венного туннеля и узнаю, как глубоко римляне вгрызлись в дербиширские скалы.
Местные люди на удивление суеверны. Честно говоря, я был лучшего мнения о молодом Эрмитедже, потому что он образован, не глуп и вообще славный парень. Сегодня, когда я стоял у Пещеры Синего Джона, он проходил по полю и, увидев меня, подошел.
– Что ж, доктор, – сказал он, – по крайней мере, вижу, вы не боитесь.
– Боюсь? – ответил я. – Чего?
– Этого, – он ткнул большим пальцем в сторону черного хода. – Ужаса, который живет в Пещере Синего Джона.
До чего же легко рождаются легенды в оторванных от внешнего мира местах! Я поинтересовался у него, что заставляет его думать, будто там есть что-то страшное. Выяснилось, что время от времени в долине пропадают овцы, говоря словами Эрмитеджа, «кто-то их уносит». О том, что они сами могут отбиться от стада и заблудиться в горах, он не захотел и слушать. Потом он рассказал, что однажды была найдена лужа крови с разбросанными вокруг клочками шерсти. Я заметил, что и этому можно найти совершенно естественное объяснение. Далее, овцы исчезают исключительно по ночам, причем в самые темные и безлунные ночи, когда все небо затянуто тучами. Возражение, которое привел я, напрашивалось само собой: именно такую ночь и выберет похититель овец. Как-то раз в скале появилась дыра, и выбитые камни оказались разбросанными на значительное расстояние. И здесь я увидел дело рук человека. В качестве последнего аргумента он рассказал мне о том, что сам, собственными ушами слышал звуки, которые издает это неведомое существо, и более того, их может услышать каждый, для этого нужно лишь постоять подольше рядом с входом в туннель. Это был далекий и необыкновенно мощный рев. В ответ я мог только улыбнуться, поскольку мне прекрасно известно, какие необычные звуки издают подземные водные системы, протекающие по пещерам в известняковых горных образованиях. Мое маловерие, похоже, рассердило его настолько, что он развернулся и ушел, даже не попрощавшись.
А теперь самое странное. Я все еще стоял рядом с входом, обдумывая слова Эрмитеджа и размышляя над тем, как легко можно объяснить все эти глупости и почему люди этого не видят, как вдруг из глубины туннеля донесся очень странный звук. Как бы его описать? Во-первых, мне показалось, что его источник находится где-то очень далеко, глубоко в недрах Земли. Во-вторых, несмотря на расстояние, звук был очень громким. И наконец, это был не удар, не грохот, который могли бы издать падающий с высоты камень или низвергающаяся вода, – это был пронзительный визг, дрожащий и вибрирующий, как ржание лошади. Это было довольно необычно и, надо сказать, на какой-то миг придало новое значение словам Эрмитеджа. Я прождал там еще полчаса, но звук не повторился, тогда я, теряясь в догадках, пошел обратно на ферму. Определенно, нужно будет обследовать эту пещеру, когда восстановятся силы. Разумеется, объяснение Эрмитеджа слишком абсурдно, чтобы принимать его в расчет, и все же звук был очень необычным. Когда я пишу эти строки, он до сих пор звучит у меня в ушах.
За последние три дня несколько раз наведывался к Пещере Синего Джона и даже слегка углубился в нее, но мой велосипедный фонарик до того мал и слаб, что я не рискнул заходить слишком глубоко. Буду действовать продуманно. Никаких звуков больше не слышал, и теперь мне начинает казаться, что я стал жертвой какой-то галлюцинации, вызванной, возможно, разговором с Эрмитеджем. Нет, мысль о чудище, якобы обитающем там, конечно же нелепа и смешна, но нужно признать, что кусты, растущие перед входом в штольню, действительно выглядят так, будто сквозь них пробиралось какое-то крупное существо. Меня это захватывает все больше и больше. Обеим мисс Аллертон ничего рассказывать не стал, они и так слишком уж суеверны, но уже купил несколько свечей – буду разбираться сам.
Сегодня утром заметил, что среди многочисленных клочков овечьей шерсти, которые валяются рядом с шахтой, один был в крови. Разум подсказывает мне, что, если овца забредает в такое скалистое место, ей ничего не стоит пораниться, и все же вид красного пятна почему-то потряс меня, на секунду меня охватил такой ужас, что я едва не пустился бежать от древней римской арки. Всматриваясь в темные глубины, я уловил очень неприятный запах, похожий на зловонное дыхание. Возможно ли, что в самом деле где-то там скрывается некое неизвестное существо, некий безымянный ужас? Когда я был здоров, подобное мне не пришло бы в голову, но, когда здоровье человека подорвано, он становится нервным и начинает верить во всякую чепуху.
На какое-то время решимость моя ослабела, я уже готов был оставить тайну старой штольни (если таковая вообще существует) нераскрытой навечно, но вечером нервы мои успокоились и интерес снова проснулся. Думаю завтра попробовать разобраться во всем этом более основательно.
Попытаюсь четко и последовательно описать вчерашние удивительные события. Из дому я вышел после полудня и направился прямиком к Пещере Синего Джона. Признаюсь, как только я заглянул в нее, мне снова стало не по себе. Я пожалел, что не взял кого-нибудь с собой. Но наконец, собравшись с духом, я зажег свечку, раздвинул кусты и шагнул в темноту.
Первые футов пятьдесят я шел вниз по довольно пологому спуску. Идти было трудно, потому что ход был завален обломками камней. Потом начался длинный прямой туннель, вырубленный прямо в скале. Я не геолог, но заметил, что стены коридора явно состоят из минерала более прочного, чем известняк, потому что в некоторых местах были видны следы, которые оставили древние горняки своими инструментами, и выглядели они так, будто появились здесь только вчера. Со свечой в руке я шел по этому странному старинному коридору, окруженный тусклым светом, от которого тени вокруг словно оживали и казались еще более страшными. Наконец я добрался до места, где римский туннель пересекал пещеру, когда-то пробитую в скале водой. Это был огромный зал, с потолка которого свисало множество длинных белых известковых сосулек. Из этого места множество коридоров, выбитых подземными реками, уходят в глубь земли. Остановившись, чтобы подумать, стоит ли вернуться или рискнуть и еще дальше углубиться в этот опасный лабиринт, я неожиданно увидел у себя под ногами нечто необычное.
Большая часть пола пещеры была завалена каменными глыбами или битым известняком, но тут с потолка капала вода, отчего на этом месте образовалась довольно большая лужа мягкой грязи. Прямо посреди нее был огромный след, глубокий, широкий и неровный, словно туда шлепнулся большой валун. Но рядом со следом не было видно никаких камней и ничего такого, что могло бы оставить подобный отпечаток. Он был слишком большим для любого животного, к тому же один, хотя это озерцо грязи было таким большим, что невозможно представить, чтобы кто-то мог перешагнуть его. Когда, внимательно изучив странный отпечаток, я поднялся, осмотрелся по сторонам и увидел окружающие меня со всех сторон покачивающиеся тени, надо признать, по коже у меня пробежал крайне неприятный холодок, и, как я ни старался, свеча дрожала у меня в руке.
Вскоре спокойствие вернулось ко мне, когда я подумал, насколько бессмысленно приписывать столь огромный и бесформенный отпечаток какому-то животному. Даже слон не мог бы оставить такой след. Поэтому я твердо решил, что не позволю своему воображению и бессмысленным страхам заставить меня прервать исследования. Прежде чем двинуться дальше, я заприметил в стене камень необычной формы, по которому я мог отличить римский туннель. Подобная мера предосторожности понадобилась потому, что повсюду, куда простирался свет, было видно, как испещрен этот большой подземный зал множеством других ходов. Определившись со своим положением, лишний раз проверив запас свечей и спичек, я медленно двинулся вперед по каменистому неровному дну пещеры.
А теперь я расскажу о том неожиданном и ужасном несчастье, которое случилось со мной потом. Ручей футов двадцать шириной перерезал мне путь. В поисках места, где можно было бы его пересечь, не замочив ноги, я отошел немного в сторону. Наконец на глаза мне попался большой плоский камень, торчащий из воды примерно посередине потока, до которого я мог бы допрыгнуть. Но оказалось, что камень этот внизу был подмыт течением ручья и на основании своем держался непрочно, поэтому, когда я на него приземлился, он качнулся, и в результате я полетел в ледяную воду. Разумеется, свечка тут же погасла, я барахтался в полной темноте.
Когда я кое-как поднялся на ноги, это происшествие меня скорее рассмешило, чем испугало. Свечка выпала у меня из рук, найти ее в этом течении было невозможно, но в кармане у меня оставалось еще две, так что ничего страшного не произошло. Я достал одну из них, вытащил коробок со спичками, и только тут до меня дошло, что случилось на самом деле. Когда я упал в воду, все спички промокли. Зажечь свечу было невозможно.
Сердце мое как будто сжала холодная рука, когда я почувствовал весь ужас своего положения. Темнота вокруг стояла полная и жуткая. Настолько полная, что я прикоснулся к своему лицу, чтобы почувствовать под рукой хоть что-то твердое. Стоя на одном месте и боясь пошевелиться, я с трудом заставил себя успокоиться. Попробовал в уме восстановить карту своего передвижения по пещере. Увы! Все опознавательные знаки, которые мне запомнились, находились высоко на стенах и найти их на ощупь было невозможно. К счастью, я не потерял ориентацию и мог вспомнить общее расположение стен, поэтому у меня еще оставалась надежда вернуться и найти вход в римский туннель. Передвигаясь очень медленно и постоянно натыкаясь на камни, я отправился в это отчаянное путешествие.
Но вскоре я осознал, насколько это бессмысленно. В этой черной бархатной темноте всякое представление о направлении теряется сразу. Сделав десяток шагов, я совершенно перестал понимать, где нахожусь. Ручей можно было найти по плеску (это был единственный слышимый звук), но стоило мне от него отойти, как я совершенно терялся. Найти выход из этого известнякового лабиринта не представлялось реальным.