– Я предупреждаю об опасности и побеждаю врага. И еще хочу спасти себя и стать целым.
– Какая интересная история. И что было дальше? Что случилось с императором?
– Он следует своей судьбе. Вернется ли целым и невредимым, не заблудившись? Манпасикчок теряет силу, когда ее разделяют.
Половинка, которой владел семидесятилетний Ли Рим, исчезла, осталась только половинка Гона. Мальчик посмотрел вдаль бесстрастным взглядом.
Как и Ли Рим, Гон прибыл в Корейскую империю прямо в 1994 год. Когда он прошел через бамбуковый лес и достиг конюшни, Максимус только родился. Ночь его рождения была ночью восстания. В отчаянии Гон со всех ног рванул к дворцу.
Выстрел за выстрелом.
Едва переступив порог, Гон прошел по коридору, где лежали безжизненные тела императорской стражи. Гон поднял пистолет одного из мертвых караульных и направился к залу Чхонджонго. Каждый шаг давался ему нелегко.
Гон открыл прицельный огонь по приспешникам Ли Рима. Друг за другом они беспомощно валились на землю, пронзаемые беспощадными пулями. Но Ли Рим с горсткой пособников сумели сбежать. Гон тяжелыми шагами подошел к отцу. Большую часть своей жизни он прожил без него, и это долгожданное воссоединение отдалось тупой болью в его сердце. Император уже не дышал, на полу вокруг него растеклась лужа крови. Дрожащими руками Гон закрыл своему покойному родителю глаза.
Затем он приблизился к маленькому Гону и пощупал ему пульс. Ребенок был жив. Убедившись в этом, Гон немедля кинулся в погоню за Ли Римом. Мальчик, теряя сознание, пытался его остановить, но сумел лишь зацепиться за ленту удостоверения личности, торчавшую из кармана Гона. Гон и не заметил, что прихватил с собой удостоверение Тэыль.
Он снова бежал по коридору. Вдалеке появилась фигура дамы Но, спешащей к залу Чхонджонго. Она выглядела намного моложе, чем сейчас, двадцать шесть лет спустя. Гон столкнулся с ней лицом к лицу.
– Назовись! Ты сторонник предателя?! – настороженно спросила дама Но.
– Ты видела меня тогда? В это трудно поверить, но я ваш император.
– Император? Да как ты смеешь?!
– Я в неоплатном долгу перед тобой. И как ты и советовала, я следую своей судьбе. Поэтому, пожалуйста, просто позволь мне сейчас уйти. Прошу, – со всей серьезностью говорил Гон.
Дама Но была потрясена его словами. Человек, которого она встретила впервые, не казался незнакомцем. Тем временем Гон уже мчался дальше, следуя за пятнами крови, оставленными в коридоре и ведущими к выходу из дворца.
Но вскоре следы оборвались.
«Куда же они подевались?» – подумал Гон и огляделся.
И тут он заметил, что из павильона к нему бегут охранники, узнавшие о мятеже. И если он все верно понял, то Ли Рим должен был покинуть дворец через черный ход.
Кратчайшим путем Гон направился к задней двери. Когда он вышел на тропинку, ведущую к ней, то снова увидел кровь под ногами и мужчину, запиравшего эту дверь.
– Обернись! – грозно произнес Гон, целясь в затылок предателя.
Истекая ледяным потом, тот поднял руки и медленно обернулся. Выражение лица Гона резко ожесточилось: это был старший сын принца Пуёна, Ли Сынхон.
– Вы кто? Явно не из охраны. Назовитесь. Если вы отстали, не делайте этого.
– Ли Сынхон! Так это был ты. Ты помог Ли Риму беспрепятственно сбежать. Из-за тебя Ли Рим ускользнул из дворца и оказался в Республике Корея.
– Да кто ты такой?!
Гон, охваченный гневом, выстрелил в бедро Сынхона.
– Черт!
С болезненным стоном парень рухнул на землю. Пуля прошла навылет и покатилась по полу. Подняв ее, всю обмазанную кровью, Гон прошел через заднюю дверь дальше.
Пришло время возвращаться. Гон снова прошел через врата, которые встретили его громом и молнией. Миновав бамбуковый лес по ту сторону, он никак не мог избавиться от ощущения, что что-то не так.
Здания, прохожие, да и все вокруг казалось знакомым и незнакомым одновременно. Он подошел ближе к застывшим людям: время для них остановилось. У одного из них в руках был свежий номер газеты, и Гон проверил дату: двадцатое декабря 1994 года. Из 1994 года в Корейской империи Гон переместился в 1994 год в Республике Корея. Он повернулся и направился обратно в бамбуковый лес – и снова это была Корейская империя, Корейская империя 1994 года.
Белые флаги с изображением национального герба не колыхались на ветру, церемония оплакивания покойного императора, что показывали все телевизоры в магазине электроники, остановилась, будто поставленная на паузу. Казалось, у него все получилось, но судьба распорядилась иначе. Все шло неправильно, поэтому Гон снова вернулся через врата в республику.
На этот раз на календаре было двадцать второе декабря 1994 года. Гон понял, что ось времени исчезла, а с помощью половины флейты возможно только параллельное перемещение между мирами. Он принялся срочно думать, что же делать.
Подсчитав, Гон вычислил, что ему потребуется около четырех месяцев, чтобы добраться до 2020 года.
«Угнетающие перспективы, но это не повод опускать руки. Если бы у меня не было выбора, кроме как остаться в прошлом, я хотел бы исправить то, что в моих силах», – подумал Гон.
В 1994 году Ли Джихуну – его двойнику из республики – было восемь лет, поэтому он должен быть жив.
Гон направился к телефонной будке и, следуя инструкциям на наклейке, набрал номер 112. Он назвал полиции имена Ли Сонджэ, Ли Ынхо, Ли Джихуна и Сон Джонхе. Гон предупредил, что все, кроме Сон Джонхе, умрут, надеясь, что полицейские прислушаются к нему.
Однако в голосе полицейских звучали сомнения. Джихун умер этим утром, а значит, Гон отставал на шаг. Ему не удалось спасти мальчика, но зато он стал первым подозреваемым в расследовании.
Разочарованный Гон повесил трубку и проверил свою часть флейты в кармане. На поверхности образовались трещины – это был побочный эффект от ее продолжительного пребывания в разделенном виде. Гон подавил в груди чувство отчаяния.
Время шло медленно для Гона и быстро – для других.
Он оказался в ловушке прошлого. У него оставалась единственная надежда, греющая душу, – найти маленькую Тэыль из прошлого. Он был никудышным возлюбленным, который убежал на звук флейты, даже не попрощавшись должным образом. Гон решил несколько раз встретиться с Тэыль из прошлого, уповая на то, что, когда однажды вернется в 2020 году, она будет его ждать. Возможно, так будет чуть менее больно от расставания.
Глава 18. Я иду к тебе
Из-за нового крупномасштабного дела в помещении третьего отдела по особо тяжким преступлениям царила суматоха.
Руководитель Пак, перебирая документы, задавал вопросы:
– Сколько тел нашли в морозильных камерах?
– Не считая Ку Ыны, всего шесть. Большинство из них числились пропавшими без вести, – резюмировал Чанми.
– А что об этом говорит директор хосписа?
– Несет какой-то бред. Сказала, что это не настоящая она. Мол, пришла из другого мира и ей нужно вернуться, – ответил детектив Сим.
С каждым словом детектива лица Синджэ и Тэыль становилось все мрачнее. Однако руководитель Пак не считал это дело особенным.
– Так, ясно, она решила разыгрывать невменяемость для смягчения приговора. А что с названием? Больница была переименована в 1995 году?
– Да, Кан Мёнсу сказал, что до этого она называлась домом престарелых «Кусан». Спустя несколько лет Кан Мёнсу попал в тюрьму за мошенничество, растрату и нанесение тяжелых увечий своему брату.
Синджэ, до этого момента листавший страницы дела, остановился. Кан Мёнсу и отец Синджэ носили одно и то же имя. Он надеялся, что это обычное совпадение, но нет, в его жизни их не бывает, все происходит неслучайно. Синджэ медленно сходил с ума.
Руководитель Пак сдавил пальцами виски, будто у него от всей этой информации заболела голова.
– Тэыль, твоя очередь. Пожалуйста, объясни нормально, какого черта здесь происходит. Что это за дело такое? Ты же все время что-то там расследовала втихаря.
– То, что сказала директор хосписа Хван Ёнсок, – правда.
– Что, что из этого правда?
– То, что она из другого мира, – прямо ответила Тэыль.
Иного объяснения она дать не могла, потому что это была самая что ни на есть правда. Руководитель Пак, детектив Сим и Чанми смотрели на Тэыль таким взглядом, будто спрашивали: «Ты сама-то веришь в то, что говоришь?» – но более подходящего ответа ей не найти.
– И где же этот другой мир? Это типа псевдонаука? Или как в фильме «Инопланетянин»? Или же, может, мир мертвых и живых, рай и ад…
Руководитель группы Пак, задававший абсурдные вопросы, остановился, потому что Синджэ внезапно встал со своего места.
– Насчет Кан Мёнсу… Я отлучусь ненадолго.
– Надо заставить Хван Ёнсок сдать человека, который за ней стоит, это сразу все прояснит.
Не дослушав, Синджэ вышел в коридор, Тэыль последовала за ним. Он взял телефон и набрал номер матери.
– Привет, мам. Хочу у тебя кое-что спросить. Про моего отца. Ответь мне, пожалуйста. В прошлом он имел какое-то отношение к дому престарелых? До того как попал в тюрьму.
– Как ты узнал? Ты помнишь об этом? Прошло уже больше двадцати лет с тех пор. В те времена дома престарелых не пользовались популярностью, поэтому мы решили его продать.
Итак, все события в жизни Синджэ, которые казались простыми совпадениями, на самом деле были заранее спланированы и вовсе не случайны. Синджэ направился к выходу с таким видом, будто вот-вот упадет. Он словно стоял на краю обрыва, и кто-то постоянно толкал его в спину. Тэыль встревожилась, увидев его странную походку, но не могла остановить, ей оставалось лишь наблюдать.
Синджэ в одиночестве покинул полицейский участок и приехал в тюрьму, где отбывал наказание его отец. Бизнес его обанкротился, а сам он глубоко увяз в долгах, выплачивать которые пришлось сыну. Синджэ каждый месяц отправлял отцу деньги, даже когда сам едва концы с концами сводил. Как бы ни было тяжело или обидно, он все-таки отец, и Синджэ считал себя не вправе отказывать ему в помощи.