— Тогда ладно. — Он обнял жену и поцеловал в губы. — Когда я вернусь, мы плотно пообедаем, — обещал Дарио, и по его глазам она поняла, что он говорит не только об обеде.
— Жду с нетерпением. — Мейва почти выставила его из дома, желая повторно познакомиться с пентхаусом. — Теперь иди!
Она подождала, пока двери лифта закроются за мужем, а затем направилась через арочный проем коридора, окруженный мраморными колонами, в гостиную. Столь скромное название этого помещения вряд ли соответствовало его внутреннему убранству.
Белая лепнина изысканной работы контрастировала со стенами, покрытыми бордовым шелком. В тяжелых резных рамах висели портреты и пейзажи. Толстые ковры цвета слоновой кости покрывали полы. Черный рояль стоял в углу; в его до блеска отполированной крышке отражались листья высокой пальмы. Остальная мебель была в основном антиквариатом, обитым парчой кремового цвета. В центре одной из стен высился мраморный камин. Окна от пола до потока выходили на террасу, с которой открывался захватывающий дух вид на Миланский собор.
Поддерживаемые колонами сводчатые арки по обе стороны камина вели в столовую, достаточно просторную, чтобы принять двенадцать человек гостей. Над столом висела великолепная люстра, кристаллики которой переливались в ярких лучах солнца. Буфетная соединяла столовую с великолепно оборудованной кухней и примыкающей к ней небольшой, но очаровательной комнатой для завтрака.
На втором этаже было три спальных комнаты, каждая — с отдельной ванной. В хозяйской спальне почетное место занимала кровать под балдахином. Тут также была зона отдыха, меблированная двумя креслами. Лепнины было больше, чем в гостиной, а на французских окнах висели подходящие по цвету к стенам прекрасные шелковые драпировки.
Но вся эта роскошь не привлекла внимание Мейвы так сильно, как одна фотография в серебряной рамке, которую она обнаружила на бюро. Она и Дарио были сфотографированы на каком-то мероприятии в вечерних нарядах. И хотя запечатлены они были только по плечи, были видны накрахмаленная белая рубашка, черный галстук-бабочка, лацканы смокинга Дарио и серебряный кулон с опалом в вырезе синего платья Мейвы. Дарио был само изящество, его уверенная улыбка завораживала. А она походила на оленя, ослепленного светом фар.
— Тогда у меня было гораздо больше сомнений, — пробормотала Мейва, внимательно рассматривая фотографию, — и гораздо больше волос.
Беглый осмотр гардероба рассказал ей другую историю. Здесь были представлены вещи самых известных дизайнеров во всей красе. Зеркальные шкафы были до отказа заполнены одеждой на любые случаи. Туфли на каблуках, причудливые босоножки и обувь ручной работы выстроились под полкой с соответствующими им сумочками. Все они были произведены дизайнерами, которыми Мейва восхищалась, но даже не мечтала, что когда-нибудь у нее будут такие вещи. И она вынуждена была признать, что очень многим обязана Дарио.
Ошеломленная его безграничной щедростью, Мейва отправилась бродить по комнатам. Щедрость мужа распространялась не только на ее гардероб. Богатство окружающей обстановки превосходило все, что женщина могла себе представить. Как она могла забыть об этом, не поддавалось никаким объяснениям. Девушку, выросшую в скромном домике в восточном Ванкувере и прошедшую очень долгий путь, когда-то, наверное, испугала эта роскошь. Теперь же ей казалось, что она наконец-то попала домой, в безопасность и покой. Хозяйка в своем жилище, где нет теней, выглядывающих из-за ее плеча.
Мейва ломала голову, придумывая, как выразить Дарио свою признательность за то, что он позволил ей приехать в Милан, и за то, что он вдохнул в их брак вторую жизнь. Она хотела подарить мужу нечто не зависящее от денег или положения, которые у него и так были. Это должен быть простой подарок, идущий от сердца.
В кухне на молодую женщину снизошло вдохновение. В подростковом возрасте ее пристрастием была кулинария. Много раз Мейва помогала матери готовить воскресный ужин; и тогда она узнала, как важно, чтобы у хозяйки была легкая рука, если она месит тесто, как правильно добавлять ингредиенты, чтобы получить идеальный торт, и как с помощью специй и трав превратить обыкновенный соус в неописуемое удовольствие для гурмана. Но, выйдя замуж за Дарио Костанцо, мультимиллионера и бизнес-магната, Мейва не приготовила даже тоста. По крайней мере, за последние несколько недель. Сегодня она это изменит.
Дарио упомянул, что в холодильнике есть чем перекусить, но быстрый осмотр показал, что там были только вино, сыр и виноград. Конечно, в вазе на гранитной барной стойке лежали апельсины и бананы, а в кухонных ящичках нашлись разных сортов крекеры и кофе в зернах, но все это великолепие она не назвала бы хорошо забитой кладовой, а потому схватила сумочку и отправилась по магазинам.
Мейва нашла то, что искала, на узкой улочке позади собора. Магазинчик-кафе с несколькими железными столиками и стульями под навесом заманил ее поразительным ассортиментом всевозможных вкусностей, которые она увидела сквозь открытую дверь. Связки чеснока свешивались с потолка. На одной полке соседствовали оливковое масло, ароматные уксусы, фуа-гра, трюфели, а на другой лежал шоколад различных видов. Корзины со свежим хлебом стояли на прилавке. Лотки с жареными курами, копчености, сыры и молочные продукты были расставлены в холодильных витринах.
Мейва купила все, что ей приглянулось, и вскоре уже была дома. По ее подсчетам, оставался час на то, чтобы приготовить обед. Дарио появился в половине второго.
— Что это? — спросил он, рассматривая стол, покрытый темно-зеленой скатертью. На нем стоял белый фарфоровый сервиз и небольшой букетик белых роз, которые Мейва купила у уличного торговца.
Она протянула мужу бокал охлажденного вина.
— Я приготовила обед, — сказала Мейва. Казалось, она вот-вот лопнет от гордости. — Я подумала, что в такой прекрасный день было бы здорово пообедать дома.
— Но я предполагал, что мы пойдем в ресторан.
— Я решила облегчить тебе задачу.
Озадаченный, он покачал головой:
— В семье Костанцо жены не готовят для мужей.
— На сей раз все иначе. — Мейва усадила его за стол. — Сиди и наслаждайся вином, пока я подам обед.
— Мы нанимаем для этого горничных.
— Не сегодня, — заявила она и поспешила на кухню, чтобы дополнить несколькими штрихами основное блюдо.
Дарио пошел за ней и ошеломленно наблюдал, как она укладывает обжаренную миндальную стружку на куриные грудки, политые пряным соусом.
— Я не знал, что ты умеешь готовить.
— В отличие от тебя я не росла в окружении слуг, Дарио. Я могу готовить и убирать дом, если возникнет необходимость.
— Ты не будешь убирать наш дом. Я тебе запрещаю.
— Правда? — Она улыбнулась одними уголками губ. — Ты всегда ведешь себя так властно или тебя возмутило то, что я проявила немного независимости? Ну, ты настоящий итальянский мужчина, и я не удивлюсь, если сейчас ты начнешь бить себя кулаком в грудь.
Дарио опустил глаза и с похотливой усмешкой заметил:
— Я предпочел бы помять твою.
— Веди себя прилично, — сказала она строго, — и раз уж ты путаешься у меня под ногами, сделай что-нибудь полезное. Например, нарежь хлеб.
— А потом ты заставишь меня надеть фартук, — проворчал Дарио, ловко управляясь с ножом.
Мейва поняла, что он достаточно сведущ в домашних делах.
— Отличная идея! — И глазом не моргнув, она взяла купленный по дороге фартук, густо усеянный рюшами по подолу, и обвязала его вокруг талии мужа.
Отложив хлеб, он прижал ее к столу:
— Ты зашла слишком далеко, принцесса. Пришло время проучить тебя.
Мейва попыталась вырваться, отчего в его зрачках полыхнул огонь и вспыхнули щеки.
— Знаешь, каково заниматься любовью на кухонном столе? — спросил Дарио низким голосом, в котором сквозила угроза.
— Не думаю, что это очень удобно, — ответила она, не дыша.
Он поцеловал Мейву так крепко, что у нее подкосились колени.
— Тогда не искушай судьбу и подавай обед. Твое наказание может подождать.
Раскованные шуточки и обоюдная страсть наложили свой отпечаток на последующие дни. Без прислуги, контролирующей каждый их шаг, Дарио и Мейва жили как обычные люди.
Она в халате готовила мужу завтрак, а если оказывалась у него на коленях, когда подавала кофе, который в результате остывал, не жаловалась. Дарио приходил домой обедать и частенько не возвращался после этого в офис, потому что — так или иначе — отвлекался.
Иногда супруги отправлялись куда-нибудь пообедать. Один раз они были на крыше здания — такого высокого, что оказались лицом к лицу с горгульями на Миланском соборе. В другой раз Дарио привел жену в элегантный ресторан на площади Республики, где они наслаждались обедом из пяти блюд.
В четверг Мейва пошла по магазинам, чтобы выбрать наряд для благотворительного приема. Несмотря на огромный гардероб, ее вечерние платья больше подходили для зимы или ранней весны, а на улице стояла теплая осенняя погода.
— С ее помощью можно купить что угодно, — инструктировал Дарио, вручая Мейве кредитку, прежде чем отправиться в офис утром.
— Ты меня портишь.
— Мне нравится это делать, любовь моя, — ответил он.
Наконец Мейва нашла идеальное платье в эксклюзивном салоне. Сшитое из шифона и шелка, перетянутое в талии, оно облаком вихрилось вокруг ее ног. Учитывая светлый тон кожи, молодая женщина обычно выбирала более глубокие оттенки, но нежный цвет ткани прекрасно сочетался с золотистым загаром, который она приобрела на Пантеллерии.
Аксессуары ей не требовались. У нее были украшенные драгоценными камнями босоножки и столько клатчей, что она могла открыть свой магазин. Однако волосы и ногти требовали ухода, и по совету мужа Мейва решила посетить в субботу утром спа-салон. Массаж, уход за лицом, маникюр, педикюр, прическа — она прошла через все это, подкрепляясь шампанским и легкими закусками.
«Какое баловство!» — весело подумала Мейва. В былые времена она сама уложила бы волосы, сама накрасила бы ногти и удовлетворенно похвалила бы себя и за то, и за другое. Но сегодня дилетантских усилий было недостаточно. Мейва очень хотела выглядеть красивой ради Дарио и мечтала завоевать благосклонность его семьи.