— Бе…бе… какая гадость, — заметил Святозар, обращаясь к настойке и сморщил лицо.
— Может и гадость, человек, — откликнулся Джюли, на мгновение, обернувшись, и увидев перекошенное лицо наследника, и кубок в его руках. — Но тебе стоит послушать воеводу и выпить настойку со смольего дерева до конца, иначе ты замерзнешь здесь… в этом обжигающем холоде.
Святозар посмотрел на Джюли, перевел взгляд на кубок и тяжело вздохнув, принялся пить настойку. Когда он сделал последний глоток, то поспешно закрыл себе уста рукой, потому как настойка просилась наружу, наследник передернул плечами и сглотнул то, что осталось во рту. И протяжно выдохнув, поставил кубок на блюдо, да оторвав кусок жаренного мяса, засунул в рот. Но так как слева в щеке находилась дыра, наследник положил кусок кишки на правую сторону рта и стал неторопливо пережевывать. Неизвестно, что это была за еда, и хотя она была похоже на мясо, но вкуса у этой еды совсем не было. Так называемая кишка была не соленая, не сладкая, не кислая, не горькая, проще говоря, никакая. Святозар скривил губы, не ощущая ничего во рту, казалось, что он жует кусок материи… но наверно, подумал он, у куска материи все же был какой-нибудь вкус, а в данном блюде вкус совсем отсутствовал.
— Что это за гадость? — замотав головой, произнес Святозар, и, подняв кишку с блюда, принялся ее разглядывать. — Это же невозможно есть, здесь нет вкуса, точно я жую тряпку…
— Надо было сначала поесть, — откликнулся Джюли. — А потом пить… наверное…
— Ты, думаешь, что вкус этой еды, перебила настойка? — спросил Святозар, и, вернув кишку на блюдо, вытер со лба проступивший на нем пот.
— Я точно не знаю, но видел, что дасуни, сначала едят, а уже после пьют, — вздыхая, пояснил Джюли. — Надо было тебе об этом сказать, человек.
— Странно, что дасуни тоже пьют эту настойку, — удивленно отметил Святозар, и почувствовал, как тело его изнутри наполнилось жаром. — Они, что тоже тут мерзнут?
— Не знаю, человек, не знаю, — тихим голосом, ответил Джюли.
— Святозар, Джюли. Меня зовут Святозар, — сказал наследник и поковырял пальцем в кишке, стараясь разобрать, что же это вообще раньше было.
— Хорошее имя, Святозар… красивое… очень красивое…,- отозвался Джюли, не на миг, не отрываясь от своей вековой работы.
Наследник расковырял кишку, и увидел в середине ее тонкую, белую кость, похоже, это все же было мясо. Он уже было решил не есть эту безвкусицу, но желудок внутри него так стонал от голода, да и не хотелось проявлять не уважение к воеводе, потому Святозар пересилил себя и стал отрывать небольшие куски мяса и засовывать их в рот. Наследник съел почти треть кишки, и внезапно почувствовал, что еще один кусочек и все, что он с таким трудом запихал в желудок, сейчас окажется на покрывале. Посему торопливо утерев утиральником губы, накрыв им остатки еды Святозар отодвинул от себя блюдо к решетке. Затем он подложил под больную ногу, обернутую грубой, черной материей, подушку, и сказал, обращаясь к душе:
— Джюли, спасибо тебе, что рассказал про плевок того дасуня.
— Эх, Святозар, — тихо вымолвил Джюли. — Какие могут быть спасибо… Это тебе спасибо, за то, что дал мне надежду…Знал бы ты, как мне хочется вернуться в Явь, как хочется вновь вдохнуть воздух земли, ощутить легкий ветерок и соленые брызги моря на лице, хочется глубоко вздохнуть и заплакать, а потом… потом засмеяться.
— Знаешь Джюли, — заметил Святозар, посмотрев на черную, черную душу сзади. — Ты, такой черный, даже страшно подумать, что будет если ты вновь возродишься… Ведь даже если ты пробьешь дыру в этом камне, ты не станешь добрее и светлее, ты останешься таким же черным…
— Но, у меня, Святозар, погляди, — ответил Джюли, и, оторвавшись от своего наказания, повернулся к наследнику и показал две светящиеся фиолетовым светом руки. — У меня теперь светятся руки.
Святозар тяжело вздохнул, и, улегшись на покрывало, чуть слышно проронил:
— Они светятся благодаря моей крови, а не благодаря тебе. Ты, ничего не сделал, чтобы стать светлым… Лишь однажды ты спас Мотакиуса и все… Мотакиуса из славного рода руахов, некогда великого правителя Аилоунена… А, ты, знаешь Джюли, что твои предки когда-то были рождены самим Богом Семарглом, и назывался ваш народ по-другому.
— Приолы, — возвращаясь к своему занятию, откликнулся Джюли. — У нас всегда было двойное название неллы-приолы, точно также, как и двойные имена Люччетавий — Джюли.
— Нет, — выкрикнул Святозар и приподнялся на руке, облокотившись о покрывало. Он мгновение помедлил, пытаясь справиться с дрожью в голосе, и чуть тише добавил, — я когда-то знал вашего великого правителя и кудесника Аилоунена. И я знал ваши народы — руахи, приолы и гавры… У вас всегда было одно название народа — приолы, один правитель и один прародитель Семаргл… И имена у вас были не двойные, а такие же как и у восуров… Одно имя, один народ… Предатели… предатели вот кто вы, — возбужденно сказал наследник. — Вы стали предавать отца вашего и Бога Семаргла задолго, до того времени, как сменили веру… И все это делалось постепенно, и все это делала ваша знать и царь, погрязшие в жире и злате… А все, потому что не было в их сердцах света и любви… поэтому, поэтому и ты, Джюли такой черный… что мне даже больно на тебя смотреть.
Святозар замолчал, опустил на подушку голову и тяжело вздохнул. После того как Маргаст пошептал и помазал раны, боль в теле прошла, а после смольей настойки тело покинул озноб, настойчиво болеть продолжала лишь нога. Теперь же когда он так возбужденно сказал Джюли про предательство, нога не просто заболела, а еще и задергала, загорелась изнутри. Святозар содрогнулся всем телом и от боли, и слабости сомкнул глаза, и перед ними проплыло заплаканное лицо Любавушки, ее ярко-зеленые глаза, нежные, алые губы, тихо шепчущие ему: «Любый мой, любый, свет моей души, счастье мое, жизнь моя, не уезжай Святозарик, не уезжай… Чует душа моя беду, чует… Не покидай нас с малышом… молю тебя…» Святозар как-то горестно, порывисто вздрогнул и провалился в глубокий черно-алый дым. Но мгновение спустя черно-алый дым рассеялся, наследник увидел бело-зеленый луч с клубящемся на нем голубоватым дымом. И потому лучу к нему спустилась женщина, высокая, с длинными до земли светлыми волосами, небесно-голубыми глазами и в бело-золотом одеянии, она остановилась так близко, что Святозар почувствовал как быстро, быстро забилось внутри него сердце, как заволновалась его лазурная душа.
— Бурюшка, я, что умер? — тихо спросил наследник, чувствуя, что он задыхается.
— Нет, нет, свет мой, нет любушка мой, Святозарушка, — прошептала Буря Яга и оглянулась. И только теперь наследник увидел, что там за бело-зеленым лучом находится тьма, непроглядная черная тьма, которая точно приближалась к свету, желая его пожрать. — Ты жив, жив, Святозарушка, — тревожным голосом добавила Буря Яга. — Я пришла лишь на мгновение… я принесла тебе послание от ДажьБога… Сюда в Пекло никто кроме меня не может проникнуть… но свет мой, даже я не могу приходить надолго… посему слушай меня внимательно… слушай, что велел передать ДажьБог… Душа, что находится рядом с твоей темницей, должна излечить тебе ногу, она сможет это сделать… И как только ты излечишься, ДажьБог явится к тебе на помощь, а покуда не предпринимай ничего такого, что может поставить твою жизнь под угрозу и слушай, слушай Вия, он убережет, у-б-е-р-е-ж-е-т…
Глава тридцать девятая
Святозар резко проснулся, вскрикнул и порывчато сел. Сердце внутри стучало дюже скоро, верно желая вырваться наружу, пот градом катил с лица, и так тяжело дышалось, вроде не хватало воздуха. Наследник чувствовал, как тревожно вздрагивает больная нога, а перед глазами опять поплыл серый, густой туман. Святозар застонал, и глубоко вздохнул, наполняя легкие воздухом, и сызнова прилег.
— Что с тобой, Святозар, — тревожно спросил Джюли, услышав, крик и стоны наследника.
Святозар взял в руки подушку и вытер ею пот с лица, да прерывисто задышал, так как только сейчас сердце забилось ровнее и спокойнее, а погодя сбивчиво ответил:
— Мне приснился сон… И в этом сне Богиня Буря Яга Усоньша Виевна сказала мне, что ты Джюли можешь излечить мне ногу.
— Излечить ногу? — взволнованно вопросил Джюли. — Но как… Вий сказал, что вода из жидко-стоячего озера теперь тебе не поможет.
— Он сказал… Джюли, — прерывисто пояснил Святозар, все еще делая глубокие вздохи. — Что принесенная им вода не поможет… но… может, поможет… вода принесенная тобой.
Джюли молчал, обдумывая слова наследника, и лишь сильнее стучал палкой о камень. Какое-то время спустя он перевел взгляд на движущуюся вереницу, и внезапно положив палку на валун, побежал к душам. Он подбежал к ним вплотную, сложил вместе свои фиолетовые ладони, и, протянув их к душам, негромко, что-то зашипел. Святозар увидев такое, резво сел на покрывале и уставился на Джюли, который протягивал ладони к душам, настойчиво шипя и выпрашивая воды. Однако души идущие в веренице, или отталкивали руки Джюли, или открывали рты и громко шипели, что-то в ответ. Неожиданно душа с зеленой до локтя рукой остановилась, посмотрела сначала на протягивающего руки Джюли, потом на сидящего в темнице Святозара, и еле заметно кивнула головой. А после неторопливо перелила жидкость из своей зеленой ладони в ладони Джюли, каковой тут же развернувшись, ретиво побежал к темнице. Наследник узрев бегущего к решетке Джюли, вскочил на ноги, и, придерживаясь за стены, да прутья решетки, поспешил к двери. Он присел возле двери, размотал черную, пропитанную кровью, материю с раны, и просунул ногу через решетку навстречу Джюли. А тот подбежав к ноге, опустившись на присядки подле, порывисто вздохнул, вроде набираясь храбрости, и вылил воду на рану. Лишь жидкость попала на рану, как в тот же миг, кровь с нее перестала сочиться, края словно обуглились, и маленький кусочек на ней, справа, покрылся плотной болячкой. В тоже мгновение, как кровь перестала течь, и появилась крошечная болячка, у Джюли обе руки до локтя вспыхнули, и стали светиться фиолетовым светом. Джюли обернулся, а Святозар поднял глаза от своей раны и посмотрел на ту душу, которая дала им воду. Теперь на этой душе была зеленой не просто рука до локтя. Эта душа почти вся засияла зеленым светом, не только обе руки, голова, обе ноги, но и все т