«И все равно в названии „Мичиганское полицейское управление“ достоинства больше», – подумал Бриерсон, опуская свой флайер на площадку рядом с офисом Эла. Он вышел из кабины в жутковатую утреннюю тишину. Даже перед самым восходом небо оставалось темным, а воздух влажным. Полгоризонта затянуло грозовыми тучами. Вдали беззвучно сверкали молнии. По дороге он видел истребителя торнадо – одинокую птицу далеко в небе. Погода вполне соответствовала мольбе Эла, полученной штаб-квартирой в Ист-Лансинге всего четыре часа назад.
Из тени вынырнула худощавая фигура.
– Как я рад вас видеть! Элвин Свенсен, владелец. – Он энергично пожал руку Вила. – Я боялся, что вы решите подождать, пока пройдет грозовой фронт.
Костюм Свенсена – мешковатые штаны и особенно толстый пиджак на подкладке – вызвал бы у Фрэнка Нитти[19] чувство законной гордости. Местный полицейский шеф повел Бриерсона вверх по ступеням. На улице больше никого не было; пусто, как и следует ожидать ранним утром возле деревенского полицейского участка. Ну и что же у них случилось такого экстренного?
Перед панелью связи сидел клерк (или полицейский?), одетый в точности как сам Эл. Свенсен улыбнулся ему:
– Джим, приехал представитель Мичиганского полицейского управления. Они в самом деле готовы оказать нам помощь! Представляешь? Давайте пройдем в тот конец коридора, лейтенант, в мой кабинет. Скоро нам придется отсюда убираться, но пока, думаю, там можно спокойно поговорить.
Вил озадаченно кивнул, ничего не понимая. Из полуоткрытой двери в дальнем конце коридора лился свет. На поверхности матового стекла кто-то нацарапал слова: «Большой Эл». Старый ковер источал едва уловимый запах плесени, а деревянные половицы слегка прогибались под весом Вила – все-таки девяносто килограммов. Бриерсон с трудом сдержал улыбку, – может быть, Эл вовсе не выжил из ума. Гангстерский мотив в оформлении являлся отличным оправданием царящим повсюду неряшливости и беспорядку. Вряд ли клиенты станут доверять обычной полицейской компании, если она будет так выглядеть.
Большой Эл завел гостя в свой кабинет и махнул рукой, указывая на кресло, показавшееся Вилу чересчур мягким. Тощий угловатый Свенсен скорее походил на школьного учителя, чем на полицейского – или гангстера. Его рыжеватые волосы в беспорядке торчали в разные стороны, словно он постоянно их дергал или недавно выбрался из постели. Глядя, как Свенсен взволнованно бегает по кабинету, Вил решил, что первое предположение выглядит более правдоподобно. Свенсен производил впечатление человека, находящегося на грани нервного срыва, и появление Вила означало для него отсрочку приговора. Он посмотрел на жетон Бриерсона, и на его лице расплылась улыбка облегчения.
– В. В. Бриерсон. Я о вас слышал. Не сомневался, что Мичиганское управление меня не подведет; они прислали своего лучшего сотрудника.
Вил улыбнулся в ответ, надеясь, что Эл не заметил его замешательства и смущения. Слава Бриерсона частично объяснялась политикой Мичиганского управления, и ему это было неприятно.
– Спасибо, э-э… Большой Эл. У нас особые обязательства перед полицейскими компаниями, которые обслуживают клиентов, не имеющих права на ношение оружия. Однако вы должны рассказать мне поподробнее о том, что у вас стряслось. И к чему такая таинственность?
– Я боюсь болтунов, – махнув рукой, пояснил Эл. – Не имею права рисковать. Пока вы не появились на сцене, враг не должен был знать, что я вас вызвал.
Странно, что он сказал «враг», а не «мерзавцы», или «подонки», или «жулики».
– Но ведь даже большую банду можно напугать, если сообщить им…
– Послушайте, я говорю не о шайке хулиганов. Речь идет о республике Нью-Мексико. И об их вторжении на нашу территорию. – Свенсен плюхнулся в кресло и заговорил более спокойно, словно, передавая Вилу информацию, он одновременно перекладывал на его плечи весь груз ответственности. – Вы потрясены?
Бриерсон молча кивнул.
– Я тоже. Точнее, был бы – месяц назад. Республике постоянно приходилось решать свои внутренние проблемы. И хотя они предъявляют права на все земли, расположенные к югу от реки Арканзас, у них нет ни одного поселения в радиусе нескольких сотен миль отсюда. Я считаю, что мы легко сможем подавить эту авантюристическую вылазку одним мощным ударом. – Свенсен посмотрел на часы. – Послушайте, скорость наших действий – это, конечно же, самое главное, однако нам необходимо скоординировать усилия. Сколько патрульных прибудет вслед за вами?
Увидев появившееся на лице Бриерсона выражение, он застонал:
– Что? Проклятие! Ну, видимо, тут я сам виноват. Развел секретность…
Вил кашлянул.
– Большой Эл, я единственный агент, которого послало Мичиганское управление.
Свенсен как-то весь обмяк, облегчение сменилось маской отчаяния, которая, в свою очередь, уступила место ярости.
– Черт бы вас побрал, Бриерсон! Я могу потерять здесь все, что создал, а люди, которые мне доверяют, лишатся своего имущества. Клянусь, я подам в суд на Мичиганское управление и не успокоюсь, пока не сотру вас с лица земли. Я исправно плачу вам вот уже пятнадцать лет и ни разу ничего не просил. А теперь, когда мне понадобилась максимальная огневая мощь, они прислали одного-единственного придурка с пугачом в кармане!
Бриерсон поднялся на ноги и несколько мгновений рассматривал Свенсена с высоты своего двухметрового роста. Затем протянул руку и сжал плечо Эла – то ли чтобы успокоить, то ли заставить замолчать. Голос Вила звучал тихо, но уверенно:
– Мичиганское полицейское управление никогда никого не подводило, мистер Свенсен. Вы платите за то, чтобы вас защищали против массовых проявлений насилия, – и вы такую защиту получите. Наше управление еще ни разу не нарушило условий контракта, заключенного с клиентом.
Он выделил последние слова и еще сильнее сжал плечо Элвина Свенсена. Они некоторое время смотрели друг на друга; потом Большой Эл неохотно кивнул, и Бриерсон вернулся на свое место.
– Вы правы. Прошу меня извинить, мы платим за результат, а не за методы, которыми вы его добиваетесь. Но я знаю, какая сила нам противостоит, и я боюсь, черт побери!
– Я как раз и прибыл сюда, чтобы выяснить, с чем нам пришлось столкнуться, а не бросаться в драку без штанов, но с пистолетом. Вы ожидали чего-то иного?
Эл откинулся на спинку кресла, заскрипевшего под ним, и взглянул через окно в тишину предрассветных сумерек, – казалось, на одно короткое мгновение напряжение его отпустило. Как ни удивительно, все-таки нашелся кто-то другой, готовый взять на себя весь груз ответственности.
– Все началось три года назад и выглядело совсем невинно – и совершенно законно…
Хотя республика Нью-Мексико претендовала на некоторые земли к западу от Колорадо, к востоку от Миссисипи и к северу от Арканзаса, большинство их поселений располагались вдоль залива и по берегам Рио-Гранде. Почти целый век территории Оклахомы и северного Техаса оставались незаселенными. «Граница», проходящая по реке Арканзас, не особенно интересовала республику, у которой хватало забот в связи с Войнами за воду в Колорадо. И уж меньше всего она беспокоила фермеров, живших на южной окраине неуправляемых земель.
За последние десять лет начала увеличиваться эмиграция из республики в более плодородные северные районы. На территории Манхэттена осело совсем мало южан: большинство отправились на север в поисках работы. Однако в последние три года сюда стали перебираться состоятельные граждане Нью-Мексико, причем они соглашались платить за землю любые деньги.
Совершенно очевидно, что эти люди были агентами правительства республики. Они выкладывали гораздо больше, чем могли заработать фермерством, – а операции по приобретению земли начались сразу после выборов нового президента. Ну, знаете – Гастингса… как там его фамилия? Так или иначе, многим из нас удалось хорошенько заработать. Если какой-то богатей желает приобрести поместье в стороне от других, на неуправляемых территориях – что ж, дело хозяйское. Кроме того, даже если собрать все деньги республики вместе, они не смогут скупить и десятой части Канзаса.
Сначала поселенцы вели себя как образцовые соседи. Они даже заявили, что намерены подчиняться законам Среднего Запада и попросили поддержки у компании Эла. Однако время шло, и стало очевидно, что они и не фермеры, и не бездельники-богачи. Местные жители довольно быстро сообразили, что приезжие – это просто рабочие, прибывшие сюда по контрактам. Бесконечные потоки грузовиков доставляли оборванных, грязных мужчин и женщин из южных городов: Галвестона, Корпус-Кристи, даже из столицы – Альбукерке. Их селили в бараках, которые владельцы построили на своих землях, и они с утра до вечера трудились на полях.
Фермы начали выдавать урожаи, удивившие местных жителей. И хотя многие по-прежнему сомневались в выгодности сделок, заключенных южанами, в сельскохозяйственных журналах появились статьи, задававшие вопрос: не оказался ли труд наемников более выгодным, чем использование арендованной автоматики? Вскоре южане стали наниматься к местным фермерам.
Они работают больше и старательнее, а денег просят меньше. Каждый вечер их отвозят на грузовиках в бараки, так что накладные расходы у наших фермеров не стали больше, чем те, что были при аренде машин. В целом наемные рабочие оказались дешевле автоматического оборудования на пять процентов или около того.
Бриерсон начал понимать, к чему идет дело. Похоже, кто-то в республике отлично разбирается в законах Среднего Запада.
– Гм, знаете, Эл, окажись я на месте одного из рабочих, я не стал бы задерживаться в сельскохозяйственном районе. На севере есть конторы по трудоустройству, которые предлагают ученикам дворецкого больше, чем зарабатывает начинающий полицейский. Богачам всегда требуются слуги, и сегодня они получают сказочные деньги.
– У нас тоже есть состоятельные люди, – кивнув, проговорил Эл. – Когда они увидели, за какие гроши соглашаются работать приезжие, у них потекли слюнки. Вот тут-то и возникли первые проблемы.