1
В половине третьего ночи старенький уазик, называемый в народе «буханка», остановился в ста метрах от центрального входа в Галерею искусств. На борту машины стояла надпись «Техпомощь». Из нее вышли двое мужчин в синих комбинезонах с пришитыми на груди и спине ярлыками «МЧС». Один из них поддел железным крюком чугунную крышку люка, расположенную на тротуаре в двух метрах от здания, и сдвинул ее в сторону. Они осмотрелись. Улица хорошо освещалась фонарями, но в это время была абсолютно безлюдной. Дверцы уазик вновь открылись, и появились еще двое мужчин, из кабины вышел и водитель. По одному все пятеро спустились под землю с сумками на плечах, последний задвинул над головой крышку люка. Улица вновь опустела. В проточном коллекторе стояла невыносимая вонища. Включили фонари. Длинный сводчатый коридор был в полтора метра высотой. Ноги ночных мастеров по щиколотку утопали в зловонной жиже.
— Начало хорошее, — сказал высокий, шедший первым. — Две недели без дождя. Пара дней хорошего ливня, и нам понадобились бы водолазные костюмы с аквалангами.
— И что бы ты увидел через маску? — буркнул идущий следом.
— По памяти добраться можно, — сказал третий, — целую неделю по этому тоннелю шастали. Я за всю жизнь столько не работал.
— Да уж, Черпак, трудоголиком тебя не назовешь, — усмехнулся Гаврилыч.
— А кто из нас трудяга? — удивился Синий, шедший предпоследним. — Только в зоне, из-под палки, — проворчал.
— Хватит базарить! — приказал возглавлявший шествие Игумен. — Берегите силы, они вам еще пригодятся.
От главного тоннеля вправо шел узкий коридор не больше метра в высоту. Пришлось ползти на коленях, пока не вышли на круглую площадку, от которой в разные стороны отходило еще пять коридоров. Тут можно было стоять в полный рост. На стенах толстые жилы высоковольтных проводов, телефонные кабели, трубы разного диаметра. Команда безошибочно выбрала нужный им коридор и направилась дальше. Через десять метров — новая площадка. Здесь они остановились. С правой стороны находилась кирпичная перегородка в две кладки с пробоиной метр на метр. Вокруг валялся битый кирпич. Когда пролезли в дыру, увидели еще одну стену, тоже с грубой пробоиной. За ней была площадка два на два. Игумен осветил потолок, на нем — четыре стальные коробки, образующие квадрат.
— Включай, — сказал Гаврилыч.
Игумен дотянулся до первой коробки, нажал едва незаметную кнопку на корпусе — загорелся красный огонек и начал мигать. Так были включены все четыре механизма. Игумен достал пульт, вышел в предыдущую каморку, где и столпились все пятеро, прячась за стеной. Глянул на часы.
— Ждать еще семь минут.
Через семь минут из переулка на улицу вышла веселая компания, человек десять. Молодые ребята веселились, пили шампанское, потом загромыхали фейерверки, как в новогоднюю ночь. Разбуженные жильцы испуганно выглядывали в окна, но, увидев девушку в подвенечном платье, успокаивались. Свадьба! Фейерверк продолжал освещать небо разноцветными огнями. Красота! Охранники музея столпились у окон и с улыбкой наблюдали за танцующей молодежью.
Игумен нажал кнопку на пульте, раздался взрыв. Все четыре коробочки грохнули одновременно. С потолка упала ровная квадратная глыба бетона, образовалось окно, из которого вниз падал слабый свет.
— Охранники могли учуять тряску здания, — не без тревоги сказал Бориска.
— Они на другом уровне, — отмахнулся Гаврилыч. — А главное — у них нет доступа в коридор. Баскаков козел, он даже собственной жене не доверяет. В хранилище может войти только хозяин и тот, кого он приведет с собой. Сам себя обманул, идиот. Так, мужики, вперед!
Помогая друг другу, пятерка вскарабкалась наверх. В длинном коридоре, обшитом дубовыми панелями, горел слабый дежурный свет. Расчет оказался точным, нужная им устрашающего вида дверь была рядом. Стальная махина круглой формы метра два в диаметре, в центре — штурвал, похожий на корабельный, от штурвала шли сверкающие штыри толщиной в руку, и утопали в боковых стенках железного наличника. Штырей было восемь. В центре штурвала светилось табло с цифрами. Грабители остановились.
— Не зная кода, войти в хранилище невозможно, — улыбаясь, комментировал Игумен. — План ограбления прост. Я не думаю, что Дербень над ним долго колдовал. Меня другое поражает. Как он узнал код?
— Сам же говорил, с помощью сканера, — напомнил Синий.
— Херня собачья. Это мы в кино видели. Но даже в кино сканер подключают к каким-то проводам. С чего он будет считывать код? Тут все соединения скрыты за металлом. Монолит. К замку можно подобраться только с внутренней стороны.
— Хватит гадать. Набирай.
Кроме Игумена никто не знал кода. Он, как и галерейщик Баскаков, никому не доверял. Но настоящим лидером был Гаврилыч. Идея ограбления принадлежала ему.
Игумен набрал десять цифр. Табло погасло. Он начал поворачивать штурвал вправо, штыри стали выдвигаться из стены, стягиваясь к центру. Штурвал не дошел до конца, его заклинило. Вновь зажглось табло. Игумен опять набрал комбинацию цифр, но число получилось другим. Теперь штурвал завертелся сам, штыри вышли из пазов, и дверь начала медленно открываться. Все наблюдали за волшебством, происходящим у них на глазах. Дверь открылась, и в хранилище зажегся свет. Квадратная комната походила на зал.
— В чертежах она меньше, чем в действительности, — озираясь, сказал Гаврилыч.
Прямо перед ними у дальней стены стояли стеллажи, слева и справа, выдвижные консоли с картинами, похожие на книжные полки. В каждой консоли висело по пять-шесть картин, многие пустовали. У ближней стены стояли пустые дорогие рамы из золоченого багета. В углу справа — небольшой сейф.
Игумен подошел к стеллажам, прикрытыми занавесками, раздернул их. На полках лежали деньги, множество пачек, перетянутых банковскими лентами. Послышались возгласы восторга.
— Стоп! — Гаврилыч поднял руки. — Работаем четко и слаженно, без суеты. Бориска, лезешь к воздушке, снимаешь с нее решетку и вытягиваешь трос наружу. Игумен, не забудь про сейф. Мы должны вынести все, что обещали, не то нас сдадут. Код в черной сумке. Черпак, я и Синий грузим деньги в мешки Дербеня.
Никто не спорил, Гаврилыч говорил все правильно. Каждый занялся своим делом. Мальчишка забрался по стеллажам к воздуховоду и вывинтил шурупы, державшие решетку. Игрушечный танк стоял в десяти сантиметрах от решетки. Он вытащил его и отцепил карабин с тросом, а потом на два метра вытянул сам трос. Больше не полагалось, все расчеты были сделаны точно.
Черпак забил первый мешок деньгами.
— Ты не ошибся, Гаврилыч, три лимона вошло в «сардельку».
— Гаврилыч никогда не ошибается, — весело заметил Синий, застегивая на молнию второй мешок.
Игумен набрал код сейфа и открыл дверцу. Толстая книга с застежкой лежала на верхней полке, он переложил ее в сумку. Черные папки хранились полкой ниже, он их тоже бросил в сумку. Большего от них не требовали. Но на самой нижней полке он увидел стальную коробку с красивой резьбой, рядом — пистолет. Полированный, с перламутровой ручкой, удобный, маленький, он казался красивой игрушкой. Душа вора не выдержала, и Игумен сунул его в карман, прихватил и коробку, в которой были драгоценные камни, насыпанные, словно песок в сахарницу. Захлопнув сейф, Игумен присоединился к своим.
Мешки, набитые деньгами, подавали Бориске, он цеплял их к карабину и заталкивал в воздуховод, по которому они легко скользили. Следующий мешок цеплялся к предыдущему и шел следом, сдвигая вперед уже загруженные в трубу. Получился своеобразный эшелон.
— Двенадцать! — вытирая пот со лба, сказал Черпак.
— А денег еще много осталось, мешка на два, — с сожалением заметил Синий.
— Жадность фрайера сгубила, — проворчал Гаврилыч. — Ты что, решил нам нагадить?
— Ты о чем, Гаврилыч?
— Зачем танк бросил на пол? Подними, засунь обратно в трубу и прикрути решетку на место. О воздушке никто и подумать не должен. Грабители вошли через дверь и ушли тем же путем. С добычей ушли. Пусть ищут следы в канализации.
— Времени жалко.
— Выполняй! — прикрикнул Игумен.
Мальчишка опять полез на стеллажи.
— Так, мужики, не расслабляться. Уходим пустыми, — командовал Гаврилыч. — Берем только черную сумку. Бумажки — не деньги. Сцапают, скажем, что нашли ее в сточной трубе. Дверь хранилища закроем как положено. Если они сумеют что-то доказать и нас прижмут к стене, мы можем сказать, что нам не удалось вскрыть дверь. Тогда все пройдет по статье за покушение на ограбление. Года по два получим, но оно того стоит. И не корчите рожи, надо быть готовым к худшему.
Бориска закончил работу и спустился вниз.
— Все! Уходим!
Стальная дверь была закрыта, штурвал поставил штыри на место. Прозвучал зуммер, на табло зажглись цифры, число обнулилось.
Уходили тем же путем. Самый ответственный момент наступил перед открытием люка. Черпак уперся спиной в крышку и сдвинул чугунный блин в сторону. Пахнуло свежим воздухом. По одному все вышли на свободу. Игумен увидел урну у стены здания, подошел к ней и бросил в нее сумку. Он был уверен, что за ними наблюдают, и ухмыльнулся. Ни одного мешка с деньгами они не вытащили. Пусть теперь ищут деньги в канализации, если они на них рассчитывали.
Команда загрузилась в уазик. Улица пустовала, как час назад. Машина уехала.
Минут десять они мотались по переулкам, пытаясь обнаружить за собой «хвост». Слежки не было. Заехали во двор, пересели в джип и поехали дальше. Еще немного покружили по улицам и, наконец, пересели в третью машину, огромный внедорожник «Шевроле» с лебедкой под передним бампером. Теперь они возвращались к галерее, но с другой стороны здания. Машины по пути практически не встречались. Если бы за ними велось наблюдение, они бы его заметили. Остановились возле вентиляционного окошка в стене, все вышли из машины. Бориска разложил лестницу, приставил ее к зданию и поднялся к решетке. Черпак включил движок лебедки и начал отматывать трос. Работали быстро и слаженно. Трос лебедки и тот конец, что лежал в трубе, соединили карабинами. Синий махнул рукой. Шофер поставил скорость барабана на минимальную, и трос начал наматываться на катушку. Все напряженно ждали, кусая губы. Вот появился первый мешок, за ним второй, третий. Четвертый упал на землю. За ним ничего не было — «вагончики» отцепились в пути.
— Черт! Где остальные? — вскрикнул Игумен.
— Восемь штук! — обалдело произнес Черпак.
— Без паники! — прикрикнул Гаврилыч. — Забираем и уезжаем. Бориска, закрой решетку. Мы еще вернемся. Мешки в трубе, никуда не денутся. Карабин вырвало.
Мальчишка закрыл дыру решеткой, собрал лестницу и запрыгнул в машину.
— Уходим. У нас двенадцать лимонов под ногами. Завтра вернемся за остальным, — командным тоном диктовал Гаврилыч. — Труба забита нашими деньгами, и мы их достанем. А вы, дурошлепы, хотели решетку оставить открытой.
Машина неслась по ночной Москве на бешеной скорости. На одном из перекрестков многотонный внедорожник подбросило вверх метров на пять. Взрыв был колоссальной силы.
У случившегося был свидетель, но он пожелал остаться незамеченным. Собралась толпа любопытных. Вызвали пожарных, врачей и милицию, но потом пожалели: по мостовой ветер гонял стодолларовые купюры. Люди ползали на четвереньках и собирали деньги. Когда приехала милиция, толпа мгновенно исчезла, растворилась во дворах и подъездах. Потом выяснилось, что никто ничего не видел.
Начальник охраны художественной галереи Потапов Олег Иванович вместе со своими подчиненными сидел в караульном помещении рядом со входом в здание. «Забивали козла», на экраны мониторов никто не обращал внимания. В ночные часы по залам ходили сопливые девчонки-студентки в униформе, заодно полы протирали. Экономия. Платили им полставки за дежурство в ночь через две, да еще полставки как уборщицам. Выгодно. Какого черта бездельничать, если спать не разрешают. Тряпка, швабра и вперед. Шесть девчонок — три этажа, по пол-этажа на каждую.
В дежурке зазвонил телефон. Женский голос сказал:
— Эй, ребята, у вас пожар на втором этаже.
Потапов повернулся в сторону мониторов. Залы второго этажа не просматривались, экраны будто завесили молочной простыней.
— Мать твою… Самохин, вызывай пожарных! Горим!
Через двадцать минут двери галереи были распахнуты. Возле здания стояло несколько пожарных машин, три кареты «скорой помощи», прибыл наряд милиции. Были и пострадавшие. На каталке вывезли девушку в униформе, погрузили в «скорую», следом вынесли еще одну и тоже увезли. Третью откачивали на месте. Беготня, суета, паника! Пожар есть пожар, к таким бедствиям люди никогда не привыкнут.
Начальник охраны позвонил хозяину галереи. Илья Данилович Баскаков и его жена мирно спали. Им никогда не звонили в такое время. Он трижды чертыхнулся, прежде чем снял трубку:
— Слушаю вас.
— Илья Данилыч, это Потапов. Галерея горит! Пожар! Баскаков вскрикнул и застыл. В таком состоянии его и застала жена, проснувшаяся от вопля.
— Что с тобой, Илюша?
В ответ молчание. Муж сидел на кровати с открытым ртом. Она увидела телефонную трубку у него на коленях и схватила ее:
— Алло!
— Юлия Михална, пожар в галерее. Потапов говорит.
— Сейчас буду.
Женщина вскочила с кровати, побежала на кухню, достала из аптечки лекарство, накапала капель и вернулась в спальню:
— Вот, выпей, Илюша. Спокойно, не нервничай, тебе нельзя. Этот козел паникует. Я все выясню.
Она залила в рот мужу лекарство, уложила его на подушку и начала одеваться.
Помещения галереи имели хорошую вентиляцию, и дым быстро рассеялся. Пожарные, не обнаружив открытого огня, не пустили брандспойты на полную мощь, не дураки, понимают, что такое картинная галерея или музей. С Петровки прибыл капитан Юсупов и лейтенант Жиров. Командир пожарного подразделения майор Щетинин провел их и начальника охраны по залам второго этажа.
— В таких местах очагом пожара может стать только замыкание электропроводки или умышленный поджог. Ни того, ни другого мы не зафиксировали. Такое сильное задымление может быть только от дымовых шашек. Значит, это устроено умышленно.
— Кем? — возмутился Потапов.
Капитан обернулся.
— Картины все на местах?
— Все. Сигнализация не срабатывала. Отключить ее можно только из караульного помещения, а там нас было четверо. На втором этаже выставлено современное искусство, ценные полотна — на третьем.
— Проверьте!
— Уже проверяют.
— Обратите внимание на вентиляционные люки, капитан, — продолжил пожарный. — Решетки выбиты и валяются на полу. Воздуховод идет вдоль залов, которые тянутся одной цепочкой, один за другим.
— И что?
Юсупов остановился и стал разглядывать на квадратную дыру, образовавшуюся на высоте двух с лишним метров.
— Окна закрыты на щеколды, на стеклах стоят чувствительные сенсоры. Шашки могли сюда забросить через воздуховод.
— Как? — опять возмутился Потапов. — Человек не пролезет через эту трубу. И зачем? Забавы ради? Все цело.
— Надо допросить тех, кто дежурил на этаже. Кто, кроме них, мог задымить помещение, — пожал плечами майор.
— Они отравились дымом, их увезли в больницу. Одну до сих пор откачать не могут. Сопливые девчонки.
Щетинин не слушал охранника.
— Тут тебе надо разбираться, капитан. Мы уезжаем. Отчет я составлю и перешлю вам.
Пожарный направился к выходу.
Юсупов позвонил полковнику Кулешову.
— Леонид Палыч, Юсупов докладывает. В галерее Баскакова устроен псевдо-пожар. Выбиты решетки воздуховода в залах второго этажа. Вы помните о сигналах, полученных две недели назад. Сегодня суббота. Похоже, сработало. Пропажи пока не обнаружены.
— Выезжаю, — коротко ответил полковник.
Через полчаса приехала Юлия Баскакова. Женщина была на грани нервного срыва. Первым делом она быстро обошла все залы музея. Тут и Кулешов подоспел. Картины его интересовали меньше всего.
— Мне нужна схема воздуховода, — сказал он.
— Не раньше понедельника, Леонид Палыч, — пожал плечами Юсупов.
— Выходные отменяются. Всех на ноги поставим.
К ним подошла Баскакова.
— Картины висят на месте. Лучшие отдали Мамедову в отель. Воры выбрали неподходящее время. Я не верю в ограбление.
О полученном предупреждении полковник говорить не стал. Его же потом и обвинят в ротозействе.
— Мамедов что-то дал вам в залог?
— Деньги. Они в хранилище. Туда проникнуть невозможно, оно оборудовано лучше многих банков.
— Воздуховод там есть?
— А как же. Там же хранятся картины, поддерживается определенный климатический режим.
— Мы можем осмотреть хранилище?
— Сожалею. У меня нет доступа. Коды знает только мой муж. — Женщина кивнула на начальника охраны. — Этот идиот так его напугал, что Илья Данилыч чуть не умер. У него больное сердце.
— Кто, кроме него, имеет доступ в хранилище?
— Никто.
Разговор прервал телефонный звонок. Кулешов достал сотовый аппарат.
— Дежурный по городу докладывает. Взрыв на перекрестке Воронцова поля и Покровского бульвара. На воздух взлетел джип. О жертвах ничего неизвестно, но по улице разнесло деньги. Валюта. На место выехали две бригады.
— Понял, еду. — Убрав трубку, Кулешов сказал: — Боюсь, ваши деньги валяются на улице, а не лежат в хранилище. Разбирайтесь, Юлия Михална, со своим мужем, если вас эта проблема интересует. Юсупов со мной, Жиров останется.
Три трупа обгорели до неузнаваемости, два поддавались опознанию, с оторванными конечностями их выбросило из машины. Картина не для слабонервных. Начальник местного отделения милиции подполковник Семушкин описал события со слов очевидцев и по первым результатам осмотра места происшествия криминалистами.
— Шандарахнуло крепко, обломки на двести метров раскидало. Дистанционная бомба большой мощности. Подкладывал ее опытный подрывник. Так, чтобы машину раскололо пополам. Пять трупов. Денег собрали девять тысяч долларов. Какую-то часть разворовали зеваки. Людей было много. На первых этажах трех домов окна повыбивало взрывной волной. У одного трупа найден пистолет «браунинг» калибра 7,62 с патронами от «ТТ» и коробка с драгоценными камнями. Она не пострадала, сделана из прочной стали. В машине уцелели остатки от мешков, застежки-молнии, металлические пряжки. В мешках пепел, но очень похожий на прессованные пачки денег. Мы не трогали, боялись рассыплется. Работают ваши ребята из управления. Сохранились инструменты, связка с отмычками, а также складная лестница из легкого металла. На трупах, что не сгорели, комбинезоны с ярлыками «МЧС». Документов не обнаружено.
Кулешову показали трупы, поддающиеся опознанию.
— Игумнов. Знаю такого, а второй — Спирин. Знатный вор. Лет пять о нем ничего не слышали. Илларион Гаврилыч. Его так и звали Гаврилычем. Обхитрить таких волков мог только один человек — Дербенев. Но именно Игумен сжег Дербенева в машине. Ему отплатили тем же. Стопроцентная месть. Подрывника даже деньги не интересовали.
— Или подрывник не знал о том, что Игумен везет деньги, — предположил подполковник Семушкин.
— Знал. Он же следил за ним. Маршрут мстителю был известен, и он поджидал жертв здесь. Пульт дистанционного управления не мог сработать дальше ста метров, значит, он не ехал следом за ними. Город пустой и нельзя не обратить внимание на машину, идущую следом. Мститель знал план ограбления. Выходит, он был знаком с Игуменом, а то и участвовал в операции, но остался верен Дербеню, которого Игумен убрал со своего пути.
— Похоже, товарищ полковник, вы все знаете, и дело можно считать закрытым, не открывая его.
— Если бы так, Семушкин, я не допустил бы ограбления. На такой фокус мог пойти только Дербень. Его не стало, и мы забыли о планах супервора. Я и предположить не мог, что кто-то рискнет взять его дело на себя. Дербень ни с кем не делился своими планами. У него каждый сверчок знал свой шесток, а общую схему знал только он один. Так что, Семушкин, у меня нет ответов. Есть только вопросы, которые некому задать.
2
Капитан Степанов приехал на Кутузовский к восьми утра. С четырьмя квартирами уже все было понятно, но старший по охране подъездов Симаков настаивал на его приезде, й Степанов, как человек дотошный и дисциплинированный, не мог оставить сигнал без внимания.
— Ну докладывай, Симакрв, что у тебя?
— Я тут решил сделать уборку в квартирах, которые арендовал покойный Гурьев. Они же ему больше не нужны, да и денег за них никто перечислять не будет. Начал с квартиры, куда приходили женщины и из которой Савелию Георгиевичу звонили перед смертью.
— Короче, приятель. Мы провели обыск в обеих съемных квартирах, можешь делать в них что хочешь.
— Плохо провели. Вот.
Охранник достал фотографию и протянул ее капитану. На ней были изображены две девушки, сидящие за столиком ресторана, с бокалами в руках. На заднем плане видны другие столики, официант с подносом, оркестровая площадка и даже зеркальный шар, прикрепленный к потолку.
— Где ты это взял?
— Упала за тумбочку у кровати и застряла между стеной и плинтусом. Я подумал, что снимок нужный. Девушка справа — Оксана, горничная Гурьева. Но если он снимал квартиру на десятом этаже подпольно, она не должна была знать о ней. Проболталась бы Анне, жене банкира.
— Гурьев и с горничной спал. Он оплачивал ее апартаменты в десяти минутах ходьбы от этого дома. И сюда мог ее водить. Меня больше интересует другая девчонка. По описанию она похожа еще на одну потеряшку. Ладно, спасибо, Симаков. Задал ты мне задачку, а то у меня их не хватало.
— Это еще не все, капитан. Помнишь, мы ключ нашли в кармане фокусника во второй квартире? В кармане его пиджака, в шкафу.
— Помню. С номером 127 на брелоке. И что?
— Он не подошел к квартире. Я пошел туда делать уборку, а он в скважину не влезает. Ключик сложный и рисунок другой.
Охранник подал Степанову ключ с золотой медалькой.
— Значит, он от банковской ячейки, другого варианта быть не может.
— Это ты уж сам разбирайся.
— Молодец, Симаков. Зря ты из ментуры ушел, отличного опера потеряли.
— Меня «ушли». Но я не жалею, тут безделье, но платят нормально, а там язык на плече, а в кармане фига.
Степанов опять глянул на фотографию.
— Как бы мне этот ресторан вычислить.
— Да… Сейчас кабаков в Москве…
— То-то и оно.
Через полчаса капитан приехал в банк. В служебном помещении висел портрет Гурьева в черной рамке, под портретом стояла корзина цветов. Степанова принял Фельдман. В банке шло кабинетное переселение, люди менялись местами, должностями и мебелью, тут не до милиции. Совершалась мини-революция, но отказать помощнику полковника Кулешова никто не посмел, все знали о следствии.
— Вот ключ, — начал серьезным тоном Степанов. — Мне нужно знать, кому принадлежит сейф и что в нем лежит.
— Мы можем показать вам фотографию абонента, но имени его мы не знаем.
— Начнем с того, что есть.
В личной карточке клиента красовалась фотография фокусника Валентина Валентино, он же ныне покойный Геннадий Барташевич, как выяснилось позже после проверки. Ключ найден в его кармане, но номер квартиры и номер ячейки не могли быть простым совпадением, это мог подстроить только сам Гурьев. Новая головоломка.
В длинном ящике сейфа 127 лежал только футляр для чертежей. Капитан вскрыл его при Фельдмане. Там был очередной плакат — огромная фига, нарисованная фломастером на весь ватманский лист. Степанов выругался.
Сидя в машине, капитан старался использовать все свои дедуктивные способности и пришел к выводу, что фокусник должен был положить в сейф украденные из отеля картины, но вместо них показал заказчикам фигу, за что поплатился жизнью. По всей вероятности, он понял, что украл, и его не устроил обещанный гонорар за работу. Не зря же на тумбочке возле кровати он держал каталог редких коллекций, где имелись цены на полотна. Один только Кандинский стоил больше тридцати миллионов долларов. А что могли заплатить периферийному артисту? Гроши!
Его размышления прервал звонок мобильника.
— Это опять Симаков беспокоит.
— Слушай, Симаков, я за тобой не успеваю…
— Послушай, капитан, тебя вроде ресторан интересовал.
— Угадал по фотографии?
— Нет. Не перебивай. Я сейчас занимаюсь уборкой в квартире фокусника. Помнишь, я рассказывал о курьере, который к нему ходил с чертежами. Он же еду ему приносил в кастрюльках.
— И что?
— Вот тут на кухне, в раковине, лежит такой наборчик. Грязный, немытый. На дне штамп: «Ресторан "Маяк"». Значит, курьер обеды привозил ему из «Маяка», а у нас поблизости такого ресторана нет.
— Ты гений, Симаков. Можешь звонить мне даже ночью.
Из отчетов Степанов помнил о допросе официанта, который проводили Кулешов и Федоров. В «Маяке» встречалась Оксана с Дербенем. Предположительно. А так же официант утверждал, будто Оксана бывала в ресторане с Веней Скуратовым, что никак не соответствовало логике вещей.
Степанов позвонил Кулешову. Номер оказался недоступен. Он перезвонил Федорову.
— Федор Витальич, это Стас Степанов. Есть новости. У меня складывается впечатление, что официант, которого вы допрашивали в «Маяке», и курьер, посещавший артиста Барташевича на съемной квартире на Кутузовском, одно и то же лицо.
— В чем проблема? Давай проверим.
— С учетом пробок, я буду через сорок минут.
— Договорились.
3
Провались оно все пропадом. Неприятности сыпались как из рога изобилия. Неприятности — мягко сказано. Кулешов приехал в дом галерейщиков в неподходящий момент. Тут уже собрался народ, несмотря на раннее воскресное утро. Ночью умер Илья Данилович Баскаков. Юлия не находила себе места и винила себя в том, что бросила мужа, у которого было плохо с сердцем, и полетела в галерею сломя голову. Кулешов прекрасно понимал состояние женщины, но он должен был выполнять свою работу. Юлия Михайловна сумела взять себя в руки.
— Вот, познакомьтесь. Наш адвокат Роман Лукич Лурье. Думаю, что только с его помощью вы сможете открыть хранилище. Вы меня извините, но я с вами не поеду, мне теперь не до галереи.
Кулешов согласился с ней.
Лурье поцеловал вдове руку, и они ушли.
Садясь в машину, Кулешов спросил:
— Вы знаете код доступа в хранилище?
— Ничего я не знаю, Леонид Палыч. У меня хранится запечатанный конверт, переданный мне Баскаковым. Я его должен вскрыть в случае смерти Ильи Данилыча. Вероятнее всего, коды в этом послании.
— Значит, он не мог их поменять, человек с больным сердцем может умереть в любую минуту. Вы бывали в хранилище?
— Да. И не раз. Мы составляли опись картин для реестра, составляли купчие. Илья Данилыч что-то продавал, что-то покупал. Все делалось абсолютно официально и в моем присутствии. Документы такой важности требуют присутствия адвоката, нотариуса и заинтересованных в сделке лиц.
— Получается, что в хранилище допускались посторонние?
— А что это меняет? Туда проникнуть невозможно, да и смысла нет воровать. Они все каталожные, продать их может только хозяин. Коллекционеры не станут покупать ворованные шедевры.
— Я слышал о черных маклерах и фанатичных собирателях, имеющих свои подпольные галереи.
— Да, есть такие. Но игра не стоит свеч. За ворованное добро очень мало платят.
Машину вел майор Панкратов. Они остановились у офиса адвоката.
— У вас есть опись картин, хранящихся под замком?
— Конечно.
— Возьмите их с собой. Мы должны точно знать, что могло пропасть из хранилища.
— Я это уже понял, возьму все документы.
Адвокат вышел из машины, а Кулешов позвонил в управление и вызвал экспертов.
— Вам не кажется странным, Леонид Палыч, что жена Баскакова не имеет доступа к подвалу? Вспомните, переговоры с хозяевами отеля на аренду картин вела Юлия, а не сам Баскаков, — задумчиво произнес Панкратов.
— Я помню, Женя. Юлия Баскакова — отличный администратор, менеджер. Илья — человек искусства. Он далек от земных дел, вся его жизнь была посвящена галерее. Но без помощи жены он не собрал бы и половины того, что у него есть.
— Скупой рыцарь. Прямо по Пушкину.
— Он не один такой. Как они все будут выкручиваться из сложившегося положения? В тупике оказались все. Рашид Мамедов не может вернуть картины в галерею. Их украли. А Баскакова не может вернуть ему деньги. Они сгорели.
— Вы в этом уверены?
— Ни секунды не сомневаюсь. Но самое поразительное в этой истории то, что Дербенев знал о залоге в сто миллионов долларов. Он же не напрасно готовил налет на эту субботу. Зачем ему картины, он работает только с наличными. Я не ошибся. Его интересовали деньги.
— Обратите внимание, Леонид Палыч, в тот же тупик угодили Печерниковы и Гурьевы. У Анны украли бриллиантовый гарнитур, и они не могут вернуть его ювелиру, а Алина не отдаст им акции, пока не получит свои алмазы.
Полковник закурил:
— Крепкий узелок. В первом случае застрелился банкир, во втором случае от сердечного приступа умер галерейщик. И мне совершенно непонятно, кто при таком раскладе остался в выигрыше.
— Тот, кто всю эту кашу заварил.
— Это понятно. Но на данный момент я не вижу никого, кто мог радоваться результатам аферы. Перемудрили. Столько узлов навязали, что сами запутались. Причина простая. Если говорить о сговоре, то тут на ум приходит мудрая басня Крылова «Лебедь, рак и щука».
— Которых запрягли в одну телегу. Значит, вы уверены, что оба ограбления связаны между собой.
— Да. Одни подстраховывали других. Взять, к примеру Константинеса, владельца яхт-клуба. С помощью двойника были выкрадены картины. А где он жил? В доме Гурьева, у которого украли бриллианты. Они могли знать друг друга.
— Слабый аргумент, товарищ полковник. Все пострадавшие в одном котле варились. Узкая прослоечка современной буржуазии, живущая по своим собственным законам, нам их не понять.
— И не надо. У нас другие задачи, майор. Мы должны найти украденное и вернуть владельцам. Воры меня не интересуют, так же как заказчики. Они сами между собой разберутся. Покруче нашего. Если мы найдем картины и бриллианты, история на этом не закончится. Закончится наша с тобой работа, а на продолжение спектакля мы понаблюдаем со стороны, как зрители. Пусть хоть глотки друг другу перегрызут, никто из них не заслуживает жалости и сочувствия. Жалко бывает алкаша, который по пьянке прирезал свою жену кухонным ножом. А когда протрезвел, ужаснулся. Жизнь загублена. Эти же все делают продуманно. Сколько бы они ни имели, им все мало. Таких тюрьма не исправит, прогнили насквозь. Похмельный кошмар и раскаяние им не грозит. Они хищники и живут по законам джунглей.
Вернулся адвокат, и они поехали дальше. Лурье достал конверт с пятью печатями красного сургуча и подал его Кулешову:
— Вскройте сами. Вы власть. Потом составите акт, что вскрыли в связи с необходимостью, вызванной следствием.
— Формальности, — отмахнулся полковник и надорвал конверт, не ломая печатей. Внутри лежал обычный лист бумаги. Кулешов развернул его и прочел:
«В случае моей скоропостижной смерти к хранилищу может быть допущена только моя жена. Ей передаются права на содержание коллекции в должном порядке и на право коммерческих операций, связанных с оборотом средств в пользу развития и расширения галереи, которая должна стать достоянием народа, его гордостью.
Илья Баскаков.
Код № 1 — 0916347212.
Код № 2 — 3976681300
Код сейфа — 1414149991».
Кулешов в общем-то не вдумывался в содержание письма, ему важно было то, что там названы коды доступа. Он вернул конверт и бумагу адвокату.
— Теперь у нас нет препятствий.
Миновав первую дверь, они оказались в коридоре, и тут увидели дыру в полу.
— Два человека вниз, проследить путь, — отдал приказ оперативникам Кулешов. — Здесь должен быть выход на улицу.
Пошли дальше и уперлись в главную дверь.
— Что вы думаете, Леонид Палыч? — спросил майор.
— Думаю, что эту дверь, не зная кода, открыть невозможно. Код они знать не могли.
— Тогда дыру надо было делать не в коридоре, а в хранилище. Расчеты подвели?
— Дербенев не делает пустой работы. Без стопроцентной уверенности он палец о палец не ударит. Открывай.
И вот открылся железный монстр. Первыми вошли эксперты, остальные остались стоять на пороге.
— Проверьте воздуховоды в первую очередь, — приказал Кулешов.
— Никаких дыр в полу нет, — сказал Панкратов.
— Меня интересует, можно ли выйти из хранилища, оказавшись там запертым? Проверь-ка, Гриша! — крикнул Кулешов одному из криминалистов-технарей.
Прошли томительные двадцать минут ожидания, потом впустили всех. Осмотрели стеллажи. По приблизительным подсчетам на полках осталось около шести миллионов долларов.
— Сколько же здесь лежало денег? — спросил Кулешов у адвоката.
— Я этого не знаю. Мне известно, что деньги доставлялись сюда на бронированной машине с усиленной охраной самим Рашидом Мамедовым и его людьми. С ним приехало шесть экспертов по русской живописи. Отсюда же после разгрузки денег он на той же машине вывез тридцать картин. Акты приемки-сдачи составлены в двух экземплярах. По одному для каждой стороны. Расписки оформлялись нотариусом, мое присутствие здесь было не обязательным.
— Отдайте список картин майору или просмотрите с ним вместе, все ли на месте. Я вижу пустые рамы у стены. И откройте сейф. Вы знаете, что в нем?
— Затрудняюсь даже предположить… При мне Баскаков его никогда не открывал.
Сейф открыли. Он был пуст. Адвокат пожал плечами:
— Непонятно, зачем хранить сейф в сейфе?
Подошел технарь:
— Товарищ полковник, с этой стороны можно выйти без кода, тут есть тумблер.
— Значит, дыра в коридоре оправдана. Через нее они уносили деньги. В хранилище мог попасть только один человек, чтобы открыть дверь остальным.
Догадка подтвердилась. Лейтенант показал полковнику игрушечный танк с фонарем на башне, прикрученным скотчем.
— Электронная игрушка. Управляется пультом. В трубе нашел. На саморезах свежие следы от отвертки.
— В такую трубу может влезть только ребенок, — разглядывая воздуховод, сказал Кулешов.
— Упускаете один момент, Леонид Палыч, — вмешался криминалист. — Как мог сюда влезть ребенок или кто-то еще, если решетка была прикручена с внешней стороны?
— Выдавили. Так же как сделали это в залах, чтобы забросить туда дымовые шашки. А перед уходом закрутили. Возьмите с собой пару человек и обойдите здание. Я хочу знать, где они влезли.
— А танк зачем? — спросил лейтенант, продолжая вертеть в руках игрушку.
— Ты же видишь фонарь. Или его в зубах держали? Думаешь, легко по такой трубе лезть.
Подошел адвокат.
— Все картины на месте. Странно.
— Ничего странного, их интересовали только деньги. Налет совершили бандиты, а не любители изобразительного искусства. Это понятно, но есть вопрос, на который я не знаю ответа. На кой черт им понадобилось имитировать пожар и поднимать панику?
— Поищите ответ у Рашида Мамедова, — сказал пожилой мужчина в погонах полковника милиции, начальник научно-технического отдела управления.
— Хорошая мысль. Не зря ты носишь фамилию Светлов.
Кулешов набрал номер телефона, но соединения не произошло.
— Здесь же бункер, Леня, — ухмыльнулся Светлов. — Связь не работает. Пойдем на улицу, заодно и покурим.
Они выбрались из подземелья. Кулешову удалось дозвониться до генерального директора отеля «Континенталь».
— Какую сумму вы привезли в хранилище Баскакова?
— Ровно сто миллионов долларов. Что там произошло? Вся Москва шумит. Я не верю, будто в хранилище можно проникнуть извне.
— Скоро увидимся и поговорим подробнее. Сейчас я занят.
Полковник убрал телефон в карман и улыбнулся Светлову:
— Я тебя понял, светлая голова. В джип не влезет столько денег. На полках осталось шесть миллионов, девяносто четыре испарились. Значит, работала не одна группа.
— А теперь покумекай, Леня, зачем нужен был пожар. Двери галереи распахнули настежь, музей превратился в проходной двор. Подумай о пожарных. В дымовую завесу все заходили в масках, с баллонами за спиной.
— Идею твою понял, Светлов. Но зачем переправлять деньги через воздуховод, если можно вытащить их через канализацию?
— Наверное, на паях работали две банды, которые не доверяли друг другу. И правильно делали. Игумен со своими ребятами погорел в прямом и переносном смысле, но мы ничего не знаем о тех, что ушли невредимыми с другой частью добычи. Кстати, среди пассажиров взорвавшегося джипа ребенка не было. Все мужики крупные. Тот, кто ползал по трубе, ушел с другой командой через музей.
— Но эти десятки миллионов надо было протащить по трубам и вынести из музея! Фантастика.
— Я ни на чем не настаиваю, Леня. Ты сыщик, вот и ломай себе голову. Я говорил только об очевидных вещах.
Кулешов нервничал — все вроде бы понятно, но необъяснимо.
4
Метрдотель пожал плечами:
— Ничем не могу помочь. Желтков ушел в отпуск. В пятницу работал, кажется. Я ведь не знаю их графика.
Федоров и Степанов были растеряны, как дети, которые торопились на новогоднюю елку, а их не пустили.
Капитан показал метрдотелю фотографию двух девушек:
— Может быть, их еще кто-нибудь видел?
— Посидите за столиком, я сейчас поспрашиваю официантов.
— А где живет Желтков?
— Кажется, в общежитии. Ребята должны знать. Сейчас кого-нибудь пришлю.
Ресторан пустовал, он еще не открылся, и сыщики присели за ближайший столик. Степанов осмотрел зал.
— Можно определить по фотографии, за каким столиком они сидели?
Минут через десять к ним подошел рыжий парень лет двадцати пяти. Он вернул снимок и сказал:
— Это я их фотографировал, они сидели за моим столиком. Та, что красивая, дала аппарат, обычную мыльницу, и попросила их щелкнуть. Ее зовут Диной.
— Когда это было? — спросил Федоров.
— В мае. Веселые девчонки.
— Вы их часто видели?
— Нет. Только один раз. Но такую кралю, как Дина, забыть нельзя.
— Вы с Желтковым работаете в одну смену?
— Нет, в разные.
— Значит, в субботу, пятнадцатого июня, вы не работали, — продолжал допытываться полковник.
— Я-то как раз работал, а Семка нет.
Федоров нахмурился.
— Семка — это Желтков?
— Ну да.
— Он обслуживал девушку в субботу, она здесь встречалась с мужчиной в половине девятого, так он мне сказал.
— Вы что-то путаете. В субботу никого из этих девушек здесь не было. Ресторан пустовал. Футбол же был, наши играли. Мне не повезло, у меня смена, а Семка небось у ящика сидел, а не столы обслуживал. Он в субботу не работал.
— Вы знаете, где он живет?
— Прописан в общаге. Он же из хохляндии, не москвич, а живет у вдовушки. Семен — спец по бабам, кочует от одной к другой. В общаге не появляется, и вещей его там нет. Сейчас какая-нибудь одинокая старушка повезла его в Египет или Турцию косточки греть на солнышке. Раньше чем через месяц не объявится.
— У Семена есть машина? — спросил Степанов.
— Горбатенький «Фольксваген». Не его, а какой-то вдовушки, он ей от мужа достался. Сама ездить не умеет, да и ему некомфортно. Ругался.
— Хорошая машина. Юркая, быстрая.
— Для вас. А Семен много лет дальнобойщиком работал, огромные фуры гонял, с прицепами. Навыки другие.
— Номер машины знаете?
— Нет, конечно. Помню, что регион стоял пятидесятый. Значит, машина зарегистрирована под Москвой. Цвет желтый, бабий. Найти нетрудно, это же не «Форд». «Жуков» у нас мало, даже в Москве.
— Спасибо за совет, — Федоров хмыкнул. — Увидимся еще.
— Значит, все он врал! — сделал заключение Степанов, когда сыщики вышли на улицу. — Морочил голову. Этот же Семен был курьером фокусника и возил ему обеды и тубусы. Он же его и застрелил. Опередил артиста. Разумеется, он мог знать Оксану. Парень был в деле, несомненно. Нам бы понять, на кого он работал.
— Что тебе это даст?
Капитан и полковник стояли возле машины и курили. Оба не знали, что сейчас делать.
— Дальнобойщик! — неожиданно воскликнул Федоров.
— Что? — не понял капитан.
— В день ограбления Желтков в ресторане не появлялся. Он мог устроить аварию на Варшавке. Водитель бензовоза был очень опытным, сумел так вывернуть машину, что прицеп с цистерной встал поперек дороги, фургон Дегтяря врезался в нее и взлетел на воздух, а кабина бензовоза не пострадала, водитель скрылся. Я еще тогда подумал — дело тут нечисто, вполне могли разъехаться. Прямая трасса, хорошая видимость. На том участке никогда аварий не случалось.
— Но бензовоз связан с делом о бриллиантах, а фокусник, пользуясь сходством с Константинесом, работал с картинами.
— Оба ограбления — ветви одного дела, тут нет сомнений. У трупа Игумена найдена титановая коробочка, полная бриллиантов. Ясно, что он ее не из дома прихватил. Зачем галерейщику Баскакову нужны бриллианты?
— Дали на хранение. Его бункер надежней любого банка.
У Степанова зазвонил мобильник:
— А, это ты, неугомонный Симаков! Теперь ложки с вилками нашел? Все, ресторан нас больше не интересует.
— Вам придется приехать. Я сам не знаю, что нашел. Увидите и определите. Думаю, это важно.
— Ладно. Сейчас будем. — Степанов убрал телефон в карман. — Опять охранник с Кутузовского. Толковый малый, я бы такого в свою бригаду взял, не задумываясь. Просит приехать.
— Езжай, Стас, а я к нашим гаишникам смотаюсь, попробую найти «Жука». Их и впрямь не так много, да еще желтых.
Они пожали друг другу руки и разошлись.
У Степанова испортилось настроение, все так хорошо шло и опять сорвалось с крючка. Сколько же можно биться головой о стену?
Охранник в подъезде сказал, что его начальник ждет капитана в квартире фокусника.
— Черт неугомонный, — проворчал Степанов и направился к лифту.
Квартира выглядела чище, но вроде бы все осталось на своих местах.
— Привет, — буркнул капитан. — Сто лет не виделись.
— Я хочу показать тебе фокус, Стас, — сказал он, не заметив иронии Степанова.
Симаков был очень взволнован.
— Ну давай, я цирк люблю.
— Точно. Прямо цирк.
Симаков подошел к стене в гостиной и содрал плакат Валентина Валентино. За плакатом, приколотый кнопками к стене, висел знакомый холст Кандинского. У Степанова отвисла челюсть.
— Это не все, — торопливо продолжил Симаков. — Под каждым плакатом спрятаны картины. Всего их четыре. Что скажешь?
Ничего Степанов сказать не мог. Два часа назад он надеялся найти картины в сейфе банка, но ему показали фигу. Хорошо, сочно нарисованную фигу.
5
Баллистик разложил перед Кулешовым три гильзы и три смятых пули:
— Эту пулю мы извлекли из сердца фокусника Бартошевича, вот гильза, найденная рядом с трупом. Эти две вытащили из тела репортера Скуратова, а гильзы найдены на полу дачи, где его поджидал убийца. И в том, и другом случае использовалось одно и то же оружие — семизарядный «Браунинг». Вы его нашли в кармане Константина Игумнова. В обойме не хватает трех патронов.
Кулешов удивился:
— От «ТТ»?
— Да, Леонид Палыч, они подходят. Бьет по центру капсула гильзы, чуть выше, но стрельбе это не мешает.
— Получается, что и двойника Константинеса, и Скуратова убил Игумен?
— Я докладываю о результатах экспертизы, а выводы делать тебе. На пистолете отпечатки Игумена, других нет.
— Не вижу связи.
— Думай, на то ты и полковник. У меня все.
Кулешов вышел из лаборатории и направился в свой кабинет, где его уже поджидал представитель МИДа. В коридоре он встретил начальника НТО полковника Светлова. Тот обрадовался:
— Хорошо, что наткнулся на тебя, Леня.
— Да, да, про пистолет мне доложили.
— Нет, я о другом. О бриллиантах. Мне показалось очень странным хранить камешки в титановой коробке с магнитным замком. Коробка открывается при нажатии кнопки. Титан защитил камни от взрыва, а замок — от разброса алмазов по всему району. Тебе не кажется, что тот, кто положил алмазы в хранилище, знал, что Игумен их украдет, и знал, что его машина взорвется. Это я так, в порядке бреда. Но все же поинтересовался у специалистов. Бриллианты хранят бережно на бархате или замше, а не в железных коробках и уж тем более не в титановых.
— И как тебе удается, Светлов, загонять меня в угол своими открытиями! Знаешь что, придумай сам ответы на свои вопросы, а потом поделись со мной результатами, — мрачно проговорил Кулешов и пошел дальше.
Несмотря на воскресный день, на прием к полковнику прибыл официальный представитель МИДа.
— Я хотел бы лично разъяснить вам ситуацию, — сразу перешел к делу мидовец. — Мы ценим наши отношения с Арабскими Эмиратами и не хотели бы их портить. Тем более, когда речь заходит об уголовном деле. Год назад шейх Ибрагим абу Фат сделал заказ ювелиру Печерникову и ввез в страну четыреста семьдесят пять пятикаратных бриллиантов. Есть опись, оценка, вес. Все, что требуется в таких случаях. Шейх приезжал со своим сыном Фатом-младшим. Вчера сын прибыл в Россию. Один. В апреле месяце Ибрагим абу Фат погиб в авиакатастрофе. Самолет упал в Красное море и его не нашли. Но смерть отца ничего не меняет. Заказ был изначально оформлен на сына, так как гарнитур предназначен для его невесты. В следующее воскресенье у него свадьба и Ахметдин приехал за заказом. Семья Фатов — одна из самых влиятельных на Ближнем Востоке. Мы очень озабочены сложившимся положением. Я сейчас не говорю о положении ювелира, в которое он попал. На карте престиж страны.
— Спасибо за консультацию. Мы работаем без выходных и перерывов на обед. Я буду держать вас в курсе дел.
Дипломат понял, что аудиенция закончена.
Не прошло и получаса, как Кулешову доложили о появлении в управлении Алины Малаховой. Женщина настаивала на встрече с Кулешовым. Он велел ее пропустить.
Алина, как всегда, была невозмутима. Она молча положила на стол конверт.
— Не знаю, как расценивать это письмо, полученное мной сегодня утром по электронной почте. Скорее всего как хохму. Хотелось бы услышать ваши комментарии на сей счет.
Кулешов достал письмо из конверта. Текст был напечатан на принтере.
«Кому-то везет в жизни, кому-то нет! Так устроен мир. Я вор, но об этом никто не знает. «Око света» похитил я. Меня интересовали бриллианты, а не произведение искусства. Оправа, к сожалению, не сохранилась, а камни я отдал на хранение Баскакову. Он не в курсе, что я ему передал, его ни в чем не вините! Теперь мне стало известно, что даже Баскакова ухитрились обворовать. Снимаю шляпу перед коллегами. Камни попали в руки «уголовки». Мне они их не отдадут, а вам повезло, можете получить свои камешки у Кулешова.
С почтением и уважением, Вор».
Полковник еще раз перечитал письмо. Подумав, спросил:
— Вы можете описать камни, вес и количество?
Женщина достала копию таможенной декларации:
— Тут все сказано. В деталях.
Алина даже не присела, продолжала стоять и холодно наблюдала за полковником. Она не верила дурацкому письму и ждала, когда Кулешов рассмеется по поводу глупой записки.
— Ваш заказчик в Москве. Если вы получите бриллианты, то что получит он? Вернете ему товар и извинитесь? — спросил полковник.
— У нас есть образец, тот, что был в витрине. Вынуть из него хрусталь и вставить бриллианты вопрос двух-трех дней.
— Вас не обманули, Алина Борисовна. Бриллианты у нас, — помолчав, сказал Кулешов.
Лицо Снежной королевы покраснело, у нее подкосились ноги, и она наконец села.
6
Они хорошо выспались, позавтракали, вырядились в дорогие платья и посмотрели друг на друга.
— Вечером закатим настоящий бал, — сказала Катя. — В подвале хранится лучшее французское вино. Как говорится в рекламе: «Ведь мы этого достойны!» Да. Они достойны куска мыла, а мы гораздо большего. Иван не сумел оценить свою жену, ты настоящая находка, Ляля.
Ольга довольно улыбнулась:
— И как ты сумела все это придумать?
— Мы женщины, Ляля. Сильная половина человечества не понимает, что они и только они на самом деле являются слабым полом. Просто мы позволяем им считать себя сильными. Идем. Нас ждут подарки на праздник. Сегодня Троица.
Женщины вышли в сад, обошли клумбу и открыли ворота гаража. Машина стояла в самом центре ангара. Катя открыла задние дверцы старенького фургона и начала выбрасывать мешки наружу. Их было восемь. Ляля расстегнула молнии, и на кафельный пол посыпались пачки с долларами. Мешки раздувались от денег.
— Я до сих пор не могу поверить в то, что здесь двадцать четыре миллиона, — качала головой Ляля. — Сон какой-то. Надо себя ущипнуть. Самое большое, что я держала в руках — было три тысячи, оставленные мне Ваней перед уходом. И то много. Я их до сих пор не потратила. И что нам делать с этим? Мне так мало надо.
— Аппетит приходит во время еды. К богатству быстро привыкаешь, это с нищетой примириться трудно.
Они сидели на полу, забыв о своих дорогих нарядах, и подбрасывали вверх пачки денег, которые рассыпались в воздухе и падали, как осенние листья от ветра.
— Не хотите поделиться? — послышался голос от ворот гаража.
Женщины испуганно оглянулись. Кажется, их радость была преждевременной, В гараж вошли двое мужчин. Против света их трудно было узнать, но, когда они подошли ближе, Ляля произнесла только одно слово: «Ваня!» — и упала в обморок.
— Я всегда знал, что моя жена — гений! — сказал Дербенев.
По щекам Кати покатились слезы.
Конец первой части