– То, что произошло в колодце, имело последствия, – сказал Гаррамон. – Среди нас были целители.
– Но, если бы… Если бы я там умер? – прошептал Рист.
– Очень хорошо, что этого не случилось, – ответил Гаррамон.
У Риста перехватило горло, и он сжал левую руку в кулак.
– Что это было? Что там произошло?
– Я не знаю, что ты видел. Каждый ученик переживает что-то свое.
– Но что это было? Я видел нечто настоящее? Произойдет ли это на самом деле?
– Некоторые в это верят. Другие считают, что видения посылает нам Спаситель, предупреждая о том, что случится, если мы потерпим поражение.
Глава 44. На острие ножа
Даже среди ночи город Аргона являлся одним из самых поразительных городов, которые Данну доводилось видеть в жизни. С тех пор как он покинул Прогалину, он встречал разные чудеса: Кэмилин, Мидхевен, Белдуар, Даракдар. Каждое из этих населенных мест обладало собственным блеском, делавшим невозможным их сравнение. Но Аргона была особенной. Столица Илльянары.
В детстве Данна Белдуар считался легендой, а о Даракдаре он даже не слышал. И не испытывал желания их увидеть. Но юноша мечтал об Аргоне с того самого момента, как Тэрин рассказал им историю его осады во время Ворсундской войны.
Уничтожение авангарда Ворсунда у Аргоны стало поворотным моментом войны. Данн вспоминал эту историю с таким удовольствием, как никакую другую. Очевидно, один человек бросил вызов знаменитому генералу Ворсунда, Дарину Длинному Клыку, и победил его в поединке в собственном военном лагере, оставив армию в полнейшем смятении. Солдатам Ворсунда потребовалось два дня, чтобы навести порядок, а тем временем прибыло подкрепление из Мидхевена, которое сожгло поставки продовольствия, и армии Ворсунда пришлось сдаться.
– Если ты будешь продолжать глазеть по сторонам, то люди подумают, что с тобой не все в порядке, – сказал Эйсон, поджав губы и приподняв бровь.
Эйсон взял Данна с собой в Аргону, чтобы встретиться с информатором и забрать письма. Эльфы разбили лагерь всего в нескольких милях от города, возле реки Маринелли. Данн никогда не осознавал, что Тэрин являлся единственным эльфом, которого он видел за все свое детство.
Тэрина очень любили в деревнях. Но если бы Данн всерьез задумался, то он понял бы, что города давно стали опасным местом для эльфов, в особенности после Падения. Люди склонны бояться того, чего они не понимают, а страх – добрый друг ненависти.
– Вероятно, со мной действительно что-то не так, – пожав плечами, ответил Данн, не сводя взгляда с огромных прямоугольных башен, которые возвышались над городом.
– Если вспомнить слова моего отца, то ты «странный юноша», Данн. Ты мой юноша, но ты все равно странный, – сказал его спутник.
Эйсон посмотрел на Данна так, словно собирался еще что-то сказать, но лишь прищурился и склонил голову набок, а затем продолжил идти вперед.
Данн обнаружил, что есть простой способ закончить разговор с кем угодно. Но для этого нужно знать, что именно сработает с разными людьми.
С Ристом достаточно согласиться. Он никогда не ждал, что ты так поступишь. С Кейленом ключом служило избыточно добродушное поведение. Тот не знал, что делать в такой ситуации. Ну а с Эйсоном следовало повести себя странно, чтобы тот почувствовал неловкость. Прием работал просто чудесно.
Пока они шли по вымощенной плитками улице, Данн решил, что Аргона не имеет ничего общего с Прогалиной и речь не шла о чем-то очевидном. Да, Аргона отличалась огромными размерами, высокими стенами и впечатляющими башнями, а Прогалина – небольшая деревушка с единственным постоялым двором и слишком крупным поголовьем овец.
Но он имел в виду совсем другое. В Прогалине, как и в других деревнях, отсутствовали бездомные. Если кто-то лишался крова, их брали к себе другие – до тех пор, пока те не построят новый дом. Так поступали все. За своими нужно приглядывать.
А здесь бездомные мужчины, женщины и дети сидели на каждом втором углу, завернувшись в одеяла, которые стали бесполезными десять лет назад. Во многих окнах горели лампы и свечи, однако никто не приглашал к себе несчастных, чтобы разделить с ними тепло своего очага. Это выглядело неправильно.
– Давай поторопимся, – сказал Эйсон, поворачиваясь к Данну, неспешно переставлявшему ноги, при этом его взгляд задержался на маленькой девочке, прильнувшей к груди матери, – обе прятались под одеялами.
Данн ощутил руку на своем плече.
– Я знаю, – печально сказал Эйсон. – Так бывает перед войной, Данн. И станет еще хуже, задолго до того как положение улучшится. Сейчас мы ничем не можем им помочь.
– И ты этого хочешь? Хочешь войны?
– Все не так просто, – ответил Эйсон.
– Все зависит от нас, – заявил Данн.
Эйсон ничего не ответил, лишь слабо улыбнулся и жестом предложил Данну продолжать.
У Данна возникло неприятное ощущение в желудке. Эйсон хотел начать восстание, чтобы поставить Империю на колени. Он стремился развязать войну между Севером и Югом. Если отбросить множество изящных и благородных рассуждений о доблести и чести, все сводилось к этому.
Данн хотел, чтобы Империя исчезла, не меньше, чем любой другой человек. Но неужели не существовало другого способа? Неужели столько людей должно умереть? И неужели они должны страдать? Сделав глубокий вдох, он отбросил эти мысли, отправив их гнить в дальней части своего сознания.
– С кем мы встречаемся? – спросил Данн. – Нам вообще не следовало здесь останавливаться. Мы должны как можно быстрее двигаться к Дрифейну.
– Он мой давний агент. Получает здесь письма. Мне нужно забрать кое-какие из них и понять реальное соотношение сил в стране. Анганы способны быстро передавать информацию, но они часто не замечают важных вещей.
Данн приподнял бровь.
– Они не являются частью нашего мира, – объяснил Эйсон. – Их не интересуют прихоти Высоких лордов, передвижения армий или стоимость зерна. Они не обращают внимания на гражданские волнения в городах или на голодающих людей. А мы должны такие вещи знать. И еще нам необходимо понимать, кто нас поддерживает.
Эйсон потянул за собой Данна в темный боковой проулок и приложил палец к губам. Шестеро мужчин шагали по улице, с головы до ног одетые в красные и черные кожаные доспехи со стальными нагрудниками, на бедрах висели мечи, а на спинах – прямоугольные щиты.
– Почему мы прячемся? Едва ли они знают, кто мы такие, – прошептал Данн, высунувшись и глядя вслед удалявшимся солдатам.
Эйсон нахмурился и прижал Данна к стене.
– Нет смысла зря рисковать. Лучше соблюдать осторожность. В этом городе полно имперских солдат. Обычно гарнизон насчитывает не больше сотни, чтобы напоминать Кастору Каю, кто является истинным правителем города. Но сейчас их здесь почти три тысячи.
Убедившись, что воины ушли, Эйсон жестом предложил Данну следовать за ним. Тот поправил лук на спине и зашагал вслед за Эйсоном. Довольно скоро они подошли к непримечательной деревянной двери большого серого здания в четыре или пять этажей. Эйсон порылся в кармане и вытащил простой железный ключ, потом вставил его в замок и повернул – раздался щелчок, дверь открылась.
– Когда мы встретимся с Арем, не произноси ни слова. Все переговоры буду вести я.
– Ты меня знаешь, – с самым серьезным видом заявил Данн. – Я буду молчать, как мышь на параде.
Эйсон склонил голову набок, удивленно глядя на Данна.
– Данн, что это вообще значит?
– Если ты сам не понимаешь, я не смогу объяснить, – ответил Данн, пожимая плечами.
По правде говоря, он понятия не имел, что это значит. Однажды он слышал, как это выражение употребил старый торговец, когда дал Данну и Ристу леденцы и сказал, чтобы они ничего не говорили другим детям, чтобы те не пришли тоже выпрашивать, но Эйсону подобного знать не следовало.
– Просто держи рот на замке, когда мы туда войдем.
Данн жестом показал, что зашивает рот, после чего выбросил воображаемую иголку, что заставило Эйсона бросить на него еще один странный взгляд. У него практически отсутствовало чувство юмора.
Внутри здание оказалось таким же серым и неприглядным, как снаружи. Когда Данн и Эйсон шагнули через порог, перед ними появилась каменная лестница, которая вела наверх, потом делала поворот и снова уходила вверх. По обе стороны от нее находились деревянные двери, вероятно, они вели в жилища местных обитателей. Данн слышал, что в городах люди селятся в домах одни над другими, но никогда таких не видел изнутри. В деревне все дома строили отдельно. Он решил, что не хотел бы жить в таких связанных между собой жилищах.
Здесь не могло быть уединения, да и практиковать стрельбу из лука негде.
Они подошли к еще одной двери на четвертом этаже, она была толще остальных и укреплена железными полосами.
– Не забывай, – сказал Эйсон, остановившись у входа.
– Я буду держать рот на замке, – пообещал Данн, перебивая Эйсона. – Я знаю, знаю. Ты ведешь себя, как Рист.
Эйсон вздохнул, повернулся к двери и распахнул ее, и они увидели открытую крышу с невысокими перилами. Вдоль левого края большая деревянная конструкция с зеленым навесом, который поддерживали деревянные балки, расположенные еще несколькими футами выше, поднималась на фут или больше над головой Данна.
Сооружение состояло из дюжины секций, в которых мог поместиться волкобраз, хотя и не такой крупный, как Фейнир. Каждая имела проволочную дверцу, закрытую на щеколду, внутри лежала солома. Данн едва не выпрыгнул из кожи, когда увидел, что в клетках кто-то шевелится, издает пронзительные звуки и хлопает крыльями.
– Ястребы, – сказал Данн, разинув рот.
Он знал, что некоторые виды ястребов используют для отправки посланий на большие расстояния, но в деревнях львиную долю писем перевозили всадники или хорошо известные торговцы, путешествовавшие от одного населенного пункта к другому. В Прогалине ястребы никому не были нужны.
Эйсон искоса посмотрел на Данна, и тот вспомнил, что он ему говорил минуту назад: