– Итак, мы можем обходить стороной этих засевших на своих участках боевиков, пока не посчитаем, что подошло время с ними разобраться… Поразительно, мистер Бриерсон, вы рассказываете о силе и слабости своих сограждан равно невероятные вещи. Мне кажется, вы не особенно рассчитываете на то, что мы вам поверим. Но сами вы верите в то, что говорите.
– Вы очень проницательны. Я собирался блефовать. По правде говоря, я уже попытался это сделать сегодня утром. Судя по вашему оборудованию, – он обвел рукой командный вагон и усмехнулся с легкой издевкой, – нам, возможно, удалось бы испугать вас и заставить убраться домой. На этот раз. Но осознав, что мы сделали, вы вернулись бы назад – через год или через десять, и нам пришлось бы все начинать сначала, только уже без всякого обмана.
Поэтому, господин Мартинес, я считаю, что будет лучше, если вы с первого раза поймете, с чем столкнулись. Люди вроде Шварца всего лишь начало. Даже если вам удастся стереть их с лица земли, а вместе с ними и службы типа МПУ, в конце концов вы получите партизанскую войну, с какой до сих пор никогда не сталкивались. Может получиться даже так, что ваш собственный народ пойдет против вас. У вас ведь существует воинская повинность?
Лицо президента стало жестким, и Стронг понял, что северянин зашел слишком далеко.
– Да, существует, как и у каждого свободного народа в истории человечества – или, по крайней мере, у каждого, кто стремился сохранить свою свободу. Если вы намекаете на то, что солдаты Нью-Мексико станут дезертирами под действием вашего оружия или вашей пропаганды, должен вас огорчить – мой личный опыт говорит об обратном.
Он отвернулся, решив, что ему больше не о чем разговаривать с Бриерсоном.
– Они на месте, сэр.
Пока танки занимали позиции среди дымящихся холмов, грузовики начали выгружать пехоту. Крошечные фигурки двигались быстро и уверенно, подтаскивая оборудование к воронкам в земле. Время от времени Стронг слышал какие-то хлопки. Не заводится мотор? Или взрываются боеприпасы?
Тактические самолеты летали взад и вперед, их ракеты и орудия были готовы в любой момент прийти на выручку пехоте. Раздавались доклады техников:
– Обнаружены три укрепленных пункта видеонаблюдения… – Послышалась стрельба из мелкокалиберного оружия. – Два уничтожены, один можно восстановить… Сонарные пробы показывают множество туннелей. Электрическая активность на…
Люди на экране подняли головы, словно вдалеке что-то увидели.
Больше ничего не изменилось, однако радары перехватили сигнал, и на голокарте появился общий анализ ситуации: крошечная световая точка медленно оторвалась от поверхности, поднялась на пятьсот метров, потом на шестьсот и, набрав высоту, замедлила движение. К ней устремился самолет и…
Багровая вспышка, яркая и беззвучная, словно бы взорвалась прямо в голове Стронга. Голокарта и дисплеи заморгали, потемнели, потом снова ожили. Появилось изображение президента, но звука не было, – очевидно, передача прервалась.
Все, кто находился в вагоне, аналитики и служащие, быстро справились с потрясением и начали лихорадочно настраивать приборы. Горький дым окутал вагон. Безопасные, четкие картинки на дисплеях заменила смертоносная реальность.
– Ядерный взрыв высокой интенсивности. – Голос звучал спокойно, словно принадлежал не человеку, а машине.
Нейтронная бомба!
Стронг вскочил на ноги, не в силах справиться с яростью и ужасом. Если не считать зарядов в старых пузырях, за последние восемьдесят лет в Северной Америке не взорвалось ни одной атомной бомбы. Даже во время самых тяжелых Войн за воду Ацтлан и Нью-Мексико не решились прибегнуть к ядерному оружию, решив, что самоубийство – не самый правильный путь решения конфликта. Однако здесь, в таких богатых землях, без предупреждения и без всякой на то причины…
– Звери! – крикнул он северянам.
Свенсен наклонился вперед:
– Черт побери! Шварц не мой клиент!
Потом налетела ударная волна. Стронга отбросило прямо на топографическую карту лицом, а в следующее мгновение швырнуло назад. Охранник, стоявший за спинами пленников, отлетел к дальней стене и теперь, пошатываясь, прошел сквозь изображение президента Мартинеса. Станнер выпал у него из рук.
С момента взрыва Бриерсон сидел, скорчившись у стола и спрятав под ним руки. Неожиданно он сделал резкое движение и схватил скованными руками пистолет. Из дула вылетела яркая искра, и лицо Стронга онемело. Он с ужасом наблюдал за тем, как Бриерсон промчался по вагону, поливая все вокруг огнем из станнера. Ударная волна сбила с ног людей в глубине вагона, некоторые только успели приподняться на колени; многие так и не поняли, какая сила заставила их снова повалиться на пол. Лишь один человек в дальнем конце вагона сохранил ясную голову. Один человек был готов к бою не хуже Бриерсона.
Билл Альварес выскочил из-за процессора, держа в руке пятимиллиметровый пистолет и стреляя на ходу.
А потом сознание Стронга оцепенело – и все погрузилось во тьму.
Вил посмотрел вглубь темного вагона. Никто не шевелился, хотя несколько человек громко храпели. Билл Альварес упал, его рука замерла в нескольких миллиметрах от пистолета. Сквозь отверстие в стене над головой Вила виднелось голубое небо, что говорило о серьезных намерениях стрелявшего – если бы тот оказался чуть-чуть быстрее…
Вил протянул станнер Большому Элу:
– Скажи Джиму, чтобы он забрал пистолет, а сам стреляй в каждого, кто будет выглядеть подозрительно.
Эл кивнул, хотя еще не до конца пришел в себя. За последние несколько часов его мир перевернулся. Сколько его клиентов – людей, плативших ему за защиту, – теперь убиты? Вил заставил себя об этом не думать, хотя косвенно те люди зависели и от МПУ. Чудом не запутавшись в своих кандалах, он переступил через упавшего охранника и занял место у ближайшего монитора. Несмотря на то что республика Нью-Мексико была другой страной, компьютерная система оказалась знакомой. Ничего удивительного. Республиканцы использовали электронику Мастеровых, хотя, похоже, не особенно ей доверяли. Подозрительные детали были заменены приборами собственного изготовления, отчего аппаратура стала работать хуже. Что же, такова цена паранойи.
Бриерсон взял в руки микрофон, сделал простой запрос и внимательно прочитал ответ, появившийся на экране.
– Эй, Эл, передача прервалась сразу после взрыва!
Бриерсон быстро отдал команду, которая стерла изображение Мартинеса и заблокировала все дальнейшие передачи. Затем попытался выяснить обстановку.
Кондиционер вышел из строя, но внутренние системы должны были проработать еще некоторое время. Аналитические приборы, установленные в вагоне, определили, что мощность взрыва составляла около трех килотонн, с семидесятипроцентной радиацией. Внутри у Бриерсона все перевернулось.
Он кое-что знал про ядерные взрывы – возможно, даже больше, чем республиканцы. Использование такого оружия запрещалось законом. Сезон охоты открывался всякий раз, когда какой-нибудь армадилло просто объявлял, что имеет его в арсенале. Однако время от времени МПУ сталкивалось с ситуацией, когда подобное оружие все-таки применяли. Все, кто оказался в радиусе двух тысяч метров от эпицентра взрыва, наверняка погибли. Маленькая война, затеянная Шварцем, уничтожила значительную часть сил противника.
Те, кто находился внутри вагона, получили приличную дозу облучения; впрочем, если не тянуть с медицинской помощью, с ними все будет в порядке. На территории вокруг вагона уровень радиации был существенно выше. Сколько времени пройдет, прежде чем оставшиеся войска прибудут сюда, чтобы выяснить, почему замолчал командный пункт? Если бы только удалось позвонить…
Но тут судьба решила лично разобраться с В. В. Бриерсоном. В переднюю дверь кто-то громко стучал.
Вил знаком велел Элу и Джиму не шуметь, затем неуклюже выбрался из-за монитора, подошел к двери и взглянул на старомодный экран наружного обзора. Вдалеке он заметил каких-то людей, которые тащили носилки от машин «скорой помощи». У дверей стояло пятеро солдат – достаточно близко, чтобы Бриерсон сумел разглядеть ожоги на коже и превратившуюся в лохмотья форму. Однако оружие у них было в полном порядке, а тощий парень, колотивший в дверь, казался энергичным и весьма целеустремленным.
– Эй, откройте!
Вил понял, что должен быстро что-то придумать. Как же звали того важного типа в гражданском? Вил крикнул, стараясь изо всех сил воспроизвести акцент жителя Нью-Мексико:
– Извините, мистер Стронг не хочет, чтобы внутрь проник зараженный воздух.
Господи, только бы они не заметили пулевых отверстий в стене за углом!
Сержант отвернулся от двери, и Вил по губам прочел, что он сказал: «Вот дерьмо!» Совершенно ясно, о чем подумал тот парень. Люди снаружи чуть не зажарились живьем, а тут засел какой-то гражданский тип, которого беспокоят несуществующие опасности.
Затем сержант снова повернулся к двери и спросил:
– А как насчет жертв?
– Если не считать радиации, несколько разбитых носов и зубов. Мы не можем вести передачи, потому что вышла из строя энергетическая установка, – ответил Вил.
– Понятно, сэр. Ваша станция выпала из сети. Мы связались с главой Оклахомы и мобильным дивизионом. Глава Оклахомы хочет поговорить с мистером Стронгом. Мобильный дивизион желает услышать мистера Альвареса. Сколько вам понадобится времени, чтобы привести все в порядок?
«Сколько попросить? Сколько мне нужно?»
– Пятнадцать минут, – крикнул Вил после короткого размышления.
– Есть, сэр. Мы вернемся.
Сержант и его команда отправились восвояси, даже не предполагая, что их слова прозвучали как угроза. Бриерсон поспешил к пульту.
– Следи за спящими, Эл. Если мне повезет, пятнадцати минут хватит.
– Для чего? Чтобы связаться с МПУ?
– Есть кое-что получше. Мне следовало это сделать еще утром.
Вил поискал в меню спутниковую связь. Пусть армия Нью-Мексико и относится с подозрением к платным услугам, но какое-то устройство у них все равно должно быть. Он настроил передатчик на синхронизированный спутник, который коммуна Хайнан повесила над Бразилией. Разговор по узконаправленному лучу республиканцы, скорее всего, не засекут. Вил набрал номер кредитной карты и код пункта назначения.