. Не быстро, но аккуратно, разом делая шаг левой. В стене щитов – ни щелочки. Ререх почувствовал неуместный в нынешнем положении укол зависти. У его дружины слаженность похуже. У Сигварда и дренгов в хирде почти нет. Одни матерые.
– Чего хочешь? – прохрипел угр. Трудно говорить, когда у тебя под реденькой бородкой большой нурманский нож.
– Тебя убить, – ласково проговорил Сигвард. – И всех вас. А ты что скажешь?
– Отпусти меня, и мы уйдем.
«Совсем глупый, – подумал Ререх. – Или прикидывается».
Солнце припекало шею. Сухая плотная земля пахла пылью. Слышно было, как кто-то из данов отсчитывает: «Ен… Ен…»
Жеребец дернул головой, пытаясь освободиться.
– Потерпи, малыш, – ласково проговорил Ререх.
Хирд приближался. Угры не стреляли.
– Чего тебе надо? – выкрикнул пленник по-ромейски. А потом по-угорски, уже своим. Надо полагать, требовал, чтобы его выручали.
Он не видел, что происходит за спиной, но догадывался.
Пленнику ответили. Тоже по-угорски. Ответ ему не понравился.
Наверху, позади всадников, раздался какой-то шум. Княжич не видел, что именно.
Пленник требовательно завопил. Ответить ему не успели. Общение прервал Сигвард. Двинул ножом – и пленник захлебнулся кровью.
– Вперед! – взревел он по-нурмански, и вокруг стало тесно. Строй разомкнулся, поглотив и Сигварда, и Ререха, и угорского коня. Пахну́ло знакомой вонью пота, кожи и железа, и хирд устремился наверх вместе со своим хевдингом.