ропустив их, ожидавшие на пристани поспешили на судно, звучно топая по дощатому трапу.
— Вы, девчата, идите на пароход, а мы вас догоним, — извиняющимся тоном произнес Измайлов. — Скоро при… — Шамиль осекся, увидев двух мужчин, невесть откуда взявшихся. — Минуточку…
Измайлов поспешил к трапу. За ним последовал и его товарищ.
— Извините, граждане, можно вас на пару слов? — обратился чекист к мужчинам.
— Нас, что ли? — несколько удивленно спросил один из них, ступив на трап.
— Да-да.
— Чего нужно? — грубовато поинтересовался высокий лысый мужчина, небрежно глянув на юношу.
В одном из незнакомцев, что был с пышной шевелюрой, Измайлов признал, судя по приметам, Хайрулова Гусмана. Молодой чекист видя, что те не собираются откликнуться на его просьбу, схватил Хайрулова за локоть.
— Гусман-абый, я очень прошу задержаться буквально на десяток секунд.
Мужчина резко, будто испуганно, остановился и нервно зыркнул по сторонам.
— Откуда ты, малый, знаешь меня? — прохрипел Хайрулов.
— Я вам все объясню. Отойдемте в сторонку, а то на пароходе как-то неудобно.
Остановился и лысый, который, сощурив белесые ресницы, недоверчиво оглядывал чекистов с головы до ног. Хайрулов сошел с трапа и тихо бросил:
— Говори тута. А то пароход уйдет.
И как в подтверждение его слов — ударил колокол и начали убирать трап. Измайлов чуть помедлил и негромко сказал:
— Мы из ЧК. Хотели бы поговорить с вами…
Лицо Хайрулова будто закаменело, и он машинально потрогал рукой подбородок.
— Покажь документ, — процедил сквозь зубы лысый с иностранным акцентом.
Шамиль достал из кармана мандат чекиста и хотел было предъявить его Хайрулову, но, заметив, что лысый выхватил из-за пояса наган, отпрянул в сторону. Стоявший рядом с ним Аскар ударил лысого по руке и выбил оружие. Однако бандит оказался ловким: он тотчас обрушил на Аскара пару тяжелых ударов, и чекист упал. Лысый наклонился было, чтобы поднять оружие, но Измайлов упредил того: резко достал носком ботинка по лицу. Бандит, лязгнув зубами, ткнулся головой в пожарный ящик.
Шамиль сунул мандат в карман и схватился за револьвер. Но в это время Хайрулов размахнулся для удара. Чекист попытался увернуться от этого выпада, но не успел: сжатые в кулак пальцы бандита достали его подбородок и, скользнув, уперлись в горло. И прежде чем из его глаз хлынули слезы и обручем сдавило горло и легкие, чекист перехватил руку своего противника, потянул ее на себя, а затем, резко наклоняясь, с поворотом туловища поймал того на болевой прием: завернул руку за спину.
Хайрулов вскрикнул от боли и начал оседать на землю. Но и сам чекист от нехватки воздуха и боли в горле сделался ватным. Перед глазами все расплывалось, это ручьем бежали слезы. Он держал своего противника из последних сил, надеясь, что этот приступ от полученного удара скоро пройдет.
Тем временем почти одновременно пришли в себя Аскар Хайретдинов и лысый бандит. Обменявшись тяжелыми ударами, они покатились в схватке по земле.
— Эй, разнимите их! — начали кричать с верхней палубы парохода. — Разнимите! А то заклюют эти петухи друг друга насмерть.
Проворный старичок, видавший на своем веку всякое, как будто ничего особенного не происходило, спокойно отдал швартовые канаты после третьего колокола и пошел к средине дебаркадера.
Женщины взирали с парохода на эту схватку с испугом на лице, с тягостным напряжением. А какой-то толстомордый подвыпивший мужчина в темном сюртуке и белом картузе глядел на потасовку и на потеху публике выкрикивал, шепелявя беззубым ртом:
— А ну, плешивый, хватани его, молокососа, покрепче за это самое место, чтоб девки его не любили! Чтоб не размножался, как таракан.
Мужчина при этом энергично жестикулировал и хохотал:
— А ты, зеленый червяк, чего гляделками лупишь?! За жабры его, за харю его кусай! За лысину зубами, говорю, хватай!
Бандит, пытавшийся одолеть Хайретдинова, успел схватить с пола свой наган и норовил подстрелить чекиста. Но Аскар перехватил его руку и не давал тому прицельно выстрелить. И его противник, пытаясь всеми способами склонить чашу весов на себя, начал пулять из нагана наугад. И надо ж было такому случиться, что первой же пулей сбило картуз с мужика, куражившегося на весь пароход. Вот уж поистине — злого насмешника и черного завистника рок судьбы часто норовит поставить рядом с их жертвами. Полученная при этом легкая рана этому мужику показалась со страха смертельной, и он, вмиг протрезвев, как бешеный заорал:
— Помогите! Убили меня!!! Убили, мерзавцы!
С обеих палуб зевак сдуло, словно ураганным ветром. Пароход тяжело зашлепал колесом и начал медленно отходить от пристани.
Измайлов постепенно приходил в себя, силы почти вернулись, и глаза перестали слезиться. И тут он заметил, что здоровенный лысый бандит подмял его товарища и вот-вот может случиться непоправимое. Шамиль бросился на помощь Хайретдинову. Ему удалось выбить револьвер из рук бандита и опрокинуть того наземь. Но в это время удар в шею сбил чекиста с ног. Это подоспел на подмогу своему дружку Хайрулов, который до этого притворился потерявшим сознание, тем самым усыпив бдительность Измайлова.
Пароход, словно перенапрягся от работы, пыхнул паром и окутал белым облаком пристань. На несколько секунд все потеряли друг друга из виду. Измайлов скорее почувствовал, чем увидел, что бандиты, словно сговорившись, один за другим прыгнули на отходящий пароход.
«А ведь уйдут, негодяи. Точно уйдут», — мелькнула мрачная мысль у него.
Он встал и, превозмогая боль в голове, бросился к распластавшемуся на земле Хайретдинову. Но тот медленно начал подниматься сам.
— Аскар, как ты? — выдохнул Измайлов. — Цел? — И не дожидаясь его ответа, бросил: — Они на пароходе! И нам нужно туда. Слышишь, туда. На пароход!
Но видя состояние своего товарища, Шамиль понял, что ему уже не под силу прыгнуть на пару метров: именно такое расстояние было уже между пристанью и судном.
— Возьми лошадь и — в Казань! — крикнул Измайлов и, разбежавшись, прыгнул через проем с темной, зловеще поблескивавшей водой.
От пристани до парохода было уже далековато, и чекисту не удалось допрыгнуть до края нижней палубы. Ноги его лишь скользнули по ее металлической окантовке, и, падая, Шамиль сумел ухватиться обеими руками за оградительную сетку. Пальцы рук больно заломило, и сильно заныло в коленках, которыми ударился о борт «Бирюзы». Совсем рядом хлопали о воду плицы огромного гребного колеса. Чекист невольно скосил взгляд на бурлящую под колесом воду, и ему стало не по себе: не уцепись он за сетку, быть бы ему измолоченным насмерть этим мощным колесом. Реакция самосохранения, влив в его мускулы силу, заставила подтянуться на руках, чтобы зацепиться, точнее, ступить одной ногой на выступ палубы. Но не успел он это сделать, как сердце его замерло от страха: с двух сторон к нему приближались вооруженные бандиты. Ближе всего к нему оказался Хайрулов, который уже нацелил револьвер, чтобы выстрелить. Но лысый мордоворот гнусаво проронил, вытаскивая из ножен кинжал:
— Побереги, Гусман, патроны, они еще нам пригодятся для ЧК. Да и шуметь нам ни к чему. Я его лучше чуток кольну и он сам добровольно нырнет под это костоломное колесико. Рыбы-то тоже, чай, хотят кушать. Надо ж ему иметь совесть…
Оба бандита были настолько уверены, что чекист в безвыходном положении, что, казалось, они хотели своими медлительными действиями продлить удовольствие от предстоящей кровавой расправы. Заметив на лице чекиста растерянность и отчаяние, лысый снова загнусавил, будто нос его прихвачен бельевым зажимом:
— Ну что ты, молоденький-зелененький, испужался так шибко, а? Неужто не хочешь в рай? Это ты зря. Тебе бы, конечно, оно еще соску сосать да игрушками баловаться, а ты, молоденький-зелененький, туда же… за наган хватаешься…
Измайлов совсем было позабыл, что у него под пиджаком за ремнем наган торчит рукояткой кверху. Но как его пустить в ход, ежели обе руки заняты? Как?! «Может, попытаться…» — мысль в голове работала лихорадочно, но в этот момент Шамилю пришлось уклониться от удара бандита, который, перегнувшись через заградительный барьер, пытался чиркнуть кинжалом по голове.
— Ишь, прыткий, как козел, — недовольно прорычал Хайрулов. — А ты пальчики ему укороти, чтоб не мучился, не держался за сетку.
— Это очень гуманно, — хихикнул лысый, присаживаясь на корточки.
Но каждый раз, когда бандит пытался полоснуть по пальцам острым, как бритва, кинжалом, чекист отдергивал руку и хватался за сетку в другом месте.
Лысый верзила вдруг вскочил и начал пинать носком ботинка по сетке, пытаясь попасть по пальцам. Измайлов, делая быстрые перехваты, незаметно для себя оказался еще ближе к корме, перед вращающимся, как у адской мельницы, колесом. Водная пыль кропила лицо, оседала на шее и на натуженных руках. Веяло влажной прохладой. «Они что, гады, задумали поиздеваться надо мной? Чтоб я совсем обессилел и рухнул в кипящую под колесом пучину. Ну нет! Не дождетесь!»
Ярость придала Шамилю силы, и когда лысый в очередной раз пытался пнуть ему по пальцам, он, напрягаясь изо всех сил, завис на секунду на одной руке, а другой молниеносно выхватил наган и дважды выстрелил в лысого. Чувствуя, что пальцы начали разжиматься, чекист, сунул оружие в карман и схватился освободившейся рукой за спасительную сетку, подтянулся и забрался на край палубы.
После выстрелов Измайлова лысый бандит, перевалив через заграждение, рухнул в воду под гребное колесо. Другой бандит после короткого замешательства кинулся на чекиста, чтобы столкнуть его в воду. Но Шамиль рванулся в сторону и уклонился от удара. Однако от второго тяжелого удара он не успел увернуться, но это произошло, когда уже юноша перемахнул через заграждение на палубу. И Шамиль упал на пол. Бандит поднял с пола кинжал и бросился на Измайлова. Но сильный удар ногами, которым неожиданно встретил его Шамиль, отбросил нападавшего к корме. Хайрулов, поня