Дождь встретил острыми ледяными стрелами, расстегнутая парка распахнулась и впустила холодный поток за пазуху. Анна втянула остатки любимого запаха с воротника, а потом скинула куртку и швырнула ее в деревья. Вышла на взмокший газон, принимая на себя всю злость стихии. Под темным небом парили вороны, будто черные хлопья и ветер хлестал ветками, склоняя деревья почти до земли.
– Где ты? Я жду тебя! Что ж ты не доведешь свое дело до конца? Я ведь его люблю, не тебя! Дима-а, отвеча-а-ай!
Но отвечал только ветер, завывая в саду, словно сокрушаясь вместе с ней о потере. Холодная рука несчастья бродила по взмокшей спине и разрывала остатки чувств на пазлы. У картинки теперь не хватало деталей, и ее никогда не удастся сложить. Ноги подкосились, голова стала тяжелой и ватной. Анна опустилась без сил в грязь и, стоя на коленях, долго смотрела в разорванное мглой небо и неосознанно выла, как раненный зверь. В какой-то миг в затылке что-то хлопнуло и она рухнула в липкую черноту.
* * *
Ранее
Жара плавила воздух. Дышалось тяжело, пот скатывался капельками со лба на нос, смачивая губы. Футболка неприятно приставала к спине, и лямки рюкзака врезались в плечи.
Только в тени деревьев стало легче.
Они долго пробирались через густые заросли кустарников; под ногами шуршала трава, толстые стволы огромных сосен мягко поскрипывали, летний ветер шевелил листвой и выпевал в макушках деревьев.
Через некоторое время лес расступился, и Андрей увидел спуск к долине, опоясанную с двух сторон исполинскими каменными великанами. Проверив, что шнурок на кроссовке завязан туго, Андрей смахнул пушинку с руки и решил нарушить затянувшееся молчание:
– Что-то случилось?
Избегая взгляда, друг покачал головой и поджал тонкие губы.
– Что-то… – неохотно ответил Дмитрий и, бесцеремонно раздвинув ветки кустов, присмотрелся к блестящему пятну в ложе долины: – Туда!
– О! Ты смотри, вот это местечко! – вскрикнул Андрей, приподняв козырек бейсболки.
Друг оживился.
– А я тебе говорил, что здесь чудное место, но ты вечно не веришь, – на лице Дмитрия появилась тень досады, но ее затмила другая эмоция. Глубокая, знакомая.
– Ты из-за этого всю дорогу молчишь? – улыбаясь, уточнил Андрей. – Я же согласился пойти!
– А! – тот махнул рукой, мол, «неважно» и направился к спуску.
Андрей постоял немного, глядя на заснеженные горы, от которых перехватывало дух, затем потрусил следом за Димой. В груди тревожно резонировало, хотелось оборачиваться и всматриваться в темноту леса. Не отпускало ощущение, что за ними кто-то следит от самого поселка, но ничего не получалось разглядеть.
Спустившись в долину, они пересекли луговое разнотравье и подошли к краю обрыва. На дне ущелья на солнце переливалось небольшое озеро. С одной стороны по каменной стене в него спадала лента речной воды, с другой растягивался усыпанный маковым цветом пригорок.
Друзья вдохновенно рассматривали лазурную воду. Мелкие пузырьки, словно драгоценные камешки, рассыпались по ее поверхности от падающих струй. Прозрачная и кристально чистая вода, в которой можно было разглядеть небольшие разноцветные камни на дне.
Солнце клонилось к западу, и пора было задуматься об обратной дороге. Если задержатся хотя бы на час, до темноты не успеют вернуться в поселок. Оставаться в горах они не планировали, потому и палатки не брали с собой.
Стоя на небольшом каменном плато, где сквозь мелкие трещины поросла трава и кусты, Андрея размышлял вслух:
– В следующий раз подойдем с другой стороны и тогда спустимся к воде.
Друг ничего не ответил, поджал губы и задумчиво вгляделся в кристальную воду озера.
Андрей закусил щеку изнутри. Язык жгло желание поговорить с Димой на щепетильную тему, но он не знал с чего начать. Ведь любое неосторожное слово могло разрушить их дружбу.
– Ты с ней поссорился? – спросил осторожно, словно невзначай. День выдался не просто сложным и нудным, когда они практически не говорили друг с другом, но и каждый чувствовал напряжение. Каждый понимал, что сегодня все изменится в их отношениях.
Дима молчал, нервно вырывая траву из щелей плато. Земля с корней рассыпалась, как порох, и измазывала его кроссовки.
– Что? Так серьезно? – Андрей все знал, но ему хотелось услышать это от друга лично, увидеть и понять его точку зрения. Наталья просила помочь, но умоляла не говорить об этом Диме. Андрею же хотелось поддержать обоих, но все это причиняло огромную душевную боль.
Несколько лет Разумов скрывал чувства к Наталье. Она была счастлива с Димой, его лучшим другом, и влезать в их отношения было бы предательством. Андрей ценил многолетнюю дружбу и уважал выбор девушки, которую любил без памяти.
– Она решила оставить ребенка, – пробурчал Дмитрий, дернув раздраженно плечом. С Беловым всегда было сложно. В душе он замечательный и верный человек, но импульсивный до ужаса. Настолько импульсивный, что часто кулаки летели впереди мыслей. Вместо «подумать, а потом делать» он «делал, а потом чесал затылок». Но признавать свою вину умел, значит, сможет и сейчас не нарубить дров. Просто нужно одуматься и с холодным умом взглянуть на ситуацию.
Андрей сжал кулаки, но вовремя спохватился. Он должен поддержать Диму с Наташей, нельзя показывать свои чувства.
– А что тебя не устраивает? Это же твой ребенок, – с теплом всмотрелся в лицо друга.
– Мне ребенок не нужен, – Дмитрий встал и прошелся по каменному плато, неистово откидывая вырванную траву носком кроссовки. – Я не готов.
– Наташа думает иначе, – Андрей потер озябшие от волнения ладони. Мысли в голове скручивались в ком, будоражили, сливались в многоголосие, отчего сложно было сосредоточиться. Он разрывался между любовью и дружбой, а еще не мог изменить своим принципам и согласиться с другом. Это слишком. Убийство ребенка не решит Диминых проблем, не избавит от трудностей, и он должен это осознать. Большей уверенности в том, что Андрей прав, придавала мысль, что ребенок – частичка Наташи, любимой, хотя и недоступной, женщины. Встряхнувшись, он положил руку на плечо друга, чтобы выразить поддержку, но тот дернулся и резко отстранился. Дима изменился в лице, развернулся и, толкнув Андрея в грудь, почти сбил его с ног.
– Ах, вот в чем дело! – закричал он и встряхнул пальцами смолистые короткие волосы. – Уже поговорил с ней? Нажаловалась? А я ведь давно подозревал, что между вами что-то есть… – он потер подборок и скривился.
– Ты что?! С ума сошел! – Андрей попятился, искренне веря, что сможет достучаться до Белова, и тот одумается. Лицо Димы покраснело и исказилось в ненавистной гримасе, он приближался и почти рычал от негодования.
– Думаешь, я не видел, как ты смотрел на нее? Уделял внимание, обхаживал. Вот мне интересно, что дальше? Хочешь с ней быть? Может, дать тебе зеленый свет? Правда, эта дорожка уж больно протоптана, – белые зубы мелькнули из-под кривой усмешки. Андрей едва сдержался, чтобы не зарядить другу в челюсть. Но он знал, что Наталья не простит ему этого, да и Дима, прежде всего – его друг.
– Ты несешь околесицу! У меня и в мыслях подобного не было! – выпалил Андрей.
– Врешь! – наступая, Дмитрий шлепнул его по лицу тыльной стороной ладони. Не сильно, но хлестко. – Что? Молчишь? Говори, ведь тебе есть что сказать! Я прав?
– Да! – выдохнул Андрей, прикрывая щеку рукой. Выдохнул боль сквозь зубы, до конца пытаясь не влезть в драку. Не время, не место, да и бессмысленно. – Но это не имеет значения! Ведь она тебя любит! А ты, дурак, хочешь все разрушить неготовностью стать отцом, даже если это и неожиданно!
– Лгал мне в лицо, сидел рядом за столом и тайно мечтал о моей женщине? Ты! Весь такой правильный и честный! – Дима, сплюнув на землю, вспахал землю носком кроссовки и хрустнул кулаком, словно готовился зарядить еще один удар, но уже посерьезней. – Чего ты лезешь в мою жизнь? Это мне решать, быть этому ребенку или нет.
– Нет! – Андрей не сдержался и взмахнул рукой. – Не тебе! Наташа хочет его оставить.
– Значит, будет растить сама! Без моего участия. Я не для того столько учился и трудился, чтобы взять и вот так все бросить. Ты знаешь, что я не могу сейчас. Знаешь ведь!
Переломный момент в их жизни наступил. Внезапно, но неизбежно. Старая жизнь рвалась на куски. Придется смириться с мыслью о том, что дружбу не сберечь, оставалось цепляться за любовь, у которой почти не было шансов. Даже если друг исполнит свои угрозы и бросит Наташу, она вряд ли примет помощь Андрея. Гордая. Будет, стиснув зубы от боли, тянуть свой крест, и никому, никогда, не позволит жалеть себя. И, тем более, не примет его любовь после такого предательства. Но Андрей готов был рискнуть. Хотя и знал, что она без ума от Белова.
– Тогда я помогу ей, – Андрей отряхнулся, взъерошил волосы и решительно посмотрел Диме в глаза. В янтарных радужках плясал яростный огонь.
– Ты не посмеешь! Не коснешься ее пальцем! Иначе, я тебя убью! – свирепая злость отразилась на лице дорогого человека.
Дима чудесно играл роли: хорошего друга, любящего парня, трудолюбивого работника, но сейчас его лицо говорило правду. Он был собственником, если не ему – значит, никому. Говорил, что любил Наталью, но отказ сделать аборт стал для него вызовом. Белов не терпел посягательств на свою свободу, не терпел вмешательства в личное пространство, не терпел, когда ему перечат или делают то, с чем он не согласен. Его привычка оставлять сложности позади, переступая через них, а не решая, снова взяла верх.
Скулы Димы вытянулись, он стал похож на хищника, что готовится кинуться на добычу. Андрей не узнавал в нем своего сердечного и самого близкого друга. Но и образ Натальи, в слезах, умоляющую помочь, не мог вырвать из сердца, потому приготовился дать отпор. Выставил кулаки и встал в защитную стойку.
– Убью тебя! – прорычал Дима и ринулся навстречу.
Они сцепились, словно львы, что отстаивают главенство прайда, и долго боролись. Камни и земля с плато слетали со склона. Глыбы сдвинулись, и земля под ногами зашевелилась. От переворотов ноги и спина врезались в острые края гранита, и одежда ощутимо взмокла от крови, дыхание перехватывало от сухости во рту.