– Шеф Пак тоже не в курсе?
– Да… Простите.
– Поняла. Это клиника друга, ваш знакомый может остаться здесь только на неделю, дольше никак нельзя. Внимательно следите за его состоянием. Я заеду завтра перед работой.
Поклонившись несколько раз, Тэыль еще раз поблагодарила Хиджу. От всего пережитого девушка побледнела и впервые выглядела такой слабой и беспомощной. В знак поддержки Хиджу похлопала ее по плечу, а после ушла, оставив их с Ёном наедине.
Когда жена Пака скрылась из виду, Тэыль решилась зайти в палату к Гону, но Ён преградил ей путь. Взгляд его был холодным и суровым.
– Ты не можешь войти.
В недоумении Тэыль посмотрела на Ёна.
– Женщина, которая отравила Его Величество, выглядела в точности как ты. Кто знает, может, это снова она?
Ён вошел в процедурную и захлопнул дверь прямо перед носом Тэыль, оставив ее одну в полной растерянности. Это было довольно жестоко по отношению к ней, но она не осмелилась перечить: чувство вины не позволяло ей нарушить запрет, потому что человек с ее лицом представлял угрозу для жизни Гона.
«Если даже Гона Луне удалось обмануть, то что говорить об остальных», – подумала Тэыль.
Без сил лейтенант Тэыль опустилась на пол в темном коридоре и горько заплакала. Слезы без остановки лились по лицу. Просидев так некоторое время, она успокоилась, вытерла щеки тыльной стороной ладони и позвонила Ынсопу.
– Ынсоп, это я. Вези Ынби и Ккаби ко мне. Не отходите от моего отца, держитесь вместе. Если я приеду домой, сразу звони. Ты меня понял?
– О чем ты говоришь? Зачем звонить, если ты…
Словно внезапно осознав смысл ее просьбы, Ынсоп понизил голос. Тэыль прикусила нижнюю губу.
– Я правильно тебя понял?
– Все верно. Я верю только в тебя.
Дав указания Ынсопу, Тэыль повесила трубку. Тем временем на улице уже светало.
Гон с трудом пришел в себя и, взглянув на незнакомый потолок, снял кислородную маску.
Когда он пошевелил рукой, Ён, сидевший на страже, подбежал к нему и позвал:
– Ваше Величество! Вы очнулись? Какое счастье, что вы поправились, – взволнованно загудел Ён. Однако его переживания и тревоги никуда не делись.
Гон вспомнил прошлую ночь. Он ждал, что придет Тэыль, но вместо нее явилась Луна. Вернувшись с того света, он многое осознал и понял, что действительно дорого в жизни.
– Чон Тэыль знает?
– Она… приходила.
Когда наступило утро и Ён вышел в коридор, Тэыль там уже не было.
На его лицо мгновенно набежала тень. Гон понял, что он знает, кто его отравил. И разумеется, Ён ни в коем случае не позволил бы Тэыль находиться рядом. Гон кивнул, а Ён вновь попытался поднять тему, о которой раньше не решался говорить.
– Ваше Величество, вам нужно вернуться во дворец. В этом мире я не могу вас спасти.
– Может, продолжим с того, на чем остановились? Что ты собирался сказать за выпивкой?
– Я был не в себе, когда вас отравили. Так что уже не помню, что хотел сказать.
Ён решил солгать, понимая, что Гон не до конца восстановился. Однако тот сразу раскусил его. Гон улыбнулся и привстал с кровати.
– Так я тебе и поверил. Если тебе нужно время подумать, я выслушаю, когда вернусь.
– Ваше Величество, вам нужен отдых, куда вы собрались в таком состоянии?
– Передай лейтенанту Чон – мне жаль, что я ухожу не попрощавшись.
Гон встал с кровати и вытащил иглу от капельницы из запястья.
– Оберегай ее, пока я не вернусь.
– Ваше Величество! – возмущенно воскликнул Ён.
Хорошо понимая желание Ёна о нем позаботиться, Гон посмотрел на него с горечью в глазах и с тревогой на душе. Ли Рим стремился заполучить Тэыль, поэтому, находясь рядом с ней, Гон тоже был в опасности. И он надеялся, что Ён поймет: защищая Тэыль, он защищает и его тоже.
А Гону предстояло защитить себя самого.
Он решительно произнес:
– Ён. Тем, кто меня спас, был я сам. Сегодня тот самый день.
Жутко завывая, бамбуковый лес раскачивался на сильном ветру, издалека доносился глухой и печальный плач флейты. Ее звук становился все яснее и яснее, как будто звал Гона за собой.
– Я начал слышать звуки флейты, точно как в день бунта.
Гон побежал на ее зов.
Глава 17. Назад во времени: возвращение в ночь мятежа
Гон был не единственным, кто побежал к вратам, услышав звук плачущей флейты. До Ли Рима тоже донеслись ее протяжные завывания. Добравшись до своего бамбукового леса, он вспомнил, как впервые уловил этот звук. В тот день мужчина в черном пришел спасти маленького Гона.
Слишком поздно, но Ли Рим осознал, что этот человек напоминал взрослого Гона. Именно он спас себя в детстве. Но как ему удалось попасть назад в прошлое, оставалось загадкой.
Ли Рим приблизился к межпространственным вратам, и лицо его исказилось гримасой ярости. Перед вратами стоял Гон, статный и широкоплечий, в то время как Ли Рим выглядел слегка помятым и усталым. Оба сделали шаг и растворились в воздухе.
Звук флейты звал. Они бежали через пространство между мирами, стремясь к одной цели. Бежали бок о бок и все же врозь.
Именно тогда семена цветов, которые Тэыль посеяла внутри бесконечного пространства, начали прорастать. В мире небытия, где не было ни света, ни ветра, ни воздуха, время вновь начало свой ход.
– …Когда Манпасикчок становится единым целым внутри врат, оси времени и пространства там сходятся воедино.
На другой стороне в глубине темного переулка мальчик рассказывал Сон Джонхе старую легенду. Тот самый мальчик, что спас Тэыль на складе у соляных приисков.
Джонхе, с забинтованной рукой и сигаретой в зубах, сидела на корточках в переулке перед своим домом и слушала увлекательный рассказ. Она снова пыталась наложить на себя руки, и снова ее попытка не удалась. Ли Рим убил ее мужа и сына, но Джонхе неизменно спасал после каждой попытки самоубийства, так что даже умереть по собственному желанию она не могла. Джонхе хотела присоединиться к мужу и сыну на том свете, но Ли Рим сказал, что она приманка для его племянника, и, кажется, упоминал, что у того лицо в точности как у ее сына. Впрочем, она не была уверена. Сознание женщины мутилось, так как ее периодически накачивали наркотиками, поэтому она просто решила отбросить свои заботы и сосредоточиться на истории мальчика.
– Манпасикчок, которая наконец-то стала единой, отправила их в тот миг, когда они должны спасти себя.
– И куда… она их отправила?
– Император и предатель оказались в одном времени. Это ночь мятежа.
– Почему?
– Император хочет спасти оба мира от предателя, а мятежник хочет спасти глупого себя от провала.
Под звуки флейты Ли Рим добрался до Корейской империи и оказался в 1994 году ровно за час до того, как зарезал своего младшего брата и устроил государственный переворот.
Уверенной походкой семидесятилетний Ли Рим, держа в руке свой зонт-трость, направился к знакомому силуэту, стоявшему к нему спиной. Это был сорокачетырехлетний Ли Рим, который готовился к восстанию. Повернувшись и увидев своего двойника, он был поражен.
– Кто ты такой?! Почему выглядишь в точности как я?
– А сам не догадываешься? Я – это ты, ты из 2020 года.
– Из 2020-го? К тому времени мне должно исполниться семьдесят, а по тебе этого не скажешь. Как ты можешь быть мной?
– Ты знаешь ответ. Я уже тогда это понял, поэтому и устроил переворот.
– Наверно, так и есть. Тайна Манпасикчок действительно правда! Другой мир на самом деле существует!
– Теперь ты мне веришь? Тогда я покажу тебе короткий путь. Место, куда нужно пойти в первую очередь, не зал Чхонджонго, а покои наследного принца. Его нужно убить как можно скорее. Не станет его в прошлом – не будет и в будущем. Наследный принц – тот, кто сегодня помешает тебе осуществить задуманное, – сказал семидесятилетний Ли Рим своей молодой версии.
Сорокачетырехлетний Ли Рим стоял и смотрел на длинный зонт в руках незваного гостя.
– Ты имеешь в виду того восьмилетнего мальчишку, который засыпает под колыбельную?
– Я тоже его недооценивал и в итоге получил только половину Манпасикчок. Так что хватит тут болтать, делай, как я тебе говорю. Убей принца и принеси мне целую флейту. Она станет моей, а значит, и твоей тоже.
У молодого Ли Рима было странное выражение лица, и семидесятилетний Ли Рим занервничал.
План мог провалиться, поэтому он продолжил убеждать:
– Я собственными глазами видел, что параллельные миры существуют, а ты собственными глазами сейчас убедился, что существует бессмертие, и я тому прямое доказательство. Посему прямо сейчас иди и избавься от мальчишки. Даже в самых смелых фантазиях не представить, сколько еще миров можно открыть с целой флейтой!
– То есть ты хочешь сказать, что потерпел неудачу? С возрастом ты не стал мудрее. Или правильнее сказать «я»?
Даже самому себе он казался жалким и глупым, так как смог заполучить только половину флейты. Сорокачетырехлетний Ли Рим выхватил зонт у семидесятилетнего и вытащил спрятанный в рукояти меч. Недолго думая, он обезглавил свою копию. Лезвие рассекло шею старика, и не успел он сказать и слова, как оказался на земле, истекая кровью.
– Я свершу переворот, а не ты. У меня будет целая Манпасикчок, а не у тебя.
Что в прошлом, что в настоящем, Ли Римом правило лишь одно неуемное желание – стать единственным и неповторимым, управлять всеми мирами, словно Бог.
Сорокачетырехлетний Ли Рим потряс зонтом, и половина флейты, спрятанная в нем, выпала прямо в лужу крови. Тогда он поднял ее, и глаза его дьявольски засияли. Однако радость его была мимолетной: спустя мгновение флейта впитала кровь убитого Ли Рима, вспыхнула и превратилась в пыль.
Мальчик видел все, что происходит в любой вселенной в любое время. Вдруг глаза его загорелись черным светом.
– Предатель не смог спасти себя. Вместо этого он создал монстра, коим является сегодня.
– Ты рассказываешь так, будто видел сам. Кстати, кто ты? Живешь в этом городе? – внезапно спросила Джонхе, поглощенная рассказом мальчика.