Сквозь время — страница 126 из 129

Пожалуйста, выслушайте меня! Я совершил много ошибок; я слишком старался, заставляя вас увидеть правду. Но поверьте!.. Захватчики готовят новое наступление. Елена, они уничтожат все, о чем вы с Мартой мечтали, если вы не…

Хуан вдруг взвыл, потом упал, руки и ноги у него начали конвульсивно дергаться.

Сделав два быстрых шага, Вил опустился на колени рядом с ним. Посмотрел на искаженное болью лицо; у него было время, чтобы подготовиться к этому моменту, чтобы подавить в своей душе желание разделаться с Шансоном в тот самый миг, как он попадал в поле его зрения. У Елены на это времени не было: Вил почти физически ощущал, как она сверлит его яростным взглядом.

– Что вы с ним сделали, Елена?

– Заставила его замолчать, отключила связь. – Королева обошла Вила, чтобы видеть Шансона. – Он придет в себя. – На ее губах играла холодная улыбка, которая была в сто крат страшнее вспышки ярости. – Мне нужно подумать о справедливом наказании. Я хочу, чтобы он почувствовал, когда оно наступит.

Она окинула взглядом тех, кто стоял рядом:

– Уберите его отсюда.

Ее слова, словно удар током, встряхнули слушателей. Тюнк и три низтеха подняли Шансона и понесли к флайеру, который парил у входа в амфитеатр. Вил направился за ними.

– Бриерсон! Нам надо поговорить, – резко произнесла Елена, но в голосе ее прозвучали какие-то странные нотки.

Вил подошел к ней. Она отвела его подальше от толпы, постепенно приходящей в себя от потрясения.

– Вил, – тихо сказала Елена, – я хочу… я бы хотела прочитать то, что написала Марта.

Что она написала для них, надеясь, что Шансон не увидит этого сообщения.

Вил смутился – побеждать тоже бывает совсем не просто. Он коснулся плеча Елены.

– Марта оставила пятую пирамиду, как я и сказал Шансону. Если бы мы нашли ее в первые несколько тысяч лет… Но через пятьдесят тысяч… Мы поняли только, что там была стопка тростниковой бумаги. Осталась лишь пыль. Мы никогда не узнаем наверняка, что Марта хотела нам сказать… Мне очень жаль, Елена.

Глава 26

Падал снег. С вершины холма до Вила долетали крики, иногда смех. Там шло снежное сражение.

В. В. Бриерсон спустился по склону и оказался на опушке сосновой рощи. Странно, в таком пустом мире ему все равно хотелось побыть в одиночестве. Странно… А может, и не очень. Общежитие было местом многолюдным. Вне всякого сомнения, не он один ушел от снежков, чтобы погулять среди сосен, представляя себе совсем другие времена.

Вил нашел большой камень, счистил снег и уселся. Отсюда он видел альпийские ледники, которые уходили в небо и превращались там в белые облака. Вил закрыл свой миниатюрный компьютер и задумался. Человеческая раса получила еще один шанс. Дилип и многие другие считали, что это заслуга Вила Бриерсона. Да, конечно, он решил задачу, нашел убийцу. Вне всякого сомнения, это было самое серьезное дело в его полицейской карьере. Даже Билли Бриерсон не смог придумать такого, описывая приключения своего отца. Главный злодей наказан. Несомненно, Хуан Шансон был наказан…

Елена, отдавая должное идеям Марты о великодушии, сделала так, что это великодушие стало для Хуана главным наказанием. С Хуаном покончила сама жизнь. Его оставили в реальном времени – без друзей, жилища и каких-либо инструментов и приспособлений. Тем не менее наказание Хуана отличалось от того, что вытерпела Марта, – возможно, оно было гораздо более страшным. Хуану оставили медицинского автона. Он мог жить, сколько пожелает.

Хуан пережил трех автонов. Продержался десять тысяч лет. Он следовал своей цели примерно две тысячи. Читая отчет, Вил только качал головой. Если бы кто-нибудь знал, чем Шансон занимался в своей цивилизации, его бы сразу заподозрили – только из-за того, что он собой представлял. Вил знал лишь еще одного такого специалиста, работавшего в том же управлении, что и Вил. Тот парень был невероятно терпелив и нечеловечески изобретателен, но при этом все время чего-то боялся. Он проводил так много времени в глубокой связи с процессором, что параноидальные идеи защитных систем смешались с его представлениями о реальной жизни. Вил с трудом мог себе представить, какие безумцы занимались проблемами защиты и проникновения в компьютерные сети в конце двадцать второго века. Хуан семь раз пытался изменить программу автона. Одна из этих попыток заняла у него тысячу двести лет наблюдений и планирования – Шансон надеялся установить контроль над машиной, чтобы получить возможность отправиться в ближний космос.

Но у него не было ни единого шанса на успех. Елена задала автону такую программу, что без украденного из «ВВС» оборудования Шансон ничего не мог сделать. Бойкий язык и две тысячи лет постоянных попыток не помогли ему обрести свободу.

Шли века, у Шансона ничего не получалось с автоном, и он потратил еще больше времени, пытаясь переубедить Елену и других выстехов, которые время от времени наведывались к нему. Он вел дневник во много раз длиннее того, что вела Марта: писал на скалах длинные прозаические произведения. Ни одно из них не могло сравниться с дневниками Марты. Ничего интересного. Хуан твердил только о своей великой миссии, о том, что сказали ему звезды. Он без конца приводил какие-то факты – хотя через несколько веков они потеряли всякую связь с реальностью.

Когда прошло пятьсот лет, записи Шансона стали нерегулярными, постепенно свелись к коротким отчеты о событиях, произошедших за десятилетия, а затем и вовсе прекратились. В течение трех тысяч лет Хуан прожил без явной цели, путешествуя от пещеры к пещере. Не носил никакой одежды, ничего не делал. Автон защищал его от хищников. Когда Шансон не охотился и не собирал съедобные растения, автон обеспечивал его пропитанием. Если бы климат в районе Восточных проливов был менее мягким, Шансон наверняка бы погиб. И все же Вил считал чудом то, что ему так долго удавалось оставаться в живых. Делла была права. Все эти годы Шансон упрямо цеплялся за жизнь. В. В. Бриерсон не продержался бы и десятой части этого срока. Несколько веков – и он нашел бы выход в самоубийстве.

Хуан просуществовал три тысячи лет… А потом его бессмертная параноидальная душа нашла для себя новое применение. Его цели были не совсем ясны – к этому моменту он уже не вел дневника, а разговоры с автоном ограничивались простыми командами или невнятным бормотанием. Елена считала, что в этот период жизни Хуан начал представлять себя созидателем реальности. Он перебрался на берег моря. Сплел несколько огромных корзин, в которых перетаскал многие тонны влажной земли вглубь континента. Прибрежная полоса превратилась в лабиринт каналов. Хуан начал складывать влажную землю на прямоугольное основание. Постепенно, за многие десятилетия его строение выросло. Оно напомнило Вилу земляные пирамиды, оставленные американскими индейцами в Иллинойсе. Их строили сотни людей на протяжении длительного времени. Пирамида Хуана стала творением рук одного человека, наделенного бесконечным количеством времени. Если бы климат тогда не был исключительно мягким и сухим, ничего бы у Хуана не вышло, помешала бы самая обычная эрозия.

Однако Шансон не ограничивался строительством памятников. Очевидно, он решил создать расу разумных существ. С помощью автона он стал разводить рыбу в каналах, которые прорыл на побережье. Вскоре возле его храма-пирамиды поселились тысячи обезьян-рыболовов. Изменив защитную программу автона, Шансон стал использовать его как инструмент подавления: самую лучшую рыбу получали те обезьяны, что выполняли его волю. Эффект был совершенно незначительным, но за многие века обезьяны все-таки изменились. Большинство из них стали похожими на «В. В. Бриерсона», который помогал Марте. Они приносили камни к основанию пирамиды, а потом садились рядом и часами смотрели на нее.

Четырех тысяч лет оказалось недостаточно, чтобы развить умственные способности рыболовов. Однако в отчетах Елены появились упоминания об использовании ими примитивных инструментов. Ближе к концу обезьяны построили возле пирамиды каменную ограду. Но они так и не стали расой носильщиков, коими намеревался, по всей видимости, сделать их Шансон. Он сам продолжал таскать к своему храму бесконечные корзины, наполненные сырой землей, чтобы исправить тот вред, что наносила ему эрозия, или сделать сооружение еще выше. В свои самые лучшие времена основание храма имело форму прямоугольника двести на сто метров, а в высоту он поднимался на тридцать метров. Тут и там торчали странные на вид башенки, напоминавшие скорее термитники или кораллы, чем архитектурные потуги человеческого существа.

В последние четыре тысячи лет все дни Хуана были как две капли воды похожи друг на друга. Он занимался созданием новой расы. Носил землю. Каждый вечер всходил по грубым ступеням на самый верх пирамиды, останавливался и оглядывал своих рабов, собравшихся у подножия.

Вил пролистал отчет, посмотрел на фотографии Хуана, показывающие, каким он стал в те последние века своей жизни. Ничего не выражающее лицо, которое менялось к концу дня, – на закате солнца Хуан смеялся три раза подряд. Каждое его движение превратилось в рефлекторное действие. Он стал насекомым, чьи сородичи разлетелись во времени, а не в пространстве.

В конце концов Хуан Шансон обрел покой. Он продержался бы вечно, если бы мир оставался стабильным. Однако климат Восточных проливов постепенно стал влажным и штормовым. Автон запрограммировали на то, чтобы обеспечивать человека минимальной защитой. Раньше этого вполне хватало. Но после стольких лет одиночества Хуан лишился гибкости в выборе решений: он ни за что не хотел уходить в пещеры, расположенные в глубине материка; он даже не желал спускаться с верхней платформы своего храма, если начинался шторм. Запретил автону приближаться во время вечерней «службы».

Естественно, у Елены имелись записи о том, как встретил свой конец Хуан Шансон. Автон был в четырех километрах от храма; дождь и ветер не давали ему возможности увидеть, что там происходило. Стихия разрушала пирамиду быстрее, чем Хуан успевал ее чинить. Стены и башни напоминали выстроенный ребенком замок на песке, который поглотил океанский прилив. Хуан этого не замечал. Он стоял на провалившейся платформе сво