Но это пока что мечта. А ведь для того, чтобы воскресить многие детали картин доисторического прошлого, не обязательно дожидаться, когда можно будет увидеть застывшее в мертвом отражении. Следы давно минувших условий, родимые пятна прошлого можно обнаружить и в ныне живущем.
С сине-зеленых водорослей началась на земле растительная жизнь, в них и по сию пору кроме хлорофилла содержатся вещества, позволяющие использовать почти всю видимую часть спектра. Потому-то сине-зеленые водоросли благоденствуют даже там, где света совсем мало. Что это, как не отголосок древних условий, когда сквозь насыщенный влагой слой атмосферного воздуха только небольшая часть солнечных лучей доходила до Земли, покрывающейся первым своим зеленым убранством?
Современные папоротники — выродившиеся и измельчавшие потомки покрывавших когда-то землю великанов — не выносят яркого света. Им достаточно одной десятой, одной двадцатой, даже одной тридцатой того количества света, которое приносят ныне лучи солнца… Папоротники лишь немногим старше термитов. Им невозможно было отступить в подземелье, они стали тенелюбами, ушли с освещенных мест — и все же продолжают вырождаться, мельчают.
А термиты?..
Но мы слишком далеко ушли от новых гнезд, основываемых молодыми насекомыми, которые, как их давние предки миллионы лет назад, сбросили крылья и прокладывают себе путь в подземелье.
13. ЗАКЛАДКА НОВОЙ ТЕМНИЦЫ
Цепь событий, описываемых в этой главе, начинается с того, что два совершенных насекомых, сбросивших длинные крылья, два имаго — молодые самка и самец — стоят друг против друга, головой к голове. Время от времени обмениваясь короткими прикосновениями усиков, они роют землю, разрыхляя ее жвалами. Из-под лапок летят мельчайшие крупинки почвы и пыль.
Все эти события — настоящий клад для любителей многозначительных аллегорий. Смелый прыжок в небо, рывок к солнцу — и падение. Сброшенный наземь свадебный наряд, в котором его владелица даже не успела по-настоящему покрасоваться. Избранник, спускающийся на крыльях и в свою очередь обламывающий их. Сброшены крылья, и оба — один за другим — бегут в поисках крова в неизвестность, навстречу своей судьбе. И вот они нашли место, где «будет город заложен». Почему именно здесь? Кто знает… Оба строят убежище, которое в будущем разрастется в бесшумный, но бурлящий жизнью подземный мегалополис…
Однако мы уже где-то слышали об этой фантастической церемонии! Ну да! Многие подробности нам известны по муравьям: у них тоже муравейники роятся, взлетают крылатые, потом они сбрасывают крылья, зарываются в землю…
Все это верно, и надо сказать, что самое удивительное в поведении термитов во время роения и закладки новых гнезд как раз и заключается в сходстве с действиями роящихся муравьев.
Ведь термиты не связаны с муравьями родством. Они представляют разные ярусы и раздельно расположенные ветви великого древа жизни. Но раз здесь нет никакой преемственности, то откуда же взялось, как возникло это сходство в отдельных повадках и в самом устройстве семьи?
Вот опыт, грандиозный, бесконечно поучительный и с замечательной наглядностью свидетельствующий подлинно бескрайнее могущество условий существования! Ведь в совершенно чужих друг другу созданиях сходными условиями воспитаны сходные инстинкты, сделавшие и для муравьев, и для термитов роение способом расселения живых зародышей новых семей.
И в то же время скрытое в сходном различие вполне очевидно: для муравьев роение совмещается с брачным полетом, а для термитов это только начало, первый шаг брачной церемонии.
Сейчас молодая пара, счастливо уйдя от всех опасностей, закладывает зародышевую камеру. За каждым из насекомых постепенно вырастает полукруглый валик из пыли, а головы их начинают углубляться в совместно вырываемую норку.
…Пока самец и самка не столько верно, сколько медленно прокладывают узкий ход в глубь почвы, бросим хотя бы беглый взгляд в глубь старых, только что роившихся термитников, заглянем в гнезда, покинутые тысячами крылатых. Столько их улетело отсюда, что можно было ожидать — термитники опустели. Крылатых действительно почти не осталось, но живые потоки на дорогах термитника по-прежнему плотны.
После того, как армада крылатых покинула гнездо, высвободилась уйма корма, расходовавшегося на их содержание, и, естественно, усилилось центростремительное течение — доставка пищи родительским парам. Царицы обильнее питаются теперь и могут откладывать больше яиц, на выхаживание которых и направляются силы семьи. Потому-то старые семьи растут после роения особенно быстро.
А зародыш новой семьи — молодые, теперь уже спинка к спинке, головами вниз вгрызаются в землю или в гнилое дерево, роют дальше и глубже. Ход, ведущий в камеру, достигает пяти-шести сантиметров, ширина его не менее сантиметра.
После сорока — пятидесяти часов работы ход вырыт. Он заканчивается камерой, в которой оба строителя умещаются во весь рост. Выход из норки на поверхность почвы закрыт изнутри плотно склеенной пробкой. Строители отрезали себя от внешнего мира, снова погрузились во мрак. И сразу же оба насекомых принимаются обкусывать друг другу концы усиков, как если бы последние членики служили только для того, чтобы найти спутника жизни, и больше уже никогда не понадобятся.
Так оно и есть.
Заточение, на которое обречены сбросившие крылья и построившие зародышевую камеру самец и самка, пожизненное. Оно связано со многими испытаниями и лишениями: в норке нет ни пищи, ни воды, и никто не доставит их сюда. Однако если никакой землероющий хищник не наткнется на беззащитную парочку в ее убежище, если насекомых не погубит засуха и не затопит ливень, то раньше или позже на новоселье появится первое, а за ним и последующие яйца.
14. ЗАРОЖДЕНИЕ ОБЩИНЫ
У одних термитов это происходит только на следующий год после роения, у других — сразу же, через несколько недель, а у одного и того же вида желтошеих калотермес флавиколис в Средиземноморье, например, через три месяца, в Аргентине — уже через две недели…
Сколько бы времени ни прошло до появления в камере первых яиц, ни самец, ни самка ниоткуда не получают никакого корма. Они живут за счет запасов своего жирового тела и за счет еще заполняющих грудь ненужных им более мощных летательных мышц.
Самка ведет себя еще совсем не так, как та, которую мы видели в большом, разросшемся термитнике…
«Она — в постоянном движении, — рассказывают наблюдатели. — Челюсти ее движутся, антенны кружат. Время от времени она вытягивается во весь рост, припадая грудью к земле и выпрямляя брюшко, поднимаемое кверху. Сразу после этого она подгибает брюшко под себя и непрерывно кружащими в воздухе антеннами ощупывает его конец. Все это завершается тем, что брюшко насекомого судорожно сокращается, по нему пробегает волна, выжимающая, выталкивающая первое яйцо, которое здесь некому пока принять. После этого самка долго отдыхает».
Перерывы в яйцеклетке бывают на первых порах довольно длительными. Может пройти неделя и больше, прежде чем появится второе яйцо, еще столько же требуется для третьего… Родители то и дело чистят, облизывают яйца, и питательные вещества слюны всасываются сквозь их оболочку. Постепенно яйцо увеличивается в размере в три, в четыре раза.
Проходят дни, и оболочка выросшего и созревшего яйца лопается, сначала на верхушке, потом вдоль, и на свет выходит первый молодой термит. За ним появляются следующие. Родители продолжают их кормить, и молодь медленно растет, от линьки к линьке увеличиваясь в размерах. Все превращаются пока в рабочих, только в рабочих, к слову сказать, заметно меньших, чем те, что станут формироваться позже, когда семья разрастется.
В ампулах кишечника этих первых рабочих со временем появляются бактерии и протисты, начинающие питать новую семью.
Но вот один из молодых, сначала только один, вырастает солдатом — головастым, с крупными зубчатыми жвалами. Не много способен он сделать для защиты гнезда, однако все же защитник колонии уже есть. Правда, его присутствие не мешает самке сожрать то или иное из снесенных ею яиц. Иногда и самец принимает участие в пиршестве.
Не стоит особенно ужасаться смыслу происходящего. Это не каннибализм, на который так часто ссылаются философы и биологи — последователи теорий, рисующих живой мир как войну против всех и даже как братоубийство и самоубийство видов.
Недавно установлено, что яйца, которые с таким смаком пожираются основателями гнезда, лишены зародыша, не могут развиваться. Для них сейчас придумано даже особое название — кормовые яйца; это пища, оформленная в виде яйца.
Первые рабочие не расходуют сил на заготовку корма. Они заняты строительством, расширением гнезда, воспитанием подрастающей молоди. Теперь в камерах можно уже видеть живую, всю в капельках подземной росы, грибницу, а на ней новые яйца. За грибным садом ухаживают и родители и первые рабочие.
В первый год после роения самка малоплодовита, ее потомство крайне немногочисленно, зато каждый появившийся на свет рабочий термит живет сравнительно долго.
Растет семья медленно. Чаще всего лишь на четвертый-пятый год в термитнике появляются и будущие крылатые, пока, правда, еще не закончившие развития.
Но в первые год-два гнездо извне не заметно. Оно меньше наперстка, и никаких признаков его существования на участке еще нет, хотя жизнь термитника вступает в новый важный этап.
15. НА ГЛУБИНЕ НЕ БОЛЕЕ МИЗИНЦА
В убежище, скрытом на глубине не более мизинца, основателей семьи окружает несколько некрупных рабочих, которые продолжают расширять гнездо, окружая зародышевую камеру новыми нишами и ячейками.
Не дни, не месяцы, а череда лет пройдет, прежде чем вырастет не имеющий особых примет наземный бугорок — крохотный комочек земли среди других таких же. Однажды пробившись на свет, гнездо и дальше продолжает увеличиваться в объеме и подниматься хотя и быстрее, чем в первые годы, но все еще очень медленно.