теле зверя отчаянно вспыхнули, пытаясь сохранить чудовищу жизнь, но теперь даже темная магия не могла ему помочь. Рыцарь нажал на рукоять, и клинок прошел насквозь, пригвоздив чудовище к земле. Брат-капитан увидел, как гаснет огонь в его глазах.
– За Акерона, – сказал Каллинвар.
Рыцарь стоял, тяжело дыша, поставив ногу на грудь поверженного зверя. Сражение вокруг стало стихать. Остатки Порождений Крови разбегались в темноту. И он все еще не обнаружил шамана.
Каллинвар отпустил духомеч и огляделся по сторонам. Мужчина справа от него рыдал, прижимая к груди женщину – скорее всего, жену. Каллинвар оставил его предаваться скорби. Он и сам когда-то испытал такую боль. Ничто в мире не могло с ней сравниться. Потерять вторую половинку – все равно что содрать с живой плоти кожу, вырвать сердце из груди и выжечь глаза.
– Это последние, брат-капитан, – сказал Арден, подходя к Каллинвару, и его голос неожиданно дрогнул, когда рыцарь посмотрел на плакавшего мужчину.
– Проверь, не осталось ли других врагов. А потом приведи сюда уцелевших.
– Как скажете… – Арден некоторое время колебался, не сводя взгляда с рыдавшего мужчины. – Брат-капитан.
– Ты в порядке, Арден? – Каллинвар призвал Печать и приказал шлему исчезнуть, чтобы взглянуть на Ардена поближе.
Однако молодой человек не ответил командиру тем же.
– Я… просто… в порядке, – ответил Арден и отвернулся. – Буду искать тех, кто уцелел, брат-капитан. – И молодой рыцарь, не оборачиваясь, зашагал в ночь.
Что-то произошло, и Каллинвар обещал себе, что обязательно в этом разберется, но не сейчас.
После возвращения в храм Каллинвар нашел Ардена именно там, где и предполагал: юноша сидел под Священным деревом в Безмятежном саду.
С того самого дня, как молодой человек получил Печать, он проводил здесь почти все свободное время. Каллинвар понимал его чувства. Он сам пропадал много дней в Безмятежном саду после битвы в Ильнейне, пока долг не призвал его, – так бывало со многими рыцарями. Бремя избранного Акероном тяжело. Безмятежный сад служил символом благодарности Герайи.
Мох пружинил под тяжестью Каллинвара в полных охраняющих доспехах, слившихся с ним настолько, что он часто забывал их снять.
Призвав Печать, брат-капитан избавился от доспехов и сразу ощутил прохладу. Как только темно-зеленый металл стал жидким и ушел внутрь Печати, Каллинвар со вздохом развернул плечи и расслабил мышцы. Охраняющие доспехи помогали не замечать усталость и нести бремя рыцаря.
– Что тебя тревожит? – спросил Каллинвар, подходя к Ардену, хотя понимал, о чем думал молодой рыцарь.
Юноша сидел на земле, опираясь спиной о ствол Священного дерева, чьи пурпурные светившиеся листья окружали его со всех сторон. Застывшие глаза смотрели в дальнюю часть сада.
– Моя мать любила цветы. – Арден рассеянно улыбнулся, сжимая пурпурный лист между большим и указательным пальцами. – Она была целительницей и спасала людей.
Каллинвар задержал взгляд на Ардене, а потом уселся на землю рядом с ним и оперся спиной о тот же ствол.
– Когда мы приняли Печать, мы оставили наши прошлые жизни, Арден.
– Я знаю, брат-капитан. Но должны ли мы забыть? Потому что я не могу. Я сражаюсь за свою семью, служу Акерону, чтобы их защищать.
– Нет, брат, ты не должен их забывать. Быть рыцарем Акерона очень непросто. Иногда легко перестать понимать, за что мы сражаемся.
Пока Каллинвар говорил, перед его глазами замелькали образы: он вспомнил сражение при Ильнейне – Падение. Он вздрогнул, когда на него нахлынули образы. Кровь, огонь, смерть. Они были ему слишком хорошо знакомы. Они отравляли его сны и, стоило ему закрыть глаза, становились такими же яркими, как в ночь сражения. Даже сейчас, когда он сидел у подножия Священного дерева, они вставали у него перед глазами. Мерцающий нифрал Эльтора Дейтаны пробивает грудь брата Орена. Вопль души Орена, когда оружие выбрасывает ее из мира живых.
– Жители этой деревни и их соседи будут в безопасности. Селение, в которое мы их привели, расположено далеко от гор, и араки не станут их тревожить некоторое время.
– Но почему мы не могли взять их с собой в Ардхолм? Там бы им ничто не угрожало.
– Ты же знаешь, мы не вправе так поступать. Пока нет. Нужно убедить остальных.
Арден не слишком уверенно кивнул, продолжая вертеть в руках пурпурные лепестки, и его выдала лишь короткая пауза.
– А за что сражаешься ты, брат-капитан?
Каллинвар вздохнул и оперся затылком о грубый шершавый ствол Священного дерева.
– Я воюю за всех, кого поглотит Тень, если я останусь в стороне. Я бьюсь за тех, кто не может защитить себя сам. Я был в Ильнейне во время Падения. Я видел, на что способна Тень, когда хорошие люди остаются в стороне. Порождения Крови убивают всех без разбора. В тот день нам следовало раньше встать на их пути, и я не позволю повторить ту же ошибку. Мы избраны Акероном, Арден. – Каллинвар протянул юноше руку. – Если бы он не послал к нам Гроссмейстера, мы бы оба погибли. Нас спасли не просто так. Но из этого не следует, что путь будет легким. Мы должны быть сильными.
Арден взял протянутую братом-капитаном руку и пожал ее. Он вздохнул, и Каллинвар заметил, что в глазах у молодого рыцаря появилась сталь.
– Боль есть дорога к силе, – сказал юноша.
Глава 29. Планы внутри планов
Аллерон вздохнул, когда вышел на улицу, почувствовав, как хрустит под ногами снег. Он бы многое отдал за еще несколько вечеров с выпивкой и пением! Аллерон все еще слышал у себя за спиной приглушенные звуки пирушки из-за двери «Повешенной девственницы». Но его задача была выполнена, Кейлен и остальные уже подходят к Лиге. С рассветом он должен быть в седле, чтобы успеть вовремя их встретить. Кейлен получит свои корабли, и Аллерон будет на борту, когда они уйдут.
Он любил Дрифейн всем сердцем, и так будет всегда. Но хватка Империи оказалась слишком сильной, а его отца устраивала жизнь под ее пятой. «Убийца змей». Этого человека Аллерон никогда не знал, те дни прошли еще во времена его раннего детства. Теперь же Лотал Хелмунд превратился в задумчивого пьяницу, которого больше заботило сохранение власти, чем защита собственного народа. Он пировал, пока деревни на окраинах голодали, собрал всю армию в Арисфолле, в то время как из-за змей и араков дороги стали непроходимыми, и посылал корабли, полные мехов Дрифейна, на Север, получая за них совсем немного. Он был готов на все, чтобы сохранить корону на своей голове. Для него она являлась символом власти, а для Аллерона – ошейником раба. Аллерон не сомневался, что отец отдал бы Кейлена Империи в тот момент, как тот оказался бы у него в руках.
Кейлену предстояло еще многое доказать, и только время покажет, достоин ли он того, чтобы за ним следовать. Но если он сможет поставить Империю на колени, Аллерон пойдет за ним в бездну и обратно. А если ему суждено погибнуть, тем лучше. Он умрет красиво. Барды станут слагать о дралейде песни, и он станет частью этих песен.
Пока Аллерон шел по городу, снегопад усилился, блестящие снежинки кружились в бледном свете луны, покрывая черепицу крыш и устилая ковром широкие улицы. Он ощутил тяжесть на сердце, глядя на немалое число людей, которые сгрудились под навесами или на крыльце, в маленьких нишах в стенах зданий; сквозь снегопад мелькало оранжевое пламя небольших костров. Это были не просто пьянчуги и нищие, от многих просто отвернулась удача.
Он видел и семьи: мужчины, женщины, дети и одно одеяло на всех. С тех пор как нападения змей и араков участились, люди начали появляться в Арисфолле из деревень, расположенных на окраине. Жить в отдаленных от города поселениях вечных снегов и без того было непросто, путешествия стали очень опасными из-за постоянного страха перед нападениями, и они бросали свои дома в надежде на защиту. Однако находили только такую защиту. Многие из них не переживут эту ночь, холод беззвучно унесет их в бездну, пока они будут спать. Аллерону попадалось немало замерзших тел, чтобы понимать, что так будет.
В городе не хватало места и работы, но все новые группы людей каждый день приходили сюда из дальних деревень. Его отца вполне устраивало, что многие их них умирали на улицах – меньше ртов кормить. Аллерон позволил себе задержать взгляд на беженцах, чувствуя, как его наполняет стыд. Это был его народ.
Они заслужили лучшего, и он позаботится о том, чтобы у них было будущее.
Огромный замок Арисфолл стоял на холме, расположенном на окраине города, рядом с отвесным горным склоном. Его серые, крытые черепицей башни уходили высоко в небо, а их конические крыши выдерживали тяжесть снега. Вдоль зубчатых стен, которые охранялись днем и ночью, словно араки могли в любой момент ворваться в город, горели факелы. Аллерон с трудом сдерживал закипавший внутри гнев, когда думал о том, сколько полезного и доброго могли сделать солдаты, если бы их отправили защищать деревни или караваны с едой, подвергавшиеся нападениям днем и ночью. Какая польза от солдат, если замок и без того защищали стены? Он покачал головой, пар от его дыхания уходил вверх.
– Кто идет? – послышался голос, когда Аллерон подошел к главным воротам замка.
– Аллерон, сын Лотала Хелмунда.
Некоторые время Аллерон ждал ответа, потом послышался хруст шагов по снегу. Высокий мужчина со светлыми волосами до плеч и густой золотой бородой сошел с лестницы, его кольчугу перехватывал пояс, плечи защищал меховой плащ, в руке он сжимал копье, на спине был привязан щит.
– Аллерон. Видит бог, я рад тебя видеть.
– Лейф, всегда приятно возвращаться. Как дела в замке?
Мужчины обнялись. Прошло несколько недель, с тех пор как Аллерон покинул Арисфолл, возмущенный решением отца не предоставлять помощи беженцам. А недели – это большой промежуток времени, когда по дорогам рыщут змеи и араки.
– Ну все спокойно, – мрачно ответил Лейф. – Но твой отец постоянно пребывает в ярости, после того как ты ушел.