по костям. Он попытался заговорить, но в горле у него перехватило. Это невозможно. Кейлену вдруг показалось, что его разум попал в водоворот и теперь тонет. Мужчина, на которого он сейчас смотрел, приглядывал за ним все его детство. Он был маяком на тропе Кейлена, светом, что вел его вперед. Но случилось невозможное – сейчас он стоял перед ним, хотя брат Кейлена умер два года назад, и с тех пор юноша постоянно ощущал боль потери.
Чувствуя, как слезы наворачиваются на глаза, Кейлен сумел произнести лишь одно слово.
– Хейм?
– Младший брат…
Эпилог
Фейн Мортем стоял перед мраморным камином, скрестив руки на груди и не спуская глаз с танцевавшего пламени. Он часто находил утешение в огне, который для него являлся живым воплощением хаоса. Чистейшего диссонанса между миром и силами, стремящимися его уничтожить.
– Он был у тебя в руках, – сказал Фейн, склонив голову набок, но не отрывая взгляда от огня. – Однако ты предпочел получить славу для себя, не поставив Империю на первое место.
– Я вовсе не имел таких намерений, император. Я…
Фейн поднял правую руку, и Артим Валдлок смолк. Вздохнув, Фейн опустил руки и повернулся, чтобы посмотреть Экзарху в глаза.
Фейн не стал ничего говорить. Он просто смотрел на Валдлока и оценивал его. Черные одеяния Экзарха с серебряной оторочкой окутывали его плечи, он обладал дерзким взглядом, характерным для боевых магов; Фейн видел, как он себя держит, как выпячена грудь и надменна поза.
– Тогда скажи мне, – заговорил Фейн, шагнув к Артиму, – какими на самом деле были твои намерения.
– Я хотел получить информацию, милорд. Я…
– Ты нарушил мой прямой приказ доставить его в Драконью гвардию! – Фейн, не спуская глаз с Артима, позволил гневу наполнить произнесенные слова. – Ты рассчитывал получить преимущество, выполняя мое поручение, и в результате позволил ему сбежать.
Фейн взял себя в руки и разжал челюсти. Он отошел от Артима и направился к своему письменному столу, стоявшему в дальней части комнаты. За столом на стене висело огромное красное знамя, которое тянулось до конца стены и заканчивалось, чуть-чуть не доходя до пола. В центре знамени был символ Империи: черный лев Лории.
Экзарх молча стоял, пока шаги Фейна эхом разносились по большому помещению, а сапоги гулко стучали по камню. Фейн обошел стол с дальней стороны и провел пальцами по твердому дубу.
– Каковы последствия неудачи для боевого мага, брат Валдлок?
Фейн говорил и одновременно вбирал в себя нити Воздуха, направляя их в маленькую шкатулку, лежавшую на письменном столе. Он начал перемещать нити Воздуха, воздействуя на механизм, пока не услышал щелчок. Как только замок открылся, он поднял крышку, и наружу начал изливаться алый свет.
– Я…
– Быть может, ты меня не расслышал. Каковы последствия неудачи для боевого мага?
– Смерть, император. – Голос Валдлока наполнил чистый страх.
Фейн услышал в словах мага дрожь.
– Совершенно верно. – Наклонившись, Фейн сжал пальцами самоцвет, лежавший на алом атласе. Опьяняющая сила Сущности Крови исходила от него, покалывая сознание Фейна. – Ты готов к смерти, Экзарх?
Фейн поднял голову и посмотрел на Артима. Вопрос, конечно, прозвучал как риторический.
Люди очень редко бывают готовы к смерти. Даже для самых мужественных сердец страх погибнуть является чем-то вполне реальным. Даже в собственном сердце Фейн его ощущал. Хотя для него это был скорее не страх смерти, а опасение, что он умрет раньше, чем закончит намеченное.
Но подобный вопрос, произнесенный тем, кто способен довести дело до конца, получал совсем другое, вполне реальное значение.
– Я… Я готов умереть за Империю, милорд, но принесу больше пользы живым.
– Я согласен. – Фейн наслаждался удивлением на лице Артима.
Впрочем, он едва ли мог представить, как Фейн собирался его использовать. Закрыв крышку шкатулки, Фейн подошел к Экзарху.
– Ты готов сделать все для Империи?
– Да, милорд.
– Хорошо. – Медленными целеустремленными шагами Фейн направился обратно к камину и положил руку на мраморную доску. – Тебе предстоит Восхождение.
– Я… – Страх в голосе мага сменился ужасом. – Но я…
– Что-то не так? – Фейн повернулся лицом к Экзарху и приподнял бровь. – Ты не веришь в Спасителя? Неужели ты не хочешь разделить душу с одним из герольдов? Это высочайшая честь, которой можно удостоиться.
Фейн снова обратил взгляд к пламени, позволив магу вариться в собственном ужасе. На самом деле, он бы предпочел никого не вынуждать совершать Восхождение. Но у него не оставалось выбора. Араки нападали гораздо чаще и активнее, чем он ожидал, к тому же свою лепту вносил Эфиалтир. Фейн знал, что этот день настанет. Только самые сильные способны действовать как удостоенные милости Спасителя. Предстояло испытание, и он не потерпит поражения. Ему был нужен кто-то могущественный, чтобы еще раз удовлетворить Азрима.
– Я не думаю…
– Позволь мне быть откровенным, Артим. Примарх хочет твоей смерти. Ты не только потерпел неудачу, но проявил эгоизм и тем самым подверг риску жизни других. Я не стану дважды предлагать тебе этот дар.
Для Восхождения имелось немало других кандидатов, к нему стремившихся. Но Фейн не хотел создавать слишком много Теней; их верность зависела от голода, который вел Эфиалтира. Азрим являлся единственным духом, на кого Фейн мог опереться. Они пришли к определенному взаимопониманию. Остальные потенциальные хозяева были недостаточно сильны, чтобы принять дух Азрима. Он просто разорвет их разумы на части.
– А что, если я недостаточно силен? Что, если…
– Тогда ты умрешь, и круг замкнется. Итак, что ты скажешь?
Напряженный момент прошел, огонь продолжал потрескивать в камине.
Фейн смотрел на глядящего на пламя Артима, потом тот сглотнул и облизал губы.
– Я приму дар Восхождения.
Фейн почувствовал облегчение на периферии своего сознания. Было бы расточительством убить Артима. Мало того, привело бы к некоторым неудобствам.
– Мудрый выбор. У тебя есть сосуд, разве не так?
– Есть. – Мужчина попытался скрыть дрожь в голосе, но Фейн уже давно научился видеть страх в других людях.
Засунув руку внутрь одеяний, Артим вытащил мерцавший красный самоцвет размером с небольшое яблоко.
Хорошо, он подойдет.
Повернувшись спиной к огню, Фейн заглянул Артиму в глаза.
– Открой себя внутренней Сущности. Пусть она течет сквозь тебя и заполнит каждый уголок твоей души. И когда герольды тебя призовут, ответь лишь тому, кто носит имя Азрим.
Глаза Артима широко раскрылись.
– Сейчас?
– Сейчас.
– Но… Я думал, что у меня будет больше времени, – пробормотал Артим.
– Второго шанса не будет, Экзарх. Если это не то, чего ты хочешь, люди Примарха Турана уже ждут тебя, чтобы проводить для исполнения приговора.
Артим ничего не ответил, он просто кивнул, закрыл глаза и сделал вдох дрожавшими губами.
Прошло несколько мгновений, прежде чем Фейн почувствовал, как загорелась Сущность в самоцвете Артима.
Губы Фейна изогнулись в полуулыбке, и он постучал по самоцвету, который держал в руке, – сосуд для Сущности. Дар Эфиалтира. Могущество, позволяющее выковать из смерти нечто новое.
Фейн втянул Сущность в себя, наслаждаясь сладостью прикосновения, а потом толкнул ее в Артима, скармливая свою связь со Спасителем.
– Помни его имя. Азрим.
Фейн улыбнулся, когда Артим опустошил оба самоцвета с ненасытной жадностью. Чем больше Сущности он поглощал, тем сильнее становилась его связь. Тем больше духов она к нему привлечет.
Дрожь прошла по телу Фейна, когда свет в комнате потускнел и помещение погрузилось в полумрак. Он смотрел, как исчезает бронзовый цвет кожи Артима, краска стекает с лица и рук. Еще через несколько мгновений щеки Экзарха стали бледными, как фарфор, а губы льдисто-голубыми.
Со стоном он открыл глаза – два глубоких колодца пожиравшего свет мрака.
Благодарности
Писать продолжение очень страшно. Сочинительство само по себе страшная вещь. Выдергивать мир из самых глубоких уголков своего воображения, придавать ему форму, создавать и менять, а потом оставлять нестираемый след чернил, отправляя этот мир в путешествие. Очень страшное деяние. Но совершать такое во второй раз даже немного страшнее: ведь ожидание – тяжкое бремя.
К счастью для меня, на моей стороне оказалось много людей, сделавших мир не таким страшными местом.
Эми. Описать словами то, какой важной ты была для меня в этом путешествии, значит недооценить тебя. Ты верила в меня, когда я не верил в себя. Ты смеялась со мной, когда моему миру требовалась радость. Ты вела меня вперед, когда я был готов остановиться. Ты не убила меня, когда я проводил по шестнадцать часов за компьютером. Мэйа нитир тил диар. Ай денир вайэл ар алтинуа.
Моя душа принадлежит тебе. В этой жизни и всегда.
Симус. Мой лучший друг. Мой партнер на всю жизнь. Ты помнишь, как мы палками сражались с воображаемыми демонами? Мы и сейчас сражаемся с демонами, иногда с настоящими, но сражаться легче, когда ты рядом, а так было всегда.
Мои родители. Вы в буквальном смысле в ответе за все. В конце концов, именно вы привели меня в мир. Но если бы вы на этом остановились, то я бы не стал тем, кем являюсь сейчас. Нет, вы не остановились. Вы давали мне любовь, поддержку, вдохновение и сострадание. Мама, ты читала мне книги, хотя дислексия мешала тебе на каждом шагу. Ты научила меня решимости.
Папа, ты ждал со мной под дождем и на холоде, чтобы купить мои любимые книги, когда они появлялись в полночь. Ты научил меня делать все для тех, кого ты любишь.
Мой брат Арон. Придурок. Ты действительно читал мою книгу. И это имело для меня огромное значение. Ты вдохновлял меня, когда я видел, как ты поднимаешься после каждого падения.
Сара, мой редактор – и чирлидер, когда в этом возникала нужда. Я всегда учился у тебя и смеялся безумным вещам, которые ты придумывала. Без тебя этой книги попросту не было бы.