– Что? – Арден замер, и по его телу прошла дрожь. – Неправда. Должны были остаться какие-то записи.
– Это правда, брат. Книги – еще не вся история, а лишь та, которую люди захотели сохранить. – Каллинвар положил руку на плечо Ардена, и тот увидел печаль в его глазах. Слабо улыбнувшись, Каллинвар снова зашагал в сторону плато. – Погибло много невинных людей. То был один из самых темных дней рыцарства, и его вычеркнули из нашей истории. С тех пор мы отказались участвовать в делах обычных людей. Наша задача состояла в том, чтобы противостоять Тени, и ничего больше.
– Но… как? – С высоты плато Арден посмотрел на деревню, и внутри у него все сжалось.
– Теперь ты понимаешь, почему капитаны не хотят покидать храм? И все же, несмотря на сомнения, если мы не заключим союзов с теми, кто хочет сражаться с Тенью, мы будем рассеяны и разбиты, как уже случилось с Орденом у Ильнейна. В тот день мы пришли слишком поздно и отказались присоединиться к сражению, пока не почувствовали, как Порча кровавой магии начала истекать из города. Нам следовало оказаться там раньше. Наша ошибка состояла в том, что мы не видели, как все связано, и сейчас мы ее повторяем. Недостаточно просто удерживать небо, когда оно начинает падать, когда мы знаем, что его падение неизбежно. Мы должны объединить всех, кто готов держать небо вместе с нами.
Арден повернулся и посмотрел на Каллинвара.
– Если ты согласен со мной, то почему до этого со мной спорил? И почему ничего не сказал в зале совета?
Каллинвар пожал плечами.
– Я спорил с тобой, для того чтобы проверить твою убежденность, – так клинок нагревают и охлаждают, закаляя его. А почему я молчал? Политика.
– Политика? – Арден презрительно усмехнулся, чувствуя, как в нем поднимается гнев. – Политике нет места в храме. Мы рыцари Акерона!
Каллинвар рассмеялся, и на его лице появилась снисходительная улыбка, которая рассердила Ардена еще больше.
– Ты смеешься надо мной?
Манера поведения Каллинвара мгновенно изменилась, смех исчез.
– Не забывай, с кем говоришь, брат-рыцарь. Мы друзья, но я остаюсь твоим братом-капитаном.
Огонь в животе Ардена сменился щемящим чувством. Он забыл свое место.
– Я приношу свои извинения, брат-капитан.
– Все в порядке. – Каллинвар вздохнул и нахмурился. – Я не смеялся над тобой. Просто я восхищаюсь твоим идеализмом. Когда-то и я им обладал, но прошли столетия и унесли его с собой. Политика существует всюду. Она присутствует в том или ином виде в каждой грани жизни. Иногда все сводится к тому, кто заговорит первым, иногда бывает гораздо сложнее – чему ты сам сегодня стал свидетелем.
Арден посмотрел на Лирина, который молчал, но, как ему показалось, слушал очень внимательно. Если из них двоих кто-то и разбирался в политике, то это Лирин.
– Неужели ты думаешь, – продолжал Каллинвар, – что только из-за того, что женщины и мужчины в той комнате являются рыцарями, у них отсутствуют собственные амбиции, гордость и тщеславие?
Арден собрался что-то сказать, но Каллинвар его опередил.
– Разве у тебя самого нет амбиций, гордости и тщеславия? – поинтересовался он.
– У меня их нет, – ответил Арден. – Я дал клятву служить Акерону, забыть обо всем, что связывало меня с человеком, которым я был прежде.
– Тогда откуда в тебе гнев? Почему ты устроил тренировочный бой с Лирином? Я наблюдал за тобой. Ты дрался, не используя голову. Так дерутся те, кто испытывает гнев и разочарование.
– Я был разгневан! – закричал Арден, утратив над собой контроль.
Наступило неловкое молчание, Каллинвар продолжал смотреть Ардену в глаза.
Брат-рыцарь задержал дыхание, ожидая, что сейчас последует наказание, однако он ошибся.
– Так почему ты был разгневан?
– Потому, что я отдал жизнь рыцарству. Акерону. В точности как и они, однако они ведут себя так, словно я ребенок.
– Значит, ты понимаешь.
Арден хотел возразить, но тут до него дошло. Он вздохнул и кивнул головой.
– Да. Ты не мог меня поддержать, когда на мою сторону встал Гроссмейстер Вератин, это ущемило бы гордость многих – в точности как их отношение ко мне оскорбило меня. Но, если я заронил в их умы сомнение, со временем они могут посчитать, что это их собственная идея.
Каллинвар улыбнулся и сжал плечо Ардена.
– В мире нет человека, который бы не ощущал давления гордости. Стоит ее ущемить, и ты можешь получить врага на всю жизнь. Но если ты не станешь задевать чужую гордость, то найдешь союзников в самых неожиданных местах.
– Может ли кто-нибудь из вас объяснить мне, о чем вы говорите? Я считал, что все понимаю, но теперь у меня возникло ощущение, будто я что-то пропустил, – сказал Лирин.
Арден рассмеялся и покачал головой – частично из-за своего невежества, частично из-за невежества Лирина.
– Ничего такого, Лирин. Просто я слишком упрям.
– Но что здесь нового? – Лирин с недовольной гримасой пожал плечами, и Арден бросил мрачный взгляд на друга.
– Что мы будем делать теперь? – спросил Арден, поворачиваясь к Каллинвару.
– Ну, во‑первых, просто будем ждать, пока зерно прорастет. Среди нас есть рыцари, у кого такие же взгляды. Если брат-рыцарь, который носит Печать всего два года, нашел в себе мужество бросить вызов традициям, то отыщутся и другие, кто на это способен. Во-вторых, нам следует решить одну задачу.
– Все, чего пожелает Акерон. – Арден выпрямил спину, искоса глядя на Лирина.
– Все, чего пожелает Акерон, – повторил Лирин с чуть меньшим энтузиазмом.
– Хорошо. Теперь, когда все улажено, к делу. Гроссмейстер Вератин почувствовал усиление Порчи у подножия Хребта Волкобраза. Я возьму с собой вас и Илдриса.
Арден кивнул.
– Когда мы отправляемся?
– Как только закончим здесь.
Глава 26. Надежда
Вода едва не обожгла ноги Данна, когда он залезал в большую медную ванну, но ему было все равно: облегчение, которое она дарила всем мышцам, перевешивало боль.
Он хотел лишь избавиться от толстого слоя грязи и пыли, покрывавшего тело. Пять дней. Нет, не четыре. Пять. Столько времени заняло возвращение в Даракдар. Впрочем, он не мог винить Нимару: если бы не быстрая реакция гнома в туннелях, каменные пауки съели бы его на завтрак. И все же получилось намного быстрее, чем поиски потерпевшего катастрофу ветробежца.
Если бы это зависело от него, он бы оставался в ванне до тех пор, пока не остыла бы вода, потом вылил бы ее и наполнил снова. Однако решения принимал не он. Эйсон ясно сказал, что даст им два часа, а потом пошлет за ними. У Данна не было причин жаловаться. Он не мог сначала сказать, что им следует продолжать поиски в туннелях, а потом не прийти вовремя из-за того, что ему захотелось подольше полежать в ванне. Он рассмеялся, представив лица Эйсона и Тэрина, если он так поступит.
Данн рассеянно потрогал обожженную плоть на ключице и левом плече. Он сказал Кейлену и Тэрину, что оставил следы ожога, чтобы производить впечатление на женщин, и, если честно, так и было. Но еще это являлось напоминанием о том, как близко он подошел к гибели.
Напоминанием о том, с чем они столкнулись. Он размышлял, поглаживая пальцем изуродованную кожу.
– Впрочем, на женщин это обязательно произведет впечатление.
Как только вода остыла, Данн неохотно выбрался из ванны, поморщившись, когда покрытые волдырями ноги коснулись холодного пола. После того как он вытерся, Данн завязал шнурок штанов и натянул свежую льняную рубашку, лежавшую на стуле, который стоял напротив ванны. Он подумал, что никогда не устанет от бесконечного количества чистой одежды, имевшейся здесь.
Вскоре он услышал стук в дверь своей комнаты.
По крайней мере, он думал о ней как о своей. Именно сюда его поселили перед сражением в Белдуаре – или втором сражении за Белдуар, как его называли. Никто не пришел и не предложил ему освободить комнату, и он решил, что она принадлежит ему.
Данн распахнул дверь и увидел мальчишку никак не старше шестнадцати лет, который смотрел на Данна широко раскрытыми глазами. У него были золотые волосы и на удивление сильный подбородок, одет он был в пурпурную тунику Белдуара с желтой каймой и высоким воротом, немного великоватую для хрупкой фигуры юноши, словно ее сшили не для него. Данн узнал в нем носильщика, водившего Кейлена по Белдуару, и едва не отшатнулся, когда мальчик ему поклонился.
– Король Даймон призывает вас, милорд. Я должен немедленно проводить вас в зал совета.
Лорд? Пожалуй, я смогу к этому привыкнуть.
– Он сказал, немедленно?
Мальчик кивнул, не заметив сарказма Данна.
– Конал, тебя ведь так зовут?
– Да, милорд. Конал Бракер.
– Рад познакомиться с тобой по-настоящему. Меня зовут Данн Пимм, и я готов следовать за тобой.
Стук в дверь Эйсона раздался раньше, чем он ожидал. Бросив бритву в глиняную чашу, он плеснул водой в лицо и вытер его. Потом накинул на плечи рубашку и направился к двери.
– Я пришел, как только получил твое сообщение.
Эйсон удивился, когда понял, что перед ним Дален. Он не рассчитывал его увидеть до встречи с Даймоном, но это стало для него приятным сюрпризом. Он крепко обнял сына.
– Рад тебя видеть, сын.
Дален промолчал, но Эйсон почувствовал, что он расслабился в его объятиях.
– И я рад тебя видеть. Значит, вам не удалось их отыскать…
– Верно. – Как ни пытался, Эйсон не сумел скрыть разочарования. – Но мы намерены продолжать. Мы их найдем. Нам удалось отыскать потерпевший катастрофу ветробежец – их не было среди мертвых, слава Герайе. Я намерен связаться с Гильдией ветробежцев. Теперь, когда все успокоилось, они могут предоставить кого-то в наше распоряжение. Мы выступаем завтра утром, как только соберем припасы. – Эйсон приготовился к негативной реакции Далена, ждал, что сын попросит разрешения присоединиться к его отряду, однако Дален молчал. – Заходи, – сказал Эйсон, отступая в сторону. Комната была небольшой – кровать, два стула, письменный стол, и больше ничего, – впрочем, в задней части имелось помещение для умывания. – Как дела здесь?