ил как хотел безграмотный тобольский мужик Гришка Распутин, то бишь Гришка Новых. Эту фамилию он взял с «высочайшего соизволения», дабы старая не бросала на него тень, ведь этот распутный вечно пьяный мужик причислял себя к «святым старцам». Ну, а в окружении Гришки Распутина были темные людишки, некоторые из них работали на разведку германского генерального штаба. Не случайно, что сам «святой старец» частенько высказывал мысли, созвучные интересам германского генштаба. Да и постоянное получение Распутиным через шведское посольство идущих из-за границы крупных денежных сумм говорило о многом. Не зря же Распутина хотел скрытно арестовать генерал Бонч-Бруевич с помощью особо доверенных офицеров контрразведки и выслать его в самые отдаленные, глухие места империи.
На царствующую чету влиял и министр императорского двора граф немец Фредерикс. Несмотря на престарелый возраст, сей министр, когда речь шла о помощи немцам, уличенным в шпионаже, проявлял прыть молодого козлика: сразу скакал в апартаменты императрицы Александры Федоровны, и интересующие его вопросы решались как по мановению волшебной палочки.
Некоторые же крупные дельцы, работавшие на германскую разведку, без всяких посредников шли в канцелярию императрицы и добивались нужной аудиенции. Так решали свои проблемы и братья Шпан, крупные торговые дельцы, преступные связи которых с Германией были раскрыты контрразведчиками штаба 6-й армии, размещавшегося на Дворцовой площади в Петрограде.
Мулюков посмотрел на часы.
— Через полчаса у меня начинаются экзамены на третьем курсе. Пойдемте-ка немного прогуляемся на улице, а то уже в голове шумит. Не спалось ночью. Встал в четыре утра да за книжки…
Они вышли в университетский двор, утопавший в зелени и цветах. Солнце стояло над самой головой, но духоты не было. Ветер лениво перебирал своими невидимыми руками молодые пахучие листья тополя. Мулюков поднял лицо к солнцу и с шумом глубоко вздохнул, наслаждаясь запахом растений. Немного постояв, мужчины не спеша направились к красивому белокаменному зданию анатомички. И не делая вступлений, Мулюков продолжил свой неторопливый рассказ:
— Одним словом, много было разных темных личностей при царском дворе, которые влияли на внешнюю и особенно внутреннюю политику царского правительства.
Потом Мулюков рассказал о немецкой компании «Зингер», существовавшей в России уже не один десяток лет. До ликвидации этой фирмы она разрослась, как сорная трава, по всей матушке-России. Магазины фирмы были во всех более или менее крупных городах империи, а ее представители-агенты — в уездных городах и даже в глухих деревнях. Компания «Зингер», являясь германским предприятием, с началом войны поспешно объявила себя фирмой Соединенных Штатов Америки. Однако эта перекраска фасада не помогла компании, и контрразведка вскоре вскрыла ее шпионскую деятельность. Компания «Зингер», торгуя хорошими швейными машинами в кредит и долголетнюю рассрочку, сделалась известной по всей огромной империи и создала огромную разветвленную агентуру. Приток денежных средств, получаемых за разведывательную деятельность от германского генерального штаба, давал возможность фирме «Зингер» торговать себе в убыток. То есть убытки компенсировались генштабом.
Одним словом, компания «Зингер» процветала и как свидетельство этого отгрохала в Петрограде на Невском проспекте сверкающий огромными окнами многоэтажный дом.
У всех агентов фирмы «Зингер» имелись специальные географические карты соответствующих губерний, уездов, волостей. На них шпионы условными значками отмечали число проданных в рассрочку швейных машин, а также другие коммерческие сведения. Русская контрразведка установила: эти карты хитроумно использовались для собирания разведывательных данных о военных секретных объектах, о предприятиях оборонного значения и вооруженных силах Российской империи. Шпионы спокойно сообщали эти сведения ближайшему магазину. Ну, а там составлялась сводка по губернии или уезду. Сводная справка в виде картограммы направлялась в Петроград на Невский проспект в центральное управление компании «Зингер». Здесь немецкие разведчики быстро обрабатывали все интересующие данные и переправляли их прямехонько в германский генштаб.
Мулюков встал у цветочной клумбы, что была неподалеку от анатомички, и, низко наклонившись, понюхал розоватые лепестки ириса сибирского.
— Кругом разруха, смута носится черным вихрем по стране, а тут растут такие нежные цветочки, — с восхищением проговорил бывший контрразведчик, медленно выпрямляясь, будто опьяненный нежным запахом. — Ведь находятся ж такие люди, что без цветов не мыслят жизни, а? — Они медленно пошли в обратную сторону. — Вот и я обожаю аромат цветов так, что вижу их частенько во сне.
Измайлов молча слушал Мулюкова, не решаясь поторопить своего собеседника продолжить рассказ о немецких агентах. И он, словно почувствовав это нетерпение чекиста, энергично заговорил на эту тему:
— В общем, по приказу генерала Бонч-Бруевича закрыли все магазины фирмы «Зингер», а все служащие и агенты, причастные к шпионажу, были арестованы. В момент получения соответствующей телеграммы из петроградской контрразведки Иохим Тенцер быстро исчез вместе со своим помощником, как папиросный дымок на ветру. Казанской контрразведке пришлось довольствоваться мелкой рыбешкой, да и та по велению николаевской дворцовой нечисти была выпущена на волю и отправлена в родной фатерланд чуть ли не с оркестром.
— А фотографии этого Тенцера случайно нет в контрразведке? — спросил Измайлов, останавливаясь у университетской библиотеки. — Ведь не исключена возможность, что этот…
— Да-да. Такая возможность, что Тенцер был резидентом германской разведки в Казанской губернии, не исключена, — перебил чекиста преподаватель Мулюков. — Тебя, Шамиль, эта мысль беспокоит?
— Совершенно верно. Она самая.
— Так вот, должен тебя огорчить: фотографию Тенцера искать в архивах контрразведки бесполезно по двум причинам. Во-первых, за представителями фирмы «Зингер» всерьез никто не присматривал до пятнадцатого года. Фактически военная контрразведка в Российской империи до этого бездействовала. Создание же отделов контрразведки при штабах действующих армий, фронтов, а также военных округов в тылу было делом трудным, не хватало опытных, да и подчас добросовестных контрразведчиков. Короче: контрразведка Казанского военного округа еще не успела заняться этой немецкой фирмой, вернее шпионским гнездом. А во-вторых, у двух нянек всегда неухоженное, неопрятное, а иногда и покалечившееся дитя. Дело в том, что, как известно, действовала еще полицейская контрразведка, которую создал в годы первой русской революции небезызвестный Манасевич-Мануйлов по типу французской контрразведки «Сюрте женераль». Вот эти две царские контрразведки частенько бездействовали, полагаясь друг на друга, когда речь шла о борьбе с иностранной агентурой.
Измайлов внимательно слушал бывшего контрразведчика, не отвлекаясь, даже когда рядышком раздавались радостные возгласы хорошеньких студенточек, удачно сдавших экзамены. Молодой чекист хотел было спросить его поподробнее о трех разоблаченных немецких агентах в Казанской губернии, что действовали под крышей фирмы «Зингер», но передумал. «Уж если о самом хозяине магазина Тенцере нет никаких данных, то откуда могут быть сведения о его служащих, то есть немецких агентах, — мелькнула мысль у Шамиля. — Да и зачем это нужно сейчас? Эти ж агенты высланы за пределы России».
Преподаватель Мулюков протянул ему руку и показал на часы.
— Вот видите, как время набрало обороты, даже не успели завершить наш разговор. — Мулюков слегка склонил голову, как бы отдавая дань уважения своему собеседнику, и, выпрямляясь, заметил: — К сожалению, через две минуты начинаются экзамены…
Они быстро распрощались, и Измайлов поспешил к себе на Гоголя.
Через полчаса он уже докладывал Брауде результаты своих усилий. Заместитель председателя губчека закурила и надолго задумалась, как задумывалась всегда, когда речь шла об архисложном вопросе, от решения которого зависела судьба многих людей, судьба всей операции. Обладая глубоким умом, она умела многие неясные события просеять через сито анализа и выявить крупицы истины, позволяющие, как звезды на ночном небе, четко ориентироваться опытным путникам в продвижении к цели.
— Итак, — начала Вера Петровна, взяв карандаш, — первое — можно вполне допустить, что в марте пятнадцатого года с легкой руки жандармского осведомителя Рудевича глава местного магазина фирмы «Зингер» завербовал именно Аглетдинова, а не кого-то другого. — Брауде поставила на чистом листке бумаги жирную единицу и обвела кружком. — Но он из игры выбит капитаном Мулюковым. Это одно.
Она подвигала листком бумаги по столу, словно проверяя, насколько крышка его отполирована лаком, и поставила карандашом такую же жирную двойку, а вслух произнесла:
— Во-вторых, это вовсе не исключает существования на пороховом заводе второго агента. Полулегальные немецкие агенты, действовавшие под вывеской фирмы «Зингер» не один год, конечно же подстраховались и внедрили на важнейшее военное предприятие Казани по крайней мере еще одного диверсанта. Но этот вывод, как говорится, напрашивается сам собой, вытекает из общей логики событий. Но есть одна частность, которая… А впрочем, — и обращаясь к Измайлову: — Давай-ка, Шамиль, вместе порассуждаем…
Хозяйка кабинета встала и прошлась по комнате.
— Тебя не насторожила та легкость, с которой удалось установить довольно точно, кого завербовал этот шпион Тенцер в марте 1915 года на пороховом заводе, а?
Молодой чекист удивленно раскрыл глаза.
— А вот меня это несколько озадачило. Ко мне вдруг пришла какая-то навязчивая, как муха, мысль: нам подбросили туфту, которую мы приняли за настоящую, драгоценную вещь.
Брауде остановилась перед Измайловым, и тот сразу же хотел встать.
— Сиди, сиди. Мы ведь живем не в восемнадцатом или девятнадцатом веке, когда мужчины предпочитали разговаривать с дамами стоя, и не находимся в ложе столичного императорского театра, где мужчины все спектакли напролет стояли чуть позади сидевших женщин.