— Я хочу верить тебе, Дарио. Правда, очень хочу. Но я по-прежнему считаю, что ты не до конца честен со мной. Наверняка во время нашего второго медового месяца ты продолжал подозревать меня в том, что я хочу забрать Себастьяна и сбежать от тебя. Хотя, — добавила Мейва, чувствуя свою вину перед ним, — я предполагаю, что дала тебе повод сомневаться во мне.
— Это действительно важно для тебя? — спросил он и, взяв за руку, притянул к себе. — Сейчас все зависит не от того, что было в прошлом. Главное — что нас ждет впереди, Мев. Мы оба совершали ошибки, разве мы не можем простить себя и друг друга и начать все сначала?
Мейва чувствовала, что разрывается пополам: одна ее часть ненавидела Дарио за то, что он ловко обманул ее, другая же любила его.
— Я бы очень хотела этого, но ты вырезал из моей жизни Себастьяна и скрыл любые доказательства того, что он вообще существует. Ты относился ко мне так, будто я умерла.
— В некотором смысле так и было, Мейва. Я был уверен, что ты была не такой идеальной женой, какой хотела казаться. Но сейчас я понял, что ошибался. А на прошлой неделе, моя дорогая, у нас был чудесный второй медовый месяц.
— Правда? Не потому ли, что ты знал, что в пентхаусе тоже не осталось и следа от нашего сына?
— Там никогда не было много его вещей, а мелочи я убрал в кладовку несколькими неделями ранее.
— Ты до сих пор думаешь, что я собиралась бежать с ним?
— Нет, конечно. Кстати, в Милане Себастьян провел всего несколько первых недель жизни. Когда ты решила перебраться на остров, то взяла все его вещи с собой. Это говорит о том, что ты не считала пентхаус своим домом. Осталась только кроватка и погремушки, из которых он давно вырос. Но если ты дашь нам еще один шанс и мы станем семьей, я совью для нашего сына новое гнездышко. В любом случае у него есть своя комната в пентхаусе. — Дарио поправил выбившуюся прядь ее волос. — Что скажешь, любовь моя? Сможем ли мы начать все сначала и сделать наш брак на самом деле идеальным?
— Я хочу, — начала Мейва. — Я хочу, но…
— Но что? — спросил он. — Скажи мне, сокровище мое, и я сделаю все, что ты прикажешь.
— Больше всего на свете я хочу быть рядом с моим ребенком. Ты сможешь сделать так, чтобы немедленно наступило утро?
— К сожалению, нет. — Дарио погладил ее по щеке. — Но я придумал кое-что, чтобы время пролетело быстрее.
Его ласки и голос обезоружили молодую женщину, но что-то внутри прошептало: «Будь осторожна. Ты прошла через многое, но стоит ему только прикоснуться к тебе, и ты уже в его власти. Однако ты уже не так наивна и понимаешь, что для хорошего брака требуется гораздо больше, чем великолепный секс».
Однако сердце ее говорило другое: «Любовь — это прощение. И настоящая любовь выше обид и разочарований. Ты любишь этого человека и знаешь, что нужно делать. Ты снова нашла своего сына. Теперь счастье в твоих руках. Навсегда. Оставь сомнения в прошлом и радуйся завтрашнему дню, который обещает быть великолепным».
Вздохнув, Мейва растаяла в его объятиях. Радость пронизала ее душу. Он чувствовала себя живой. По-настоящему. Она хотела ощутить губы Дарио на своих губах, его руки на своем теле.
— А теперь покажи, как быстро может бежать время, — попросила она.
Глава 13
Больше Мейва не жаловалась на медленное течение времени. С самого начала их безудержно тянуло друг к другу. Со стороны Дарио, возможно, это и не было любовью. Тем не менее это чувство скрепило их с самого начала, да и теперь удерживало вместе.
Мейва не могла противиться ему, даже если бы попыталась. Дарио был опытным любовником, совершенным, великолепным, соблазнительным. Любая обида забывалась под его поцелуями. Его улыбка, удовлетворение в глазах, когда он смотрел на ее обнаженное тело, заставляли ее внутренности трепетать, как будто тысяча крошечных крылышек билась, пытаясь освободиться.
Между ними больше не было тайн, все сомнения и страхи остались позади. Каждое прикосновение, каждый взгляд, каждое слово говорили о новообретенном доверии, способном выдержать любые испытания, которые может готовить им судьба.
Они прошли сквозь огонь и выжили. Секс был лучшим союзником супругов, объединившим их, когда они не могли разобраться в себе. Но сегодня это было нечто большее, чем секс. Это было единение не только тел, но и душ.
— Я люблю тебя, моя прекрасная жена, — сбивчиво шептал Дарио, сливаясь с ней и наслаждаясь ее теплом, спрятанным глубоко внутри.
Это были самые сладкие слова на свете, и, казалось, Мейва всю жизнь ждала только их. Они стоили всех испытаний и действовали лучше любого лекарства.
Уже забрезжила серебряная полоска рассвета, когда они достигли исцеления. Мев, свернувшись калачиком в объятиях Дарио, спала. Ее больше не преследовали тени прошлого. Он не шевелился, пока аромат кофе не разбудил ее.
— Доброе утро, возлюбленная моя, — ласково прошептал Дарио. — Время вставать.
Мейва сонно потянулась и зевнула:
— Уже?
— Если ты хочешь быстрее увидеть сына, то да. Мы соберемся за полчаса. С другой стороны, — насмешливо добавил Дарио, — если ты желаешь провести утро в постели со мной, я мигом это организую.
— Не соблазняй меня. — Мейва зевнула еще раз и потянулась к кружке с кофе. — Дай мне несколько минут, чтобы привести себя в порядок, хотя мне будет трудно это сделать, поскольку, в отличие от тебя, в моем распоряжении только испорченное вечернее платье. Слава богу, я могу накинуть сверху плащ.
— Не волнуйся, тебя никто не увидит. Я заказал вертолет. Нас заберут прямо с яхты и доставят в Линате, где уже ждет самолет. Скоро мы будем на Пантеллерии.
Мейва отпила глоток кофе:
— Я передумала. Мне нужно вернуться в пентхаус, переодеться во что-нибудь подходящее и сделать то, что я должна, прежде чем покину Милан.
— Куда делась мать, которая так хотела воссоединиться с сыном? Вчера вечером ты мечтала встретиться с Себастьяном как можно скорее.
— Да. Но у меня есть одно незаконченное дело, которым следует заняться в первую очередь. — Мейва сделала глубокий вздох и посмотрела ему в глаза. — Я приняла решение, Дарио. Сначала я навещу твою мать. Война между нами ни к чему хорошему не приведет, и пора положить ей конец.
— Но, Мев, ангел мой! Ты уверена, что готова к этому визиту?
— Я должна это сделать, — повторила Мейва. — Я жена и мать, а не ребенок. В прошлом я пострадала из-за своей неуверенности, и теперь самое время преодолеть свои слабости. А начать нужно с твоей мамы.
— Я пойду с тобой.
— Нет, ты защищал меня достаточно долго. Я должна пройти через это сама.
— Спасибо, что согласились встретиться, синьора Костанцо, — сказала Мейва. — Я понимаю, что мой визит стал для вас сюрпризом.
— Да. — Селеста Костанцо кивнула невестке, милостиво разрешая ей присесть на один из белых бархатных диванов в гостиной, обставленной с большим вкусом.
«Как ей это удается? — удивлялась Мейва. — Как у нее получается роскошно выглядеть — и ни малейших признаков вчерашнего скандала?» Ночь не оставила мешков под глазами свекрови, хотя Мейва была уверена, что у нее-то мешки имеются. У Селесты всегда тщательно уложены волосы, никогда не течет тушь, и на чулках не бывает стрелок.
Сев напротив, Селеста элегантно скрестила ноги в лодыжках, а ухоженные руки опустила на колени, подняв свои тонко выщипанные брови в немом вопросе.
«Я не собираюсь облегчать ей задачу», — мысленно твердила Мейва.
Собрав всю свою смелость, она произнесла:
— Во-первых, я должна сказать, что ко мне вернулась память. Я помню все события прошлого года, вплоть до аварии.
— Тогда, я полагаю, уместны поздравления.
Мейва сделала глубокий вдох и продолжила:
— Я понимаю, какое мнение у вас сложилось обо мне, синьора. Я, как вы не раз проницательно замечали, никто, а Дарио очень богат.
— Чего ты добиваешься, Мейва? Просишь у меня прощения за свои недостатки? — поинтересовалась Селеста ледяным тоном.
— Нет, — твердо сказала молодая женщина. — Я не сделала ничего, за что мне нужно извиниться перед вами. Я родила вам красивого внука, а он в полной мере может компенсировать ваше недовольство его матерью.
— Тогда почему ты здесь?
— Чтобы прояснить ситуацию раз и навсегда. Я не претендую на то, чтобы быть с Дарио на равных в плане происхождения или образования, но я не глупа и, безусловно, не стыжусь своего воспитания. Я знаю, что хорошо, а что плохо, и я люблю играть честно.
— И поэтому теперь ты изливаешь мне душу?
— Поверьте, что между мной и Ивом Готье ничего не было. Случилось так, что мы оба родились в Канаде, и это наша единственная связь. Я люблю Дарио. Я полюбила его в тот день, когда встретила, и так будет всегда. У нас были непростые времена, но мы по-прежнему вместе, и я не позволю, чтобы кто-то встал между нами… Даже вы, синьора.
— Хорошо. Это все?
Неужели в глазах свекрови промелькнуло уважение? Воодушевленная, Мейва продолжила:
— Не совсем. Если мой сын в один прекрасный день приведет в дом беременную незнакомку, я очень сильно занервничаю. Мне в голову могут прийти такие слова, как «охотница за богатством», «аферистка», «карьеристка». Я уверена, что они приходили и в вашу голову.
— Тогда у нас есть хоть что-то общее, — заметила Селеста.
— Мы обе любим Дарио и Себастьяна. Я не прошу любить меня, но надеюсь, что мы сможем забыть наши разногласия и наладить более тесные отношения, основанные на взаимном уважении, если не на любви.
— Я не представляю, как это может произойти. — Селеста произнесла это так уверенно и бескомпромиссно, что все мужество Мейвы сошло на нет. — По крайней мере, — добавила она, и в ее тоне появился некий намек на оттепель, а губы почти расплылись в улыбке, — пока ты будешь продолжать называть меня синьора Костанцо.
«Она хочет, чтобы я называла ее мамой? В один прекрасный день — может быть, — подумала Мейва, — но не сейчас. Еще слишком рано».