Негромко щелкнул сигнал канала связи.
– Да?
– Сэр, Директор Жерро снова хочет переговорить с вами. Он очень взволнован.
Эвери с трудом сдержал улыбку. Видеосвязь не была включена, но и находясь наедине с самим собой, Эвери старался скрывать свои истинные чувства. «Директор» Жерро, да уж! Возможно, в организации найдется место для этого толстобрюхого Бонапарта, но вряд ли в качестве Директора. Пусть подождет еще несколько часов.
– Пожалуйста, передайте снова мсье Жерро, что у нас здесь весьма напряженная ситуация, которая не позволяет мне ответить ему немедленно. Я свяжусь с ним, как только у меня появится возможность.
– Да, сэр… Здесь агент Лу. Она тоже хочет поговорить с вами.
– Это совсем другое дело. Пусть войдет.
Эвери откинулся на спинку кресла и сцепил пальцы. Сквозь окно, занимавшее почти всю стену, он видел земли вокруг Ливермора. Совсем недалеко – примерно в ста метрах под его башней – стояли черно-белые здания современного делового центра, отделенные друг от друга зелеными садами. Ближе к горизонту раскинулись золотистые лужайки и великолепные дубовые рощи. Трудно представить себе, что весь этот мир может рухнуть из-за жалких партизанских наскоков Мастеровых.
Бедный Жерро. Эвери вспомнил, как тот называл себя трудолюбивым муравьем и хвастался, что создал армию и тайную полицию, в то время как легкомысленные Американский и Китайский Директора рассчитывают на доверие и добрую волю населения. Гарнизоны Жерро контролировали территорию от Осло до Кейптауна и от Дублина до Щецина. Когда же Мастеровые наконец получили работающие игрушки Пола Хелера, народ и правительства без малейших колебаний выступили против тирана. А потом… потом Жерро неожиданно осознал, что его гарнизонов недостаточно. Большая часть из них уже уничтожена. Причем не столько при помощи жалких генераторов пузырей, сколько самыми обычными людьми, которые перестали верить Власти. Одновременно Мастеровые атаковали самое сердце владений Жерро в Париже. Там, где раньше находилась штаб-квартира европейских Директоров, теперь стоял скромный памятник – трехсотметровая серебристая сфера. Жерро успел ускользнуть в самый последний момент и теперь скрывался в Восточно-Европейской пустыне, стараясь избежать встречи с тевтонской милицией и найти способ перебраться в Калифорнию или Китай. Вполне предсказуемый конец тирании… Однако Эвери будет чертовски трудно вернуть себе Европу, после того как он покончит с остальными Мастеровыми.
Послышался негромкий стук в дверь, Эвери нажал кнопку «открыто» и встал с напускной почтительностью навстречу вошедшей в комнату Делле Лу. Он показал ей на удобное кресло рядом со своим столом, и они сели.
Неделя шла за неделей, и почтительность Гамильтона к этой женщине становилась все более искренней. Он постепенно пришел к заключению, что никому не может доверять так, как ей. Она обладала не меньшими способностями, чем любой мужчина из верхних эшелонов власти, и была предана – не человеку по имени Эвери, как он быстро понял, а самой идее Мира. Среди старых Директоров Эвери не доводилось видеть ничего подобного. Современные функционеры Мирной Власти были циничны, они считали идеализм уделом дураков и рядовых членов организации. А если Делла Лу лишь имитировала преданность, значит она лучшая в мире притворщица. За сорок лет Эвери накопил достаточный опыт, позволявший ему правильно оценивать людей.
– Как ваша рука?
Лу постучала ногтем по легкой пластиковой шине.
– Постепенно становится лучше, хотя и не так быстро, как хотелось бы. Впрочем, я не жалуюсь. У меня был сложный перелом, хорошо еще, что я не истекла кровью… Вы желали, чтобы я оценила возможности наших врагов в Америке?
И всегда такая деловая!
– Да. На что они способны?
– Я не знаю положения здесь так же хорошо, как в Монголии, но я поговорила с главами администраций регионов и крупными торговцами.
Эвери мысленно усмехнулся. Очень умно: истина наверняка лежит посередине между оптимизмом функционеров и пессимизмом торговцев.
– Мирную Власть поддерживают в старой Мексике и Центральной Америке. Этим людям всегда приходилось несладко; они не верят своим правителям, к тому же там нет крупных коммун Мастеровых. Чили и Аргентину мы, скорее всего, потеряем: там слишком много людей, способных построить генераторы, чертежи которых передает Хелер. Оставшись без связи со спутниками, мы не сможем оказать нашим людям в Южной Америке ту разведывательную и организационную помощь, без которой им не одержать победы. Если местное население захочет вышвырнуть нас, они…
Эвери поднял руку:
– Проблему с разведывательными спутниками удалось решить.
– Что? Когда?
– Три дня назад. Эту информацию держали в секрете, пока мы не убедились, что все системы работают надежно.
– Гм. Я не доверяю машинам, которые сами выбирают время, когда им начать работать.
– Мы теперь понимаем, что Мастеровые, должно быть, проникли в наш отдел программирования и испортили контролирующие коды. Все последние недели наши программисты тщательно проверяли оборудование и наконец отыскали изменения. Сейчас мы усилили охрану объектов – которая проявила преступную халатность. Не думаю, что связь со спутниками может отказать еще раз.
– Что ж, тогда наши контрудары окажутся гораздо эффективнее, – кивнув, проговорила Делла. – Не знаю, будет ли этого достаточно, чтобы предотвратить временную потерю Дальнего Юга, но в Северной Америке это здорово нам поможет.
Она подалась вперед.
– Сэр, у меня есть несколько предложений относительно местных операций. Во-первых, не следует тратить столько сил и времени на поиски Хелера. Если мы поймаем его вместе с руководителями других местных организаций Мастеровых – отлично. Но он уже сделал все, что мог, чтобы навредить нам, и…
– Нет! – взорвался Эвери.
Через голову Лу он посмотрел на портрет Джексона Эвери, висевший на противоположной стене. Портрет сделали с фотографий через несколько лет после смерти отца. Он был одет в строгий старомодный костюм. Во взгляде его читалась непреклонная воля – таким Гамильтон видел отца множество раз. Нигде в Ливерморе не было больше ни одного портрета вождей Мирной Власти – Эвери категорически выступал против культа личности. Однако сам вождь исповедовал этот культ. Последние три десятилетия он провел с этим портретом на стене. И всякий раз, глядя на отца, Эвери вспоминал ошибку, совершенную много лет назад.
– Нет, – повторил он, на этот раз немного спокойнее. – Только охрана самого Ливермора остается для нас более важной задачей, чем уничтожение Пола Хелера. Неужели вы не понимаете, мисс Лу? Люди не раз говорили: «Пол Хелер принес нам немало вреда, но теперь он уже не опасен». И всякий раз он ухитрялся принести еще больше вреда. Он гений, мисс Лу, безумный гений, который вот уже пятьдесят лет ненавидит нас. Я думаю, он всегда знал, что купола не вечны и внутри их время останавливается. Полагаю, он выбрал именно этот момент для революции Мастеровых, потому что ему было известно, когда начнут лопаться старые пузыри. Даже если мы поспешим еще раз накрыть куполами Ванденберг и Лэнгли, существуют еще тысячи мелких пузырей, обитатели которых вернутся к нормальной жизни в ближайшие несколько лет. Видимо, против нас попытаются использовать старую армию.
Гамильтон почувствовал сомнение за бесстрастным выражением лица Лу. Как и Директора, Делла не могла поверить в Пола Хелера.
Эвери попытался зайти с другой стороны:
– У нас есть объективное доказательство.
Он рассказал ей про падение космического корабля, десять недель назад приведшее в ужас всех Директоров. После акции против анклава Лос-Анджелеса стало очевидно, что аппарат прибыл не из космоса, а из прошлого. На самом деле это вполне мог быть тот разведывательный корабль ВВС, который Джексон Эвери накрыл куполом в самый критический момент, незадолго до победы Мирной Власти. Техники Ливермора приезжали на место аварии снова и снова, и один факт установили точно: на корабле был третий член экипажа. Один погиб, когда лопнул пузырь, другого застрелили болваны-военные, а третий… исчез. Этот третий член экипажа, неожиданно пробудившийся в непонятном будущем, не мог бы скрыться с места катастрофы без посторонней помощи. Мастеровые наверняка знали, что пузырь вот-вот лопнет, и знали, что находится внутри.
Лу не стала делать вид, будто слова Эвери ее убедили.
– А какая им польза от этого члена экипажа? Все его сведения устарели на пятьдесят лет.
Что мог ответить Эвери? Здесь явно не обошлось без грязных рук Хелера, окольными, непредсказуемыми путями следующего к намеченной цели, полностью понять которую, возможно, так и не удастся до тех пор, когда будет уже слишком поздно. Но Эвери не знал, как убедить в этом даже Лу. Оставалось только одно – просто приказать. Слава богу, этого было достаточно.
Эвери вновь откинулся на спинку стула и попытался напустить на себя неприступный вид, к которому все так привыкли.
– Простите меня за лекцию, мисс Лу. Достаточно сказать, что Пол Хелер остается главной нашей целью. Пожалуйста, продолжайте.
– Да, сэр. – Делла снова заговорила официально. – Вам, безусловно, известно, что техники разобрали генератор Хелера, и теперь мы понимаем, как он работает. По крайней мере, ученые выдвинули несколько теорий, которые объясняют то, что раньше считалось невозможным. – (Эвери показалось или в голосе Деллы действительно прозвучала насмешка?) – Однако мы не в состоянии воспроизвести их компьютерную программу. Для портативного источника энергии нужен очень сложный и быстрый процессор, который наведет пузырь на цель. Эта задача пока нам не по силам. Зато техники сообразили, как откалибровать наши генераторы, чтобы производить купола с продолжительностью жизни от десяти до двухсот лет. Они считают, что дальнейшие улучшения невозможны, поскольку существуют теоретические пределы.
Эвери кивнул, он внимательно следил за этими экспериментами.
– Все это имеет серьезное политическое значение, сэр.