Медленно охватывало отчаяние. Мавна ощупала свою одежду: плотная верхняя юбка, рубашка с широкими рукавами с вышивкой на манжетах и по высокому вороту, мягкий шерстяной жилет, на голове платок. Через плечо небольшая расшитая сумочка, где спряталась лягушачья шкурка. Хватит ли одежды, чтобы не мёрзнуть ночами? Не привлечёт ли она лихих людей? Да и как идти – просто пешком, молясь Покровителям, чтобы нежить не затащила в болота? Хотя шкурка Варде должна помочь. При мыслях о Варде Мавну только сильнее затрясло. Она несколько раз глубоко вдохнула, пытаясь успокоиться. Допустим, Варде не соврал, и Раско действительно сейчас жив и находится у болотного царя. Как она попадёт в его владения? Варде говорил, что придётся самой остаться у нежити.
Мысли разбухали в голове, а грудь сжимало от ужаса. Мавна до боли закусила губу, похлопала себя по щекам, подхватила мешок и, опустив голову и не оглядываясь, вышла во двор.
– А я тебя ищу! – прошипел кто-то над самым ухом.
Мавну подхватили за талию и утянули за кусты шиповника – тот угол не просматривался даже из окон соседних изб. Она сдавленно вскрикнула от неожиданности. Мавна не сразу узнала Купаву – голова была слишком занята другими вещами.
– З-зачем?
Купава хмыкнула:
– Разве нужен особый повод, чтобы беспокоиться о подруге?
Мавна с трудом различала её лицо в темноте и, конечно, понимала, что Купава тоже почти не видит её, но по привычке благодарно кивнула.
– Спасибо.
– Чародеи приехали. Ты слышала?
Мавна насторожилась:
– Слышала.
– Говорили, что кто-то манит упырей в деревню.
– И Вейка снова сказал про меня?
Купава изобразила неопределённый жест – вроде бы качнула плечом: в темноте не разобрать.
– Набрался ума и стоял молча. Но лица у многих сделались такие, будто им гадюк в сапоги набросали. Но ты… не переживай, ладно? Никто не сказал о тебе дурного.
Купава взяла Мавну за руку – её ладонь была тёплой-тёплой, и только теперь Мавна поняла, насколько холодными стали её собственные дрожащие пальцы. Она задумчиво стиснула кисть подруги. Обманывать Купаву не хотелось, но надо было как-то объяснить свою спешку: вот-вот вернутся отец с Иларом, и если увидят её с мешком, то точно никуда не пустят.
– Я так люблю тебя, – тихо произнесла Мавна. – И не хочу, чтобы из-за моей глупости у тебя под окнами ходили упыри.
– Чародеи обещали нас защитить. Правда, за это они немного ограбят нас, но… Лучше ведь быть живыми, правда?
Мавна шмыгнула носом:
– Правда. Но пока мне придётся уйти. Не только из-за упырей, нет. Варде рассказал кое-что о Раско и… я попробую его найти.
Свободная рука Купавы метнулась ко рту.
– Что ты говоришь?! Куда ты одна собралась? Я не пущу тебя никуда.
– Другого ответа я не ждала.
Мавна замерла, прислушиваясь. Шумели голоса – люди возвращались по домам и переговаривались. Где остановились чародеи? В тереме у Бредея? Или у кузнеца? Вряд ли рядом с церковью, Покровители не пустили бы к себе тех, кто молится огню.
Купава сжала её ладони обеими руками, впилась так сильно, что Мавне стало страшно: вдруг правда не разрешит уйти? Как тогда быть? В животе заныло противное тянущее чувство: может, ей в самом деле не нужно верить Варде, лучше остаться дома, со своими… Пусть чародеи оберегают их от упырей, они в этом явно преуспеют лучше, чем все дозорные.
«Малодушная дура, – обругала она себя. – Ты привела упыря в деревню, и чародеи знают это. Хочешь остаться дома, а по улицам пускай бегают нежаки? Чем раньше уйдёшь ты сама, тем раньше уйдёт необходимость в чародейской защите».
– Прости. – Она подалась вперёд, высвободила руку, сжала лицо Купавы ладонями и расцеловала её в щёки и лоб. – Если ты меня любишь, то не говори папе и Илару, где я. Не в первый день. Пускай не ищут. Я вернусь потом, обещаю. И Раско приведу.
Купава порывисто стиснула Мавну в крепких объятиях – ещё немного, и стало бы нечем дышать. Всхлипнула над ухом.
– Ты дурочка. Но если ты просишь, то я сделаю так. Только береги себя, пожалуйста. Обещаешь?
– И ты тут тоже берегись. Будь осторожнее с чародеями. И за Иларом присмотри, чтобы он ни с кем не дрался. Хорошо?
Купава хмыкнул сквозь слёзы:
– Да разве за ним уследишь? Шальной он у нас.
Мавна боялась совсем раскиснуть, поэтому сжала напоследок Купаву, быстро отстранилась, подхватила мешок и побежала, не оглядываясь, дворами к околице.
Глава 9Нежичка
В южных уделах люди боялись не только ночей – днём тоже старались спрятаться, потому что летом по полям разгуливают полудницы и выкашивают косами тех, кто не бережётся в самый жаркий час. Мавна не раз слышала похожие истории на торгу, когда перекидывалась новостями с торговками из дальних весей. Говорили, как неделей раньше где-то южнее от топей в поле отыскали разрубленного косой мужчину, а иной раз целые семьи пропадали, и под вечер их находили с перерезанными серпом шеями.
Но здесь лето если и разгоралось, то вовсе не так, как нравилось полудницам, и они не забредали в эти вечно сонные, хмурые места – хотя бы днём можно было не бояться каждого шороха.
Мавна остановилась перевести дух. Сердце только-только успокоилось и перестало колотиться как сумасшедшее, а ведь деревенской ограды уже даже не было видно позади. Выскользнула она чудом: дворами прошла к воротам, подождала, пока почти никого не останется, и попросилась у дозорного выйти – гребешок, мол, обронила на болотах, и прежде чем он спросил про заплечный мешок, поспешила прочь из деревни.
Она долго бежала, не оглядываясь и не прислушиваясь – очутиться бы подальше, прежде чем её хватятся. Удалось: теперь, остановившись посреди дороги, которая вела к городу, огибая болото, Мавна не слышала звуков погони и не видела ничего, что могло бы её напугать.
Небо застыло, нависло над головой: вот-вот заморосит. Изо рта вырывался пар. Да уж, какие тут полудницы. Мавна огляделась. Справа изумрудным ковром стелились мхи, в них, как рассыпавшиеся бусины, алели прошлогодние ягоды клюквы. Перелесок сперва начинался с чахлых кривых елей, но подальше разрастался густым лесом, и в макушках, цепляясь за шишки, плыл туман. В этой стороне земля была плотной, ноги не проваливались в топи, и наезженная дорога шла полумесяцем, огибая зыбкие участки. Мавна потёрла плечо: прошла не так много, а лямка уже натёрла. Надо было меньше скарба с собой набирать. Хотя и так вроде бы лишнего не положила.
Она запустила руку в сумку и осторожно вытащила шкурку: хрупкая, как бы не поломать.
«Сожги, тварь и издохнет», – посоветовала Малица.
Мавна повертела шкурку, рассматривая. Ну лягушка и лягушка, что с ней дальше-то делать? Варде так настойчиво сунул её в руку, но не сказал, как поступить. Может, шкурка укажет путь к болотному царю? Мавна обернулась по сторонам, убедилась, что её никто не видит, и, чувствуя себя странно и глупо, положила шкурку на дорогу.
На вытоптанной земле сухая лягушачья кожа почти не отличалась по цвету: если забыть, что она тут лежит, можно не заметить и наступить.
«Интересно, если раздавить, она разломается и Варде тоже… издохнет?»
Мавна разволновалась, затаила дыхание. Представила, как шкурка вдруг превращается в настоящую лягушку и скачет по дороге, зазывая за собой. Но спустя несколько минут пришлось сдаться: ничего не происходило.
– А ты что думала? Правда оживёт и поскачет? Ой, дурочка, – процедила она сквозь зубы, утёрла озябший нос и стыдливо подобрала шкурку. Стряхнула налипший песок и моховые веточки – представила, как неловко будет возвращать Варде с грязью, и убрала обратно.
Сбоку что-то просвистело, и в землю рядом с Мавной воткнулась стрела.
Мавна медленно обернулась, ничего не понимая. По дороге к ней приближался всадник, и одна за одной мимо пролетели ещё три стрелы. Подхватив мешок, Мавна кинулась бежать.
До леса было далеко, и Мавна свернула к болоту, надеясь, что всадник не повернёт коня в топь. Следом за стрелами мимо пролетел нож, едва не задев плечо. Ужас стиснул горло: кем бы ни был её сумасшедший преследователь, он не может долго промахиваться и однажды всё-таки попадёт в цель. Не так уж быстро она бегает и не такая уж она маленькая.
За спиной Мавна услышала топот копыт, который резко прервался. Мавна боялась оглядываться, но поняла: всадник спешился, оставив коня на дороге. Не решился скакать через болото, всё верно.
Что-то ударило её сзади по щиколоткам, Мавна сделала несколько неуклюжих шагов и упала на живот, прочертив руками по земле.
Она не успела подняться: чужое колено упёрлось ей в спину, руки заломили и крепко перевязали запястья. Щекой Мавна чувствовала мягкую прохладу мха, но не могла повернуться и рассмотреть того, кто на неё напал, – на затылок легла ладонь, не давая пошевелиться.
– Больше не сбежишь, нежичка, – буркнул незнакомый мужской голос над ухом, и вокруг щиколоток тоже обвились верёвки.
– Я не…
Мавне грубо затолкали в рот кусок мешковины, так, что она едва могла дышать.
Рывком её поставили на ноги. Мавна резко вдохнула и поперхнулась – воздух с трудом проходил в горло, но кашлять тоже не получалось. Глаза заслезились.
Мавна сморгнула. Перед ней стоял мужчина – довольно высокий, худощавый, с длинными чёрными волосами ниже лопаток, на висках заплетённых в тонкие косицы, одетый в простую дорожную одежду, но с красной вышивкой на рукавах и груди. Мавна не разглядела его лицо – он подобрал мешок Мавны, быстро развернулся и пошёл к коню, держа в руках конец верёвки, которая связывала её ноги, – но кажется, он был не намного старше Илара. У седла Мавна рассмотрела привязанный козлиный череп с одним обломанным наполовину рогом. Значит, незнакомец – чародей.
Верёвка натянулась, вынуждая Мавну сделать шаг. Мужчина недовольно обернулся и кивнул на коня.
– Шевелись, нежичка.
Мавна покорно зашагала обратно на дорогу. В голове шумела кровь, дышалось тяжело, но мысли её были ясными и спокойными. Мужчина привязал верёвку к седлу, собрал свои стрелы и ножи и вскочил на коня, перебросив через седло Мавнин мешок с вещами. Верёвка натянулась, Мавне пришлось сделать несколько шагов вперёд. Связанные ноги плохо слушались, шаги получились неуклюжими и короткими, а из-за тряпки во рту трудно дышалось. Чародей обернулся на неё, презрительно скривил губы и тронул бока коня пятками. Тот пошёл шагом, и Мавне больше ничего не оставалось, кроме как побрести по дороге.