– Лучше уж Бак Роджерс, чем последний ремейк «Планеты обезьян».
– Да, мне тоже не понравилось, как там убили «лишних» путешественников во времени.
Эллисон бросила взгляд сквозь густое зеленое покрывало леса на второе солнце. Всему этому обязательно должно найтись другое объяснение.
Они еще несколько часов проспорили, договорившись в конце концов, что дадут версии «Спасение с Мадагаскара» двадцать четыре часа на подтверждение. После этого доберутся до побережья и пойдут вдоль него, пока не обнаружат какие-нибудь признаки присутствия человека.
Поздно вечером они услышали свистящий вой, который быстро превратился в оглушительный рев.
– Самолет!
Эллисон вскочила на ноги.
Ангус взглянул на небо и на радостях чуть не начал приплясывать. Темная, похожая на стрелу тень пронеслась над их головами.
– Это же А-511, господи! – ликовал Квиллер. – Ты оказалась права, Эллисон!
Он обнял девушку.
Самолетов было по крайней мере три. Воздух гудел от рева двигателей. Серьезная операция. Третья машина кружила примерно в трехстах метрах от того места, где прятались Эллисон и Квиллер. Один из новых десантных самолетов Сикорского, на таких летала только морская пехота.
Квиллер бросился по узкой тропинке к ближайшему самолету, Эллисон, прихрамывая, поспешила за ним. Вдруг Квиллер схватил ее за руку. Девушку резко развернуло, и она чуть не потеряла равновесие. Пилот показал на спускающийся самолет, различимый в просвете между густыми ветвями деревьев.
– Пейсли? – только и смог выговорить Ангус Квиллер.
– Что?
И тут Эллисон заметила. Нижняя треть крыла была покрыта узором пейсли. А посередине красовалась буква «фи»… или «тета». Ничуть не похоже ни на одну военную эмблему из тех, что доводилось видеть Эллисон Паркер.
Глава 14
Атмосфера открытого шахматного турнира совсем не изменилась за последние сто лет. Гость из 1948 года удивился бы, увидев изготовленную вручную плисовую одежду и странные стрижки. Но самое главное: неформальная обстановка, напряженная работа мысли, тишина в зале, длинные столы и ряды участников разных возрастов – эта картина показалась бы гостю из прошлого хорошо знакомой.
Изменилось только одно, хотя гипотетический путешественник во времени не сразу заметил бы эту перемену. Участники играли не в одиночку. Командное участие в турнире не разрешалось, однако практически все серьезные игроки имели помощников, обычно в виде серой коробочки, пристроившейся возле шахматной доски или на полу у ног игрока. Сторонники более консервативных методов предпочитали небольшую клавиатуру, которая связывала их с компьютерными программами; другие, казалось, вовсе не пользовались посторонней помощью, но время от времени их отсутствующий взгляд останавливался на какой-то точке в пространстве. Совсем немногие шахматисты относились с презрением к любым видам программистской магии и были игроками в старом, привычном смысле слова.
Вили принадлежал к категории наиболее удачливых сторонников этого принципа. Он бросил мимолетный взгляд на шахматные доски, стараясь определить, кто здесь настоящий шахматист, а кто только притворяется. Там, где кончался игровой стол, в открытые окна огромного павильона можно было увидеть синюю полосу Тихого океана.
Вили заставил себя вновь сосредоточиться на игре, безуспешно стараясь не обращать внимания ни на столпившихся возле стола зрителей, ни на своего противника. Они едва вышли из дебюта Руи Лопеса – так, во всяком случае, вчера вечером Джереми называл положение на доске, – но у Вили уже возникло хорошее предчувствие относительно исхода этой партии. Просматривалась интересная возможность атаки на королевском фланге, если только противник не приготовил какого-нибудь сюрприза. Это будет пятая победа Вили подряд. А отсюда и собравшаяся вокруг них толпа. Вили оставался единственным участником турнира, не пользовавшимся помощью процессора, который до сих пор не потерпел ни одного поражения. Он улыбнулся своим мыслям: возникла совершенно непредвиденная ситуация, но она доставляла Вили огромное удовольствие. Им никогда никто не восхищался (если не считать его воровской репутации в Нделанте). Было бы очень неплохо продемонстрировать этим людям, какими бесполезными на самом деле являются их машины. На время Вили даже забыл, что дополнительное внимание к его персоне может помешать им незаметно ускользнуть с турнира, когда придет время.
Вили еще секунду смотрел на доску, а потом двинул вперед ладейную пешку, начиная последовательность ходов, исход которых был предопределен. Он нажал кнопку своих часов и только после этого наконец поднял глаза на противника. Темные карие глаза смотрели на Вили. Девушка – или женщина, приблизительно двадцати пяти лет – улыбнулась, словно она ожидала этого его хода, наклонилась вперед и поднесла к виску наушник своего процессора. Мягкие черные волосы рассыпались по ее руке.
Прошло почти десять минут, и зрители начали постепенно расходиться. Вили просто сидел и делал вид, будто бы он вовсе и не смотрит на девушку. Она была почти такого же роста, как и он, лишь немногим выше полутора метров. Вили никогда до сих пор не доводилось видеть такую красавицу. Он мог просто сидеть рядом с ней и молчать, не пытаясь завести разговор… Ему вдруг захотелось, чтобы их партия продолжалась бесконечно.
Девушка наконец сделала ход, тоже двинув вперед пешку. Очень неожиданно и очень рискованно. Она явно была неординарным игроком: за последние три дня Вили провел за шахматами больше времени, чем за предыдущие три месяца, и почти все его противники пользовались специальными процессорами. Некоторые были всего лишь слугами своих машин. Такие игроки никогда не совершают простых ошибок, зато прекрасно пользуются твоими. Играть с ними – все равно что сражаться с быком: таких невозможно победить, атакуя в лоб, но стоит определить их слабые места, как победа приходит сама. Другие игроки, вроде Джереми, были более гибкими – от них можно ждать и ошибок, и сложных, неожиданных решений. Джереми говорил, будто программа только усиливает его творческие способности. Он утверждал, что в результате играет лучше, чем машина сама по себе или человек сам по себе. Вили готов был согласиться, что так играть все же лучше, чем быть рабом процессора. Следить за игрой этой Деллы Лу было так же приятно, как любоваться ее гладкой кожей. Последний ход девушки казался очень рискованным, но открывал интересные перспективы. Машина никогда не предложила бы такой ход.
Вили заметил, как за спиной Деллы Лу появились Росас и Джереми. Росас не стал участвовать в турнире. Джереми со своим компьютером «Красная стрела» выступал довольно успешно, но в этом круге он проиграл. Вили встретился взглядом с Джереми: они хотели, чтобы он вышел. Вили почувствовал, как его охватывает раздражение.
Наконец он решился на самое сильное продолжение атаки: быстро переместил слона на несколько полей вперед, прикрывая пешку, и нажал на кнопку часов. Прошло несколько минут. Девушка взялась за своего короля… и положила его! Затем встала и протянула Вили руку через стол.
– Превосходная партия. Большое вам спасибо. – Она говорила по-английски немного в нос, на северокалифорнийский манер.
Вили попытался скрыть удивление. Ее позиция была проигрышной, он не сомневался, однако как Делла смогла понять это так быстро… Девушка, должно быть, очень умна.
Вили на мгновение задержал ее прохладную ладонь в своей, а потом вспомнил, что должен пожать ее. Он стоял и бормотал что-то невнятное, но было уже поздно, его со всех сторон окружили зрители. Все горели желанием поздравить победителя, и Вили с некоторым удивлением заметил, что некоторые из протянутых ему рук украшены перстнями с драгоценными камнями. Это были руки аристократов-Джонков. Как ему объяснили, это был первый случай за последние пять лет, когда игрок, не пользующийся компьютером, дошел до финального тура. Кое-кто даже считал, что у него есть шанс на общую победу, – сколько же лет прошло с тех пор, как чемпионом Северной Америки в последний раз становился человек, не вооруженный компьютером?
К тому моменту, когда Вили выбрался из круга своих почитателей, Делла Лу успела куда-то ускользнуть. К тому же Мигель Росас и Джереми Сергеевич с нетерпением поджидали его в стороне от толпы.
– Отличная победа, – похвалил парня Майк, положив руку ему на плечо. – Могу спорить, что после такой трудной партии тебе хочется подышать свежим воздухом.
Вили без особого энтузиазма согласился и вышел с друзьями из зала. По крайней мере, им удалось избежать интервью с двумя журналистами Мирной Власти, которые освещали турнир.
Павильоны «Фонда Ла-Холья» были построены на одном из самых красивых пляжей Ацтлана. Через залив, в двух километрах от них, вдоль оранжево-коричневых склонов поднимались вверх зеленые виноградники. Вили проследил взглядом за уходящими все дальше и дальше на север горами, пока они не исчезли в дымке где-то возле Лос-Анджелеса.
По зеленой лужайке Вили и его спутники направились в сторону ресторана. За спиной у них раскинулись руины старой Ла-Хольи – здесь было даже больше разрушенных каменных зданий, чем в Пасадине. Однако развалины казались совсем заброшенными, в них не чувствовалось тайной и напряженной внутренней жизни, столь характерной для Бассейна Лос-Анджелеса. Неудивительно, что аристократы-Джонки выбрали Ла-Холью для своего курорта. Здесь не было ни роскошных дворцов, ни лачуг. Главы джонкских кланов могли встречаться в Ла-Холье для ведения переговоров, на время забыв о вражде и соперничестве. Интересно, каким образом удалось Мирной Власти договориться с Джонками о проведении шахматного турнира именно в этих местах? Впрочем, возможно, все объяснялось популярностью игры.
– Вили, я нашел друзей Пола, – сообщил Росас.
– Что? – Вили неохотно вернулся к проблемам реального мира. – Когда мы туда пойдем?
– Сегодня вечером. После твоей следующей партии. Ты должен ее проиграть.
– Почему?