— Степ, — хорошее настроение испарилось, я начала заводиться. — Значит, ты такого обо мне мнения? Я тебя прошу, не лезь в мою жизнь! Я все ещё не могу забыть, что из-за тебя мы расстались с Антоном на пять лет.
— Разве я виноват, что мать увезла его за границу?
— Степа, давай прекратим этот бессмысленный разговор, иди к кофемашине. Клиенты ждут.
— Ну, какое его дело? — ворчала я, одеваясь. — Что он вечно суётся?
Я подошла к зеркалу. Конечно, от Риты-простушки уже ничего не осталось. Теперь я взрослая женщина, мать, хозяйка кафе. И одеваться должна соответственно, только вот до сих пор не приобрела ни одного делового костюма.
Пришлось натягивать джинсы и футболку. Волосы я убрала в пучок на затылке, подкрасила немого ресницы и мазнула розовой помадой губы. Вот, пожалуй, и все приготовления.
Анжела сунула мне в руку контейнер с тортом и проводила до дверей.
— Ты все же спроси там у Антона, вдруг он согласится нам помочь.
— Ладно, посмотрим.
В машине я заволновалась. Не люблю неизвестность. Мне всегда надо чётко знать, что ждёт впереди, чтобы подготовиться. Особенно пугала встреча с Анной Анатольевной. Я даже представить не могла, что эта ледяная статуя будет моей свекровью. Свят-свят! Но и отказываться от Антона не собиралась. Ещё чего! Он отец моего ребёнка. Я имею право находиться с ним рядом.
Мы приехали, поднялись на лифте на пятый этаж и пошли по коридору.
— А где кабинеты врачей? — шепотом спросила я.
— Антона Николаевича поместили в вип-палату. Я буду привозить его сюда каждое утро, а вечером забирать домой. Врач обещал составить очень насыщенный план лечения.
Мы приблизились к двери, в середине которой была узкая полоска прозрачного стекла. Мне даже заглядывать не пришлось: я сразу увидела сердитое лицо матери Антона и задрожала.
— Ну, что вы? Входите! — Дима взял меня за локоть.
— Не могу! Я ее боюсь до трясучки в коленках.
— Держитесь, она не такая страшная, как кажется на первый взгляд. Сына просто до безумия любит.
Дима открыл дверь и втолкнул меня в палату.
— А вот и Рита! — услышала я и застыла на месте.
— Где?
Анна Анатольевна повернулась и просверлила меня взглядом холодных, как сталь, глаз. Ненависть, словно лавина с гор, полилась на меня мощным потоком. Я шагнула назад, наткнулась на косяк и чуть не уронила пакет с тортом. Дима успел его подхватить.
— З-дравствуйте, — пролепетала я, заикаясь от страха.
— И тебе здравствуй, если не шутишь, — весело сказал лысый доктор со смешными кудряшками вокруг лысины. Он снял очки, протер стекла добытой из кармана салфеткой и водрузил и на нос. — Ну-с, покажитесь, милочка, покажитесь.
— Как это понимать? — набросилась на Антона Анна Анатольевна.
— Мамочка, ты же сама хотела разыскать Риту. Я только выполнил твоё желание и облегчил задачу, — в его голосе слышался смех.
— Несносный мальчишка! Как ты мог? Ничего не сказал. Ты вчера с ней виделся?
— Да, виделся. Рита, иди сюда!
Антон протянул мне руку. Я бочком обошла Анну Анатольевну по кривой и вложила свои пальцы в его ладонь.
— Привет. Как ты?
Понимала, что глупейший вопрос, но больше ничего не пришло в голову.
— Ритуля, когда ты здесь, все просто отлично.
— Дорогие родители, — доктор тряхнул кудряшками, — прошу вас ко мне в кабинет. Оставим молодых влюблённых одних. Обговорим условия пребывания вашего сына в клинике, ну, и… сами понимаете… коммерческую составляющую.
— А эта? Будет тут? — мать Антона ткнула в меня пальцем.
— Не эта, а Рита, — сердито поправил мать Антон.
— А почему жена не может находиться рядом с мужем? — искренне удивился доктор. — Сейчас Антону нужна любая поддержка, особенно та, которая его вдохновляет. Вы только посмотрите на его сияющие глаза!
— Аня, пойдём, — обнял за талию жену Николай Сергеевич.
Он как раз встретил меня приветливо: поздоровался и даже весело подмигнул. Я облегченно выдохнула: отец Антона по-прежнему на нашей стороне.
— Иди сюда! — похлопал по краю кровати Антон. — Я уже соскучился.
— Не пойду.
— Почему?
— Я нервничаю.
— Не бери в голову. Мать — сильная женщина, но… У азиатов есть такая поговорка: «От тигра рождается тигр». Смысл в том, что и я крепкий орешек. Иди сюда. Или хочешь, чтобы я пришёл?
— А ты можешь? — я вспыхнула от радости, а сердце готово было выскочить из груди.
— Пока — нет, но с твоей помощью, приду. Я в это верю.
— Глупый мальчишка! Разве можно так шутить?
Я похлопала себя по груди, пытаясь унять сердцебиение. Антон вдруг сел, но стал заваливаться набок. Я бросила пакет и кинулась к нему. Он крепко прижал меня к себе.
— Попалась мышка-норушка.
— Антоша.
— Ты меня сведёшь с ума!
Антон властно притянул меня к себе и поцеловал, страстно, пленительно и трепетно, так, что моя защита разлетелась на крохотные частички. Он лёг и потянул меня за собой. Я покорилась и скинула сапоги. Мир перестал существовать: только мы вдвоём.
— Расскажи, как ты жила без меня? Маша говорила, что ты разыскивала меня.
— Да. Я не понимала, что случилось, куда ты пропал.
— А почему искать перестала? И как ты познакомилась с нашим бывшим охранником?
— Со Степаном? Все просто.
Я рассказала о наших совместных поисках, о неожиданном обмороке, визите в больницу и встрече с Анной Анатольевной.
— Мама тебе нагрубила?
— Дело не в том. Если бы Степан тогда не скрыл от меня информацию!
— Он что, знал об аварии?
— Нет. Но увидев в больнице твою маму, я попросила его узнать, к кому она приходила. Он спросил, но мне ничего не сказал.
— Сволочь! Хотя…
— Что? Ты не желал меня видеть?
— Не мог. Я тогда был парализован по шею, вращал глазами, и все. Речь позже восстановилась.
— О боже! Бо-же! За что?
Я резко села. Из желудка поднималась тошнота. Я зажала рот ладонями, чтобы не закричать в голос.
— Рита, Риточка, все в прошлом… Не надо так! Я думал, ты знаешь, — Антон уцепился за меня и тоже сел.
Он обнял меня сзади и крепко прижал к себе. Я чувствовала его тёплое дыхание на своей шее, видела бледные, в синих прожилках руки на талии, а слезы катились градом, растапливая тушь на ресницах.
— За что? Я не понимаю. Мы никому ничего плохого не сделали. Почему так несправедлива к нам судьба?
— Так, Маргарита! Прекращай истерику! — Антон поцеловал меня в шею. — теперь ни одна зараза нас не разлучит. А хочешь, я вообще перееду к тебе жить?
— Ты что! — мои слёзы мгновенно высохли. — Да твоя мать меня со свету сживет и кафе с лицом земли сравняет!
— Значит, не хочешь меня? Думаешь, стану обузой?
— Антон, не выворачивай мои слова наизнанку.
Я высвободилась из его рук и встала. Взгляд наткнулся на пакет, валявшийся на полу. Я подняла его и вытащила контейнер с тортом.
— О, ура! Давай его сюда! — Антон схватил контейнер и стал уплетать торт, приговаривая, — вкуснотища какая! Ух, ну, и мастерица ты!
Внезапно дверь распахнулась.
Мы испуганно посмотрели на вход, там стояла Анна Анатольевна с перекошенным лицом. Она пулей пронеслась по палате, оттолкнула меня и выхватила контейнер из рук сына.
Одно движение — и торт летит в мусорную корзину, а мы как заворожённые наблюдаем, как нежный крем по стенке сползает на дно.
Глава 34. Антон
Мама не успокоилась на том, что выбросила торт. Она схватила Риту за руку и стала теснить ее к двери.
— Ты что делаешь, малолетняя идиотка! Убить хочешь моего сына?
— Я… нет…, — лепетала Рита.
Ее лицо дрожало от ужаса. Тушь, расплывшаяся от недавних слез, застыла на щеках. Я от отчаяния мог только кричать.
— Ма-ма! Мама, перестань! — вопил я, но меня никто не слушал. — Что со мной случится от кусочка торта?
Мама будто сошла с ума. Она толкала Риту к двери, а та растерянно пятилась, не в силах противостоять мощи гнева, ревности, или… безумия. Короче, чего-то, не объяснимого простыми словами.
— Убирайся! Чтобы ноги твоей здесь не было!
— Простите! Простите!
— Ма-м-а-а-а…
Паника заметалась в голове.
Рита! Надо спасти Риту! Я одним движением столкнул безжизненные ноги с края кровати, опустил их вниз, рванулся и… встал.
— А-а-а, — по палате разнесся потрясённый крик.
Мои колени подогнулись, словно испугались звуковой атаки.
Я с грохотом, который, наверное, слышно было по всей клинике, свалился на пол. Затылок больно приложился о колесо кресла. Голова съехала вниз.
Две женщины упали рядом на колени.
— Антошечка, миленький, — плакала в голос Рита.
— Врача! Срочно! — металась в истерике мама, хотя достаточно было нажать кнопку вызова.
Дверь распахнулась: на пороге показались испуганные папа и Дима.
— Ох! — голова папы сразу исчезла, а Дима кинулся ко мне.
— Не трогай его, — взвизгнула мама. — Вдруг поврежден позвоночника!
— Н-е-е-е-т! — ответила Рита и схватила меня за руку.
Так, теперь они уже действуют заодно! А если мать узнает, что у неё есть чудесная внучка? О боже! Как же нам с Леночкой тяжело придётся!
— Все хорошо, со мной все в порядке! — пытался успокоить я своих женщин и охранника. — Я жив-здоров. Все нормально. Только… ноги… больно.
— Где больно? Где? Миленький мой!
Рита резко задрала пижамные брюки до колен. Я видел красные пятна на коже и… чувствовал боль. Благословенную боль!
— Дамы, брысь отсюда! — в палату ворвался лысый доктор, за его спиной моталась папина голова. Его встревоженные глаза лихорадочно блестели.
Профессор, доктор наук, Борис Иванович Щеглов, тряся кудряшками, совершенно не по-джентльменски растолкал моих дам и наклонился ко мне. И тут же, словно простокваша, вылившаяся из бутылки, палата наполнилась людьми в белых халатах.
— Выведите их! Немедленно! — крикнул доктор, показывая на маму и Риту пальцем.
Я видел, как Их подхватили под руки и помогли встать на ноги. Обе плакали: мама уже пришла в себя, поэтому только всхлипывала, а Рита — навзрыд. Она протянула руки ко мне.