черный камень. Анна непроизвольно потянулась пальцами.
Кажется, время остановилось. Тот самый! Денис знал, что она его ищет и не сказал ни слова. Турмалин все время был при нем. То есть ныряние и поиски показушные? Да что в нем особенного, в этом камне?
Анна взяла в руки ключи и повертела ими перед собой. Шерл болтался на цепочке, мерцая на свету синими и серебристыми бликами. Пальцы коснулись его гладкой поверхности. Разряд тока помчался по руке до лопатки. В голову быстрыми слайдами ворвались неразборчивые темные картинки. Анна поморгала. Что это? Попробовала снова. Тоже самое. Пронзающая боль и в голове слайд-шоу. Разобрать в том мельтешении что-то конкретное слишком сложно.
С этим камнем что-то не так. Не раздумывая, Анна стянула кольцо. Бросила брелок в чехол с камерой и выбежала на улицу.
На пороге столкнулась с Денисом. Он был спокоен и удивлен.
– Анна?! Почему ты встала?
– Вот только не надо притворствовать. Мне твоя забота не нужна! – бросила ему в лицо и попыталась обойти. Но Денис крепко схватил ее за руку.
– Ты после приступа. Опомнись. Я отвезу тебя куда нужно. Не горячись.
– Мне уже ничего не нужно. Тем более, от тебя, – процедила Анна сквозь зубы. Ей так хотелось его порвать на кусочки.
– Я был резок, но и ты хороша. Зачем сюда приехала? Как я должен был реагировать?
– Меня твоя тетя и сестра пригласили. Я не к тебе приходила! Кто знал, что ты вернешься раньше? – смысл перед ним оправдываться? Анна прикусила губу, злясь на себя за слабость.
– То есть ты решила покопаться в моей жизни, поразнюхивать, при чем за моей спиной? Конечно! Я гарантировано не вмешаюсь, ведь не узнаю об этом! – Денис расходился: глаза метали искры, рука все еще больно сжимала локоть.
Анна резко высвободилась.
– Я не копалась! Я хотела всего лишь с очевидцем поговорить. Ты ведь не удосужился сказать об этом. Хранишь какую-то тайну, запрещаешь снимать! Ведь не зря же ты ходил вокруг меня. Не оберегал, не заботился, а только делал вид – просто преследовал свои цели. Чтобы. Никто. Не узнал!
– Какая проницательность! – покривлялся Денис. – Знаешь сколько таких, с длинным носом, сюда приезжало? Но, блин, одна ты так вцепилась в эту историю, что пришлось ходить за тобой по пятам.
– Да кто просил тебя?
– В том то и дело, и тебя никто не просил приезжать сюда. Ты влезла не в свое дело и еще кого-то обвиняешь.
– Не было такого, я не обвиняла. И не я взялась за это дело, а мне его поручили! – Анна снова попыталась пройти дальше, но Денис преградил ей путь. – Я благодарна тебе за внимание, за то, что не бросил на озере. Все эти приступы… Ты спасал меня каждый раз. Вот только я не понимаю зачем? Если я такая ничтожная, почему ты меня не оставил там – подыхать под дождем?
Его ресницы дернулись, глаза, как будто вспыхнули огнем.
– Я делал свою работу, – прорычал Разумов, снова вцепившись в ее руку, где уже наверняка останутся синяки. Анне показалось, что он дотронулся раскаленным металлом и прожег ее тело до косточек. – Или ты и в этом меня упрекаешь? То, что я тебе не говорил правды – не значит, что я желаю зла. Просто хочу, чтобы ты убралась из города!
– Я уберусь, когда ты меня отпустишь! – прокричала Савина, брызгая от злости слюной. Сейчас она Дениса ненавидела за все, что ей пришлось пережить, словно корень всех злоключений был именно в нем. Так хотелось на кого-то сделать виноватым. Эти тайны и секреты прожгли в сердце бездну.
Разумов ослабил хватку, а затем и вовсе отпустил. Анна хотела уже уходить, но все же сказала:
– Получается, что ты не желаешь зла, но делаешь его. Пользуешься, а потом выбрасываешь. Жаль, что я не умею вырезать из головы память.
– Да ладно – случайный перепихон. Не поверю, что для такой как ты – это слишком важно.
Рука сама дернулась, и Анна влепила Денису звонкую пощечину
– Сучка! – заскрипел он, поймав запоздало ее кисть.
Сжавшись, Анна стиснула губы и отвернула лицо. Она готова была принять его удар. Но Денис лишь оттолкнул ее от себя, как прокаженную, и, сплюнув в сторону, прорычал: – Вали отсюда и, сделай милость, чтобы я никогда в жизни тебя больше не встретил!
Разумов развернулся и ушел в дом. Дверь хлопнула с такой силой, что Анна содрогнулась. Последняя прощальная дрожь промчалась от лопаток до колен.
– С удовольствием! – пискнула Анна уже пустой тропинке.
Выйдя на дорогу, Савина дернулась от грохота железной калитки за спиной. Словно захлопнулась крышка надежды. И тут же повисла тяжёлая тишина.
Голубая елка приковала взгляд. Дерево качнулось в сторону и, словно потянулось к соседке, такой же хвойной, пытаясь обнять ее косматыми ветками. Вторая же была повыше, стояла ровно и не шелохнулась. Упрямая.
Не убежишь…
Зашелестел тихий голос за спиной.
Анна обернулась. Никого.
Птицы на ветке ореха умолкли и только, когда Савина сделала болезненные два шага вперед, застрекотали с новой силой. Она подняла голову и посмотрела сквозь пучки широкой листвы. Осколки нежно-голубого неба, как россыпь лазуритов, просматривались через плотную разлогую крону.
Никто не звал позади, никто не встречал впереди. Один путь – вдаль – в неизвестность и неизбежность. А ноги не несли. Душу сковало так, что сделать вдох было равносильно глотку соляной кислоты.
Анна посмотрела в конец улицы. Широкая асфальтированная дорога с приземистыми домиками по бокам. Тихо и уютно. Деревья разбросаны под заборами и по усадьбам. Их кудрявые листья, словно великаны с лохматыми лапами, обнимали стены домов и укладывались на крыши. Пышно цвели цветы во дворах. Особенно много красных и оранжевых оттенков.
В нескольких шагах, на другой стороне дороги, одиноко высилась береза. Она выгнулась навстречу прохожим и почти коснулась своими косами разгоряченного асфальта. Анна подошла к ней, кажется, ноги передвигались на автомате. Просто несли куда-то. Коснулась пальцами ветвей. Тонкие, хрупкие. Несколько листков оторвались и по спирали опустились к ногам. Нужно вырвать все мысли. Вот, как эти зеленые сердечки березы, и все отпустить. Больно? Не важно. Так нужно.
Савина прошла дальше и обернулась. Две елки все еще укоризненно качали верхушками, будто осуждая ее. Нет! Она поступила правильно! Никому не позволено играть с ней, как я тряпичной куклой. Никому.
Посмотрела на калитку. На ее узорчатый верх, сваренный из тонких прутьев. Во дворе никого. Бросила мимолетный взгляд на беленый дом под елками. В последний раз.
Дороги Анна не видела. Шла вперед и безмолвно кричала. Слезы стекали по щеке и жгли кожу. Рука все еще горела от пощечины. Но больнее всего было от черной дыры в сердце. Кажется, туда затягивало все хорошие моменты и воспоминания. Хотелось найти что-то острое и кромсать себе грудь, чтобы избавиться от агонии. Просто удалить и все!
Проходя мимо дома Красникова, Анна заметила сутулую фигуру у ворот. Стерла слезы и, набравшись смелости, подошла ближе. Да, видок у нее сейчас отвратительный, но другой возможности может не быть.
– Василий? – попробовала она. Мужчина присел под ворота, прячась.
– Уход-д-ите, я ничего н-не з-знаю.
– Я же еще ничего не спросила, – прыснула Анна. Сумасшествие какое-то! Никто ничего не хочет говорить. Что же там было на озере, что все так скрывают? – Вы видели дымку, да? – Анна заглянула через забор. Испуганные карие глаза впились ошарашенный взглядом. Плечи худого мужчины сжатые, руки заломлены. Он безумно оглядывался и прижимался к железу.
– Н-н-не с-с-спрашивайте! Я н-н-е хочу от-т-вечать!
– Что вы видели на озере? – не сдавалась Савина. Хоть что-то она должна выловить из его бормотания.
– Н-не хочу! Я ничего не видел! – он говорил так испуганно и эмоционально, что изо рта брызгала слюна. – Вон! Уходите прочь! Все! Уход-д-дите!
Он подхватился и убежал во двор, скрываясь за зарослями жасмина. Анна все еще слышала его причитания, хотя уже не разбирала слов.
Униженная, раздавленная и непонятая она поплелась на остановку. Больше ей здесь делать нечего.
Глава 12. Стоит просто идти дальше
Через несколько часов поезд стремительно летел вперед, и Анна чувствовала, как расстояние с Прибрежным вытягивает из нее силы. Не хотелось вспоминать, не хотелось чувствовать. Но знать, что с Денисом они никогда не встретятся – было больно. Что он значил для нее? Что она значила для него? Савина никогда себе не признается в чувствах, а от Разумова никогда не услышит объяснений или признаний. Так лучше, так проще. Она вернется домой и с головой окунется в работу. Как страус – спрячет голову в песок, и попытается обо всем забыть. Таинственный город и его туманные истории – станут просто очередным ночным кошмаром. Да что ей привыкать? Одним больше, одним меньше.
Самочувствие у Анны было хуже некуда. Мутило, и соленая газированная вода не погашала тошноту, а еще першило в горле, будто перед ангиной. Оставалось только молчать, осторожно дышать и радоваться, что в этот раз никого не подселили в купе. Ни странного мужчины, ни болтливого малыша, ни заботливой мамочки. Наедине можно было выплакаться вволю. Но слезы не шли. Они, будто исчерпались, испарились и остались в прошлом.
Уставившись в потертую столешницу и сложив руки над головой, Анна считала секунды. Одна. Две. Триста. И время замедляло ход. Хотелось забыть, а память все время возвращала ее назад. К нелепому бессмысленному походу, к той самой ночи, что перевернула жизнь, к последнему поцелую Дениса, что будто паяльник, навсегда выжег в ее сердце дыру. Не с Димой, а именно с Разумовым. Хотелось неистово рвать на себе волосы, бить по голове – лишь бы заткнуть эти мысли. Но они, как пиявки, намертво присосались и пили душевные силы.
Мысли – это одна беда, а вот новые видения из-за черного турмалина совсем выбивали почву из-под ног Анны.
Стоило ей закрыть веки, как перед глазами запускалось слайд-шоу из странных и непонятных картинок. Они очень быстро менялись и разобрать подробности не получалось. Сетчатку царапало, как от горсти песка, брошенную ветром в лицо.