«Неужели эта та самая красотка Флора, о которой он так много слышал?! Если это так…» — от этой мысли во рту у Шамиля становилось сухо. Он отогнал эту будоражащую все его существо мысль, дабы не сглазить ее.
Чекисты расположились у края глубокого живописного оврага и наблюдали за ее домом. Лишь когда сумерки со дна оврагов поползли наверх по крутым склонам и дом, казалось, погрузился в дремоту от теплых волн, исходивших от прогретой за день земли, на крыльце появилась молодая особа в цветастой косынке на шее.
Аскар Хайретдинов вскочил было на ноги, но Шамиль остановил его:
— Погоди…
Женщина заглянула в почтовый ящик и, даже не глянув на дверь, повернула назад, на улицу.
— Вот те на!.. — удивился Хайретдинов. — Выходит, это не хозяйка. А чего ж тут она глазела?
— Да, и внешне она не похожа на раскрасавицу. — Измайлов огляделся по сторонам: вокруг не было ни души. — Уж не Флора ли послала проведать свою квартиру?
И они молча последовали за женщиной, которая спокойно, без оглядки свернула на тропинку, что змеилась с правой стороны откоса, и спустилась в лощину. Тут она остановилась, накинула косынку на голову, покрутилась на месте, словно приезжая в незнакомом городе, и не торопясь зашагала по пологому подъему, на вершине которого темнели неровно разбросанные, будто спичечные коробки, приземистые деревянные домишки и сараи.
Чекисты задворками, перелезая через ветхие заборы, следовали за незнакомкой, которая начала вдруг то и дело оглядываться.
— Неужели заметила нас? — забеспокоился Хайретдинов, прижимаясь к углу дома, когда они оказались на Первой Горе.
Эта улица мало чем отличалась от соседней, что располагалась за оврагом, откуда только что пришли чекисты. Женщина приостановила шаг перед домом со ставнями, полезла в карман, а потом неуловимым движением положила что-то на короткую, врытую в землю трубу толщиной с лошадиное копыто.
— Давай, Аскар, дворами за ней, — шепнул Шамиль. — Проследи до конца — и назад сюда.
Аскар исчез, а Измайлов спрятался за углом соседнего дома. «Неужели это почтовый ящик? А что, возможно. Кому придет в голову, что там что-то прячут. Подойти и взять? Или подождать? А вдруг сейчас кто-то придет? Могу не успеть. Конечно, взглянуть бы на эту бумажку да положить обратно — было б здорово». Он хотел было уже пойти к массивной черной трубе, нелепо торчащей посреди тротуара, но тут кольнула мысль: «А что, если за этим местом кто-то сейчас наблюдает? Скажем, из окна какого-нибудь дома? Вполне. Ладно, подожду».
Вскоре вернулся, запыхавшись, Хайретдинов и сразу же:
— Она живет в конце улицы. В предпоследнем доме. Зовут ее Аграфена. Аграфена Золотарева. Соседский мальчонка сказал.
Измайлов кивнул головой и вполголоса проронил:
— Подождем еще немного…
На улице изредка появлялись прохожие, пугливо озиравшиеся по сторонам: ведь именно здесь свирепствовала банда «Сизые орлы». Она в Суконной слободе была вроде как прописана.
Из дома, что стоял неподалеку от них, вышел милиционер, который вразвалочку перешел улицу и направился к ним.
— Вот те на, милиционер! — прошептал Аскар. — Откуда он здесь? Ведь сюда боятся соваться под ночь даже вооруженные винтовками патрули, а этот милиционер — в гордом одиночестве и спокоен, как дома.
Тем временем милиционер остановился у металлической трубы и не спеша закурил, зыркнул по сторонам и запустил руку в тайник. Вытащил из трубы несколько окурков, прислонился к забору и, попыхивая папиросой, начал рассматривать их. Потом он бросил окурки через забор соседнего дома и медленно, как отдыхающий в парке, пошел вдоль улицы мимо чекистов. Оба они спрятались за крыльцо. И едва милиционер отдалился от. них, Измайлов велел своему товарищу собрать брошенные окурки, а сам поспешил за подозрительным милиционером. Тот остановился на перекрестке улиц. Вскоре подъехал тарантас на мягких шинах с рессорами, и из него вышли трое в милицейской форме.
«Неужели уголовный розыск проводит здесь какую-то операцию? — подумал чекист, силясь рассмотреть прибывших. — Но они поставили бы нас об этом в известность. А может, срочная операция? Но тогда эти сотрудники милиции поспешали бы, а не вели себя как праздные люди. Что-то тут не то».
Прибывшие, о чем-то поговорив, направились к дому, откуда совсем недавно появился подозрительный милиционер, воспользовавшийся «почтовым ящиком». Все четверо милиционеров вскоре вошли в дом с высоким тесовым забором. Но вскоре оттуда появилась женщина неопределенного возраста и старательно закрыла ставни окон. Она еще немного постояла, покрутила головой по сторонам и пошла к перекрестку улиц, где стоял тарантас, ожидая приехавших милиционеров. Женщина медленно начала ходить от перекрестка до своего дома и обратно.
Пока Измайлов наблюдал за происходящим, примчался Аскар.
— Вот, полюбопытствуй. — Хайретдинов подал Шамилю окурки. — Тут только на одном из них нацарапано огрызком карандаша, будто первоклассник писал: «Нет».
— А других надписей на мундштуках папирос разве нет? — разочарованно спросил Измайлов.
— Абсолютно ничего, — упавшим голосом буркнул Аскар.
— Вот и пойми их, шайтан задери, что это значит. — Шамиль провел рукой по лицу, будто хотел, как гипнотизер, снять усталость, скопившуюся чугунным грузом за день.
— Видимо, «нет» означает отсутствие хозяйки дома, — проронил Хайретдинов, то и дело осторожно выглядывая из-за угла, дабы узреть, что там творится у дома со ставнями. Но там пока никого не было.
— Если так, то выходит, что эти люди охотятся за Флорой? — приглушенно произнес Измайлов, пряча в карман окурки. — Для чего она им нужна? Такая охота за ней вообще-то оправданна, если эти люди действительно из милиции. Но что-то эти стражи порядка не внушают доверия. И если предположить, что это переодетые бандиты и что с ними связана Флора Хайрулова, то, видимо, слово «нет» на окурке означает нечто другое.
— Но ведь по почте можно судить, Шамиль, о том, есть дома хозяева или нет. Если в почтовом ящике полно корреспонденции, значит, дома никого нет. И можно уже не хвататься за дверную ручку, как и поступила Аграфена Золотарева.
— Дорогой Аскар, это верно, но при условии, если она выписывает газеты и журналы. А коли нет, то эта примета вводит в заблуждение. Я уж не говорю, что одинокий человек может не вытаскивать газеты, скажем, из-за недуга, приковавшего к постели. К тому же я заметил, что почтовый ящик у нее пуст. И если исходить из того, что ты сейчас сказал, то выходит — она, Флора, дома. Но ведь Аграфена Золотарева даже не постучала во входную дверь. А они, наши противники, не глупее нас. Обязательно проверили бы, дома хозяйка или нет. Дело тут, пожалуй, в другом. Эти подозрительные типы проверяют — пришло Флоре чье-то почтовое послание или нет. Это письмо или открытка, видимо, для них имеет важное значение. Ведь эта Аграфена заглянула только в почтовый ящик…
— По-твоему, выходит, что эти люди в милицейской форме просто вроде как проявляют заботу об этой Хайруловой, пекутся о ее корреспонденции. Так?
— Да, наверное… — Измайлов неотрывно смотрел за женщиной.
— Но коль так, — продолжал Аскар, — то выходит, что пожаловавшие сюда милиционеры знают, где находится Флора. Ведь письмо-то может быть от нее самой или для нее от кого-то, в ком эти люди очень заинтересованы. Верно?
— Всего скорее так оно и есть. — Измайлов вытащил из кармана пистолет, дослал патрон в патронник и тихо сказал:
— Вот что, Аскар, дуй во весь дух на ближайшую извозчичью стоянку и подъезжай сюда, точнее, остановишься на Поперечной Второй Горы, за квартал от них. Но чтобы тебе был виден тарантас, на котором прикатили эти господа. Понял? Раз извозчик торчит здесь, значит, они долго тут не задержатся.
Хайретдинов кивнул головой.
— Твоя задача — проследить за людьми, что поедут на тарантасе. Когда поедешь за ними, притворись пьяным и горлань песни. В общем, веди себя так, чтобы они не заподозрили слежку. Понял? Ну, давай. Ни пуха тебе, ни пера!
Аскар, не проронив ни слова, быстро исчез в густых сумерках.
Измайлов огляделся по сторонам: на улице назойливо торчала все та же женщина, да еще появился какой-то мужик с ведрами.
«Видимо, эта женщина здешняя. Чувствует себя уверенно, — подумал он. — Стало быть, надо перейти улицу так, чтобы она не видела меня». Как только женщина повернула в обратную сторону, Шамиль быстро перешел неширокую, больше похожую на деревенскую улицу и юркнул в открытую калитку старого деревянного дома, что стоял напротив. До того дома, где остановились милиционеры, нужно было пройти через два огорода. И он осторожно перелез через забор и оказался во дворе, что соседствовал с домом со ставнями, к которому пробирался. Чекист, неслышно ступая, обогнул клеть, откуда несло запахом навоза, и выглянул из-за угла.
Но тут же, словно обданный горячим паром, отпрянул назад, за угол.
В трех метрах от угла на крыльце сидел вполоборота к нему милиционер с наганом в руке и спокойно лузгал семечки кавуна. Он так был увлечен этим занятием, что не обратил внимания, а может, не услышал шороха за углом. «Если б сразу пошел в этот двор, то влип бы, — промелькнуло у него в голове. — Этот стражник точно попытался бы меня задержать. И без стрельбы не обошлось бы. И все полетело бы под откос». Чекист подавил волнение и начал рассматривать соседний дом. Там, в соседнем дворе, между щелистым забором и домом, прохаживался другой милиционер и то же с оружием на изготовку. В окне дома зажегся свет — с этой стороны ставни не были закрыты — и стало видно, как напротив большого зеркала начала расчесываться ослепительно красивая женщина с обнаженной грудью.
Проходивший под окном милиционер приостановил шаг и облизнулся, как кот, завидевший любимое лакомство. Вытянул шею, установив горящие глаза, и другой сторож, который тотчас позабыл про свои жареные семечки.
«Да, вот она какая, эта Флора, — с восхищением подумал юноша. — Как Венера Милосская или царица Сююмбеки. Теперь можно поверить, что в ее амурные сети, точно комар в паутину, легко попал и кайзеровский агент Семен Перинов по кличке Двойник. А пламенная, безумная любовь, как говорили деревенские аксакалы, приковывает людей цепями жизни или смерти. Они, страстно влюбленные, как сумасшедшие, действуют по принципу: или все, или ничего. Иначе говоря, или жизнь, или смерть. Почти никто не хочет из них тлеть в своих горячих чувствах обуглившейся головешкой. Жить ти