— Рита, спаси меня от этой амазонки! — шутливо крикнул он, увидев меня.
— Сидеть, я сказала! — рявкнула на него Анжела, и сделала движение, будто хочет ткнуть вилку в глаза врага.
— Осторожно, дура!
— А за дуру сейчас в глаз дам!
— Только попробуй! — Блонди выудил из кармана резиновое кольцо: не избавился ещё от юношеской привычки.
— И что ты мне этой штучкой сделаешь? — ехидничала Анжела, чувствуя за спиной защиту.
Я устало вздохнула: видимо, придётся действовать.
— Хватит! Заткнулись оба! — крикнула я и хлопнула ладонью по столу.
Парочка скандалистов разом замолчала и уставились на меня.
— Павел, тебе не надоело? — я посмотрела в угол, где буквально вчера Степан повесил камеру наблюдения. Я была рада, что настояла на этом. Теперь можно обвинить Блонди в преследовании, если до этого дойдёт дело.
— Я по делу пришёл, а эта развязная девица пристала ко мне.
— А как теперь это называется? Явился без приглашения, разрушил покой честного дома.
— Ну, я пришёл в кафе, а директор и сотоварищи напали на меня, — ответил Павел. — Как тебе такая версия для полиции?
— Так, чувак! Какого хрена тебе от нас надо? — Анжела опять кинулась к Блонди.
Но он оказался проворнее. Схватил ее, вывернул кисть, и вилочка с тихим звоном упала на пол. Анжела завизжала. Из бытовки выскочил Степан, он работал на складе, проверял остатки продукции.
Он пулей полетел к Блонди, но тот уже отпустил Анжелу, поднял вверх руки и шутливо сказал:
— Я пришёл с трубкой мира.
— Чего? — фыркнула Анжела. — А на кой ляд она нам сдалась? Мы и знать тебя не хотим! Выметайся, не порти воздух!
— О, а ты как здесь оказался? — отмахнулся от нее Блонди, разглядывая Степана. — А понял, тебя Стрельниковых уволили, когда уехали за границу.
— Не твоё дело!
— Нет, все же не понимаю, а с Ритой ты как познакомился? — теперь Пашка насторожился.
— Павел, не важно, как мы познакомились, — перебила я их перепалку. — Зачем ты пришёл?
Блонди внимательно посмотрел на меня. Я видела, как в его глазах повис вопрос. Павел уже не шутил. Брови сошлись к переносице, губы сжались в тонкую нить. Каблук постукивал по плитке пола, выбивая чечетку.
— Рита, Анна Анатольевна поручила мне разыскать тебя.
— Ну, ты нашёл. Не думала, что это так просто.
— Ничего сложного нет, когда есть связи.
— Понятно. Что дальше?
— Мать Антона хочет отвезти тебя в Израиль, где сейчас лечится ее сын. Только…
— Чт-о-о-о? — его слова обрушились на нас, как ушат ледяной воды. — Куда?
— Она хочет, чтобы ты помогла встать на ноги ее сыну.
Слова Павла буквально пригвоздили меня к полу. Мысли в голове понеслись с бешеной скоростью. Куда лететь? Зачем? Почему вдруг вспомнили обо мне через пять лет? Антону совсем плохо?
— А ну, говори ясно, мажор, пока я тебе волосёнки во всех местах не выдергала и лысым гулять не отправила, — налетела на Блонди Анжела.
— Степа, убери эту бешеную, иначе она меня грудью пришибёт!
— Это я бешеная? — взвизгнула Анжела и пошла на Пашку.
Он вскочил и стал пятиться к двери.
— Вы же сами ничего мне сказать не даёте. Антон уже в…
— Степа, останови его! — крикнула я, вынырнув из ступора, вызванного словами Блонди.
Степан кинулся к Павлу, который успел добежать до двери, но в этот момент она распахнулась, мы дружно посмотрели и остолбенели: на крыльце был Антон.
Глава 26. Антон
Родители? Я растерянно смотрел на них, не понимая, как они оказались рядом.
На них была надета домашняя одежда. Складывалось впечатление, что они выскочили из дома и полетели следом за мной. Да и я не подумал, что в Москве совсем другая погода, сорвался как был, без тёплых вещей.
Но разве это главное?
Как родители узнали? От кого? Неужели их предупредил Димка? Или… Я уставился на Макса, который вдруг засуетился и стал срочно прощаться.
— И ты, Бро! — выдохнул я, просто убитый очередным предательством.
Я был измотан. Ссора с родителями, многочасовой перелёт, накопившаяся усталость, а тут ещё и это. Сил на возмущение не осталось.
— Прости, друг, прости! Так получилось. Случайно. Прости. Я не хотел. Сорвалось. Мой рот, проклятый рот!
Макс похлопал себя ладонью по губам, сорвался с места и побежал к двери-вертушке. На полпути остановился, обернулся и помахал мне рукой.
— Дима, останови его, немедленно! — крикнул я.
Охранник сорвался с места и помчался на перехват.
— Оставь парня в покое, — отец положил мне руку на плечо. — Он и вправду не виноват. Ты не отвечал на звонки, вот он и набрал номер виллы. А дальше…
— Попал на допрос мамы?
— Ну, ты и сам все знаешь, — пожал плечами отец.
Я действительно знал, что Бей всегда тушевался, если его пытала моя мать. Ничего не изменилось. Его трусливая и осторожная натура и в этот раз спасовала перед трудностями.
Я достал телефон, посмотрел на журнал звонков. Несколько пропущенных именно от Макса. Я вздохнул: сам виноват. Нашёл кого просить о помощи!
Дима вернулся с пустыми руками. Бей уже успел сесть в машину, только мелькнули габаритные огни, когда на дорогу выскочил охранник.
— Поехали, — сказал мама, до сих пор молчавшая. — Сынок, давай сначала ты отдохнёшь, потом уже решим, что дальше делать.
Я посмотрел на неё, уже открыл рот, чтобы ответить и… захлопнул его обратно. Мама права: я сейчас не боец. И что случилось с руками? Может быть, где-то пережат нерв? Это предположение пугало, я загнал его подольше в сознание.
В машине я задремал и проснулся, потому что Дима меня тряс за плечо.
— Что? Приехали?
— Да, Антон Николаевич.
Он ловко подхватил меня на руки и вынес из машины. Резкий холод ударил в лицо. После жаркого Израиля, русская осень показалась настоящей зимой.
Я задрожал, и тут же мне на плечи накинули тёплый плед. Я с благодарностью оглянулся: мама. Она шла рядом с коляской и заботливо поправляла покрывало. Неужели прихватила с собой?
— Где мы?
— Ты не узнаешь место? — улыбнулась мама. — Паша любезно предложил нам остановиться в доме его родителей.
Опять Блонди!
— Я не хочу здесь жить.
— Не упрямься, Антон! — это уже папа. — Мы все перенервничали, устали. Ты вообще полетел без тёплых вещей. Ну, как можно было так сорваться?
— Коля, не начинай, — остановила его мама.
Охрана нас уже ждала. В доме было тепло, приятно пахло мятой и ещё чем-то знакомым. Я невольно огляделся: в холле на столе лежали мешочки, похожие на ароматизированные саше.
Мне выделили комнату Пашки. Здесь все осталось так, как я помнил из детства. Дима и отец помогли мне умыться и переодеться и положили в кровать. Мама принесла липовый чай и настояла, чтобы я выпил. Пришлось подчиниться.
Видимо, чай был с добавками. Не успел я положить голову на подушку, как отключился. Проснулся уже, когда в комнате было темно.
Первый порыв — вскочить и броситься бежать, прошёл сразу, как появился: этого я сделать не мог. Я ухватился за край кровати левой рукой и попытался сесть. Получилось лишь немного подтянуть тело вверх.
Так дело не пойдёт. Я пошарил ладонью по широкой кровати: где-то должен лежать телефон. На простыне было пусто.
Черт! Опять меня изолировали? Хотелось выть от отчаяния и злости!
— Дима! Ты где? — крикнул я и прислушался.
Тишина. За дверью не раздалось ни шороха.
Я сжал пальцы левой руки, мне почти это удалось. Ура! Значит, она перестала работать от усталости, а не потому, что я пережал нерв долгим и неподвижным сидением в самолете.
Теперь я упёрся двумя руками и сдвинул тело с места.
Эта работа потребовала много усилий. Я отдышался. Глаза привыкли к полумраку, и я с облегчением увидел телефон, который лежал на тумбочке с другой стороны кровати.
Первая паника прошла. Лицо заливал пот, но я не мог его вытереть: боялся оторвать пальцы, чтобы снова не упасть.
Осторожно я повернулся на бок и, отталкиваясь руками, пополз. Казалось бы, расстояние всего полтора метра, но мне оно показалось километром.
Вжик — тело скользнуло по простыне. Передышка. Вжик — новый рывок. Передышка.
Наконец я подвинулся настолько близко, что мог дотянуться до мобильника пальцами. Я ухватил его за уголок, но неудачно: телефон скользнул дальше. Пришлось делать ещё рывок.
Новая попытка закончилась неудачей: вместо того, чтобы схватить телефон, я столкнул его на пол. Отчаяние захлестнуло сознание.
— Бля! Бля! — рычал я от злости на свою неуклюжесть, на беспомощное тело, на родителей и охранника, которые не слышат, как я их зову.
Наконец приступ пошёл на спад. Я глубоко вздохнул, успокаиваясь, и огляделся. На вилле все было приспособлено для того, чтобы я мог с простыми операциями справляться сам, а тут… придётся попотеть.
Я сцепил зубы, ухватился рукой за край тумбочки, потряс немного, проверяя ее устойчивость, и резко оттолкнулся. Сел сразу.
— Черт! Получилось!
Удача вдохновила на новые подвиги. Теперь я не понимал, почему отказывался от занятий, не хотел укреплять мышцы рук, и злился на себя, а злость придавала мне сил.
Я поработал пальцами левой руки, которые опять занемели, потом подсунул их под правую ногу, взял ее в кольцо ладоней и приподнял. Тяжелая, зараза! Дыхание мгновенно сбилось, нога упала на простыню.
Тогда я решил действовать по-другому. Обхватил ногу, но поднимать не стал, а просто толкнул ее вниз. Операция удалась: пятка скользнула по кровати и вдруг исчезла внизу. Обрадованный, я повторил то же самое со второй ногой. Это было намного легче.
Теперь я сидел на краю и, если бы ноги работали, мог бы даже поболтать ими в воздухе. Однако и в таком положении я не мог достать телефон.
Я прикинул расстояние от кровати до местоположения этого вредителя и стал тихонько спускаться на пол. Для этого мне нужно было перевернуться на живот и, держась на руках, просто сползти вниз.