Сейчас... сейчас полегчает...
Разноглазый возвращается слишком быстро. Впихивает мне в руку уже открытую бутылку с водой и я благодарно её принимаю.
- Спасибо, - снова благодарю его, и тот небрежно от меня отмахивается.
- Меня однажды так прихватило за рулём... чуть коньки не отбросил. Поэтому... ну ты сам понимаешь.
- Угу... - кивнул, и снова закрыл глаза.
Не смотри ты на дорогу, идиот. Вообще никуда не смотри...
- Я позвоню сейчас другу. Он приедет. Оттащит меня...
И всё то время, пока я звонил Юрке, а потом ждал его, этот "бычок" сидел в моей тачке и ждал вместе со мной. Травил мне байки про армию и про, как они с друганами прошлой зимой застряли на зимней рыбалке, и неделю выживали в лесу. И... это немного помогло. Удивляло одно: на кой хер я ему сдался?
- Ну как ты? - дверь с моей стороны резко открылась, и я чуть не вывалился из салона в грязный и подтаявший снег. Сгруппировался, но меня вовремя подхватили. Юрец. Ну, наконец-то...
Не очень хорошо помню, как добрался до дома. Короткие обрывки, да и только. Мелкие и не очень значительные события или разговоры порой теряются на задворках моей памяти. Там слишком много всего. Этот хаос разрывает мне голову.
Помню нотации Юрки по дороге домой. На миг мне показалось, что меня носом тычут в моё же дерьмо. Словно кутёнка. Намекая... нет, крича мне об отсутствии у меня здравомыслия.Блять. Я всё знаю. Только кто же захочет это слушать?
Я просто охуел. Охуел настолько, что подумал, что мне это кажется. Что мой больной мозг нарочно подсовывает мне то, чего нет. Потому что Юрка сказал мне то же самое, что несколькими часами ранее сказал отец...
Вот именно тогда услышал щелчок спускового крючка.
Приглашать в дом Юрку не стал. Да он и не особо рвался. Довёз меня до дома и вышел за ворота, кинув через плечо что-то о том, чтобы я не глупил.
Конечно. Именно об этом я сейчас и думаю.
Стискивая в кулаке колёса, я вышел из машины и направился в дом. Только, переступив порог, я напрочь забыл о том, что в моей спальне сидит она. А когда сообразил, было уже слишком поздно.
Снова... она снова стала свидетелем моего безумия. Она... как бельмо на глазу! Но такое нужное.
Помню, как мать рассказывала мне о семейной терапии. Мол, в непринуждённой обстановке, в кругу семьи, я буду чувствовать облегчение.
Херня. В кругу семьи мне всегда становится хуже. Всё выходит из-под контроля.
А тут она. И сейчас, лёжа на её коленях, и чувствуя её пальчики в моих волосах, я лишний раз убедился, что нашёл подходящее для себя лекарство. Ярослава. Прости, что это ты.
...
Ярослава
Я была надломлена. Почти. Разбита.
Он спал. Не сладко и не крепко. Ему что-то снилось и, судя по тому как беспокойно выглядело его лицо, сон был не из лучших. Иногда его пальцы подрагивали и впивались в моё бедро. Плечи изредка поднимались, будто он пытался спрятаться от кого-то. Или чего-то.
Он спал. И мне стоило бы попробовать уйти. Но... я не могла. Ощущение того, что он стал ближе не отпускало меня. Словно дикий и опасный зверь подпустил меня к себе. Доверился? Частично. И эта мысль сводила с ума!
Почему ты ещё здесь, Яра? Почему твои руки всё ещё путаются в его волосах. Почему тебя волнует то, что ему сейчас плохо?
Его поведение было странным, как минимум. А попыталась проанализировать и собрать воедино пазл, которым он меня кормит. И не могла. Он жесток. Даже со мной. Старается держать маску. Но она с треском осыпалась в тот момент, когда я оказалась свидетелем их разборок с Ромой. И что должно было произойти, чтобы он в ярости разгромил собственный дом? Куда делось его хладнокровие?
Спустя пару часов, мой желудок жалобно мурлыкнул. Я толком не позавтракала и провела в комнате весь день. И... если я попытаюсь выпозти из-под него и он проснётся, то смогу сказать, что просто голодна. А если не проснётся...
Я освободила волосы Игната от своих пальцев и приподняла его голову. Его губы сжались в полоску и он недовольно свёл на переносице брови. Но глаз не открыл.
Ещё минута, и я стою возле кровати, глядя на то, как он пытается найти себе место на широкой постели. Перевернулся на живот и что-то поговорив, обхватил подушку обеими руками.
По спине пробежала тысячная холодная волна. Мои зубы вцепились во внутреннюю сторону щёки и больно прикусили ту. Больно. Но это отрезвляет.
Пячусь в сторону приоткрытой двери, не отрывая взгляда от его мерно поднимающейся спины. На выдохе она слегка дрожала. Будто каждый выдох давался ему с трудом.
Мои ледяные пальцы коснулись рукояти на двери. Она была гораздо теплее, чем мои руки. Ещё один шаг, и моё внимание привлекает тусклый блеск на кровати. Кажется, из его кармана что-то выпало. И... я не могла это проигнорировать!
Сделав глубокий вдох, я прошла несколько мелких шагов обратно и склонилась над постелью. Это маленькая прозрачная баночка. С таблетками. Боже. Это же не наркотики?
Нужно иметь не дюжую смелость, чтобы протянуть руку и взять их. А у меня её не было. Боясь, что таблетки начнут греметь, я отступила. Тихо, на мысках я проскочила в дверь и рвано выдохнула. Бежать?
...
Всё будет хорошо. Я сделаю это. Я изведу себя, если хотя бы не попробую. Решив не лезть на кухню, я отправилась на поиски одежды. Свою я нашла в ванной на полу. Она так и осталась там лежать после того, как Игнат помогал мне её снять.
Я с трудом отыскала хоть что-то, что можно было на себя натянуть. Это была его одежда. Она была чистой, но насквозь пропитанной его индивидуальным запахом. Стараясь не заострять на этом внимание, я судорожно натягиваю на голову капюшон чёрной толстовки. Замираю, осматривая ещё одну комнату, в которой сейчас находилась. Она мало чем отличалась от той, в которой я провела ночь и этот день. Разве что в глаза бросаются несколько книжных полок. Книг на них не так много, но мой взгляд цепляется за одну из них. И... я тянусь к ней, и когда мои пальцы касаются корешков, я понимаю, что это не просто книга. Это записная книга. Точь-в-точь как и та, что я видела в его квартире. Та, которую он от меня спрятал. Она или просто такая же?
Я скинула с головы раздражающий капюшон и вытянула находку окончательно. Я так крепко стиснула обложку, что мои пальцы тут же побелели.
Сердце заколотилось в груди с утроенной силой. Я продолжала сканировать плотный жёсткий переплёт невидящим взглядом. Да: я боялась открыть эту чёртову книгу. Внутренний голос вновь взбунтовался. Он кричал... нет, он орал, чтобы я всё вернула на место и убиралась отсюда. Но я пропустила его сквозь себя. Снова. Подцепила край обложки и, воровато оглянувшись назад, открыла книжку.
Мой взгляд судорожно метался по первой странице, не понимая за что ему зацепиться. Сердце уже стучало о корень моего языка, а ноги слегка дрожали. Не найдя ничего, за что можно было ухватиться, я перелестнула страницу. Затем ещё одну. И ещё, каждый раз морщась от тихого и одновременно громкого шелеста бумаги... пока не наткнулась на рисунки. Если, конечно, их можно было таковыми назвать. Медленно и хаотично, но пазл в моей голове начал складываться. Господи.
Несколько секунд. Несколько глухих ударов сердца о глотку...
- Нужно было тебя снова пристегнуть. - ... и книга выпадает из моих рук, падая мне на ноги и тут же захлопываясь.
Я не должна была этого делать.
Глава 36
Игнат. Воспоминания.
Голова кипела. Я чувствовал жар, который пронизывал моё тело. Нет, это был не мороз, это было самое настоящее адское пекло, которое просачивалось в каждый дюйм. Которое заставляло мою кровь противно булькать под голубыми лентами вен.
- Пусти! Пусти, мразь! Я убью тебя! Я выпущу твои кишки! Отпусти меня! – крик резал мою глотку. Он покрывал мои миндалины красными болезненными язвами. Я боролся из последних сил. Их почти не осталось, потому что я потратил их на то, что бы полностью разгромить надзорную палату. Эта падла скручивала мне руки, пока второй дрожащими руками готовил для меня укол снотворного. Чтобы я нахрен выпал из реальности. Чтобы я не вспомнил тот ёбаный ужас, который они здесь творят.
Я сорвался. Я знал, что мне нельзя было реветь. Даже тихий плач или одна слезинка могли вернуть меня на первую ступень. Туда, откуда всё начинается. И так по кругу. До грёбаной бесконечности. Потому что эмоции... любые – здесь под запретом.
- Держи крепче! Лёха, ну где ты! Иди помоги! – коренастый санитар зовёт на подмогу ещё одного верзилу, чтобы те вдвоём могли меня держать. Я делаю ещё один рывок и мой затылок ударяется о морду, что скручивала мне руки за спиной. Тот вопит и отступает, а я бросаюсь со своего места на ублюдка, который готовился вколоть мне какую-то хрень.
Одно мгновенье. Всего лишь миг. За который я успеваю выхватить из его рук шприц и всадить ему его в шею. Крик. Уже не мой.
- Ах ты сукин сын! Шиз паршивый!
Не успел. Сзади на меня навалились двое и, не особо переживая за мои кости, прижимают меня лицом к грязной напольной плитке.
- Я убью вас всех! Твари! – дёргаюсь под тяжестью. Приподнимаю голову, когда чьи-то пальцы, вцепившись в мой загривок, тянут за волосы. Мне даже дышать трудно. Куда уж мне... пятнадцатилетнему пацану против двух центнеров... было бы смешно, если бы не так херово.
Проходит не больше минуты, а моё тело слабеет окончательно. Койки и люди на них расплываются. Решетки на окнах ползут, словно змеи. Плохо. Мои конечности немеют, а веки с каждым разом становятся тяжелее.
- Выродок... - с эхом доносится до моего сознания, и я окончательно проваливаюсь во тьму.
...
- Ооо... - сквозь туман в башке до меня доносится чей-то сиплый голос, - очнулся, красавчик? А мы уж было подумали, что ты того, - тихий смех и скрежет. Я знаю этот противный скрежет. Так скрипят пружины на доисторических кроватях, которые нам предоставило государство.
- Заткнись, - с трудом произношу и провожу языком по потрескавшимся губам. Пить. Так сильно хотелось смочить глотку чем-то большим, чем собственная слюна.