– Привет!
Хотя Вил помнил, какой Делла была вначале, сейчас он не мог поверить в обвинения Шансона. Она была одета в розовую блузку и широкие брюки. Короткая челка, совсем как у девчонки, открытая естественная улыбка.
– Привет, Делла.
Он улыбнулся ей в ответ. Оставалось только надеяться, что его улыбка получилась такой же естественной. Делла первой вошла в дом.
– Мы с Еленой не смогли прийти к единому мнению и хотели, чтобы вы…
Внезапно она замолчала, и ее тело напряглось. Быстро обойдя вокруг стола, женщина внимательно осмотрела его поверхность. Неожиданно блеснуло что-то круглое. Лу подняла маленький, почти невесомый предмет.
– Ты знал, что комната прослушивалась?
– Нет!
Вил подошел к столу. Сферическое углубление диаметром в сантиметр красовалось на том месте, где ставил свое продолговатое устройство Шансон.
Делла протянула ему серебристый шарик, который размером точно соответствовал углублению в столе, и сказала:
– Извините, что пришлось испортить ваш стол, но я решила сразу накрыть эту штуку пузырем. Некоторые «жучки» кусаются, когда их пытаются обезвредить.
Вил посмотрел на свое лицо, которое отражалось в крохотной сфере. Внутри могло содержаться все, что угодно.
– Как вам удалось обнаружить его?
Делла пожала плечами.
– «Жучок» слишком маленький, автон его не заметил. Здесь у меня встроены кое-какие дополнительные устройства.
Она похлопала себя по лбу.
– Я лучше подготовлена для подобного рода вещей, чем обычный человек. Я могу видеть в ультрафиолетовом и инфракрасном спектрах, например… Большинство выстехов не затрудняли себя подобными приспособлениями, но иногда они весьма полезны.
М-да. Вил несколько лет прожил с вживленными в мозг электродами, и ему это совсем не понравилось.
Делла прошла через комнату и присела на подлокотник кресла. Потом поставила ноги на сиденье и подперла подбородок руками. Ее детская поза странно контрастировала с тем, что она сказала:
– Мой автон подсказывает мне, что вашим последним посетителем был Хуан Шансон. Он подходил к столу?
– Да. Он сидел именно там.
– Гм. Очень глупый трюк – слишком велика вероятность, что «жучка» обнаружат. Зачем он приходил?
Вил подготовился к этому вопросу, поэтому ответил быстро и небрежно:
– Упражнялся в риторике, как обычно. Ему кто-то доложил, что я говорю на «черном» испанском. Боюсь, теперь я стану его любимым собеседником.
– Думаю, за визитом Шансона стоит нечто более серьезное. Я не смогла договориться с ним о встрече. Он ни разу не отказал прямо, но всякий раз возникало бесчисленное количество отговорок. Кроме него, разговора с нами пытается избежать только Филипп Жене. Нам следует занести этих людей на первые места в списке подозреваемых.
Делла Лу доказывала правоту Хуана гораздо лучше, чем он сам.
– Дайте мне немного подумать… А что послужило причиной ваших разногласий с Еленой?
– Елена хочет засадить Тэмми в пузырь на ближайшее столетие – до тех пор, пока низтехи не «пустят корни».
– А вы возражаете?
– Конечно. У меня есть на это несколько причин. Я обещала Робинсонам, что с Тэмми все будет в порядке. Именно поэтому я и отказываюсь передать ее Елене. Кроме того, я обещала дать Тэмми возможность очистить от подозрений имя семьи. По словам Тэмми, это будет возможно, только если она сможет действовать в реальном времени.
– Дону Робинсону наверняка наплевать на свое доброе имя. Его семья попала в список подозреваемых, а ему по-прежнему требуются сторонники. Если Тэмми окажется в пузыре, она не сможет убедить новых добровольцев последовать за ней.
– Да, практически то же самое говорит и Елена. – Делла спрыгнула с кресла и села на него как полагается. Переплетя пальцы, она некоторое время смотрела на Вила. – Когда я была совсем молодой – еще моложе, чем вы, – я работала полицейским на Мирную Власть. Не знаю, понимаете ли вы, что это значит. Мирная Власть была настоящим правительством, что бы они сами при этом ни утверждали. Исполняя свои обязанности, я придерживалась совсем не той морали, какой следуете вы. Основой моей морали были долговременные цели Мирной Власти. Мои собственные интересы, интересы других людей – все это оставалось на втором плане, я твердо верила, что судьба человечества зависит от того, достигнет ли Мирная Власть своих целей. В исторических книгах в основном пишут о том, как я остановила проект «Возрождение» и помогла свергнуть Мирную Власть, но до этого… я совершала ради Мирной Власти весьма сомнительные поступки – взять хотя бы мое участие в монгольской операции.
Так вот, – продолжала она, – та, молодая Делла Лу очень просто отнеслась бы к решению данной проблемы: риск, конечно, совсем невелик, но Тэмми может нести в себе угрозу. Та Делла Лу без малейших колебаний заключила бы Тэмми в пузырь или просто уничтожила бы ее – чтобы не рисковать.
Но я выросла из этих взглядов. – Руки Деллы опустились, а лицо стало мягче. – В течение ста лет я жила среди людей, которые сами придумывали себе цели и охраняли свое благополучие. Нынешняя Делла Лу готова рискнуть, ей совсем не безразличны данные ею обещания.
Вил заставил себя вникнуть в возникшую проблему.
– Я тоже стараюсь соблюдать взятые на себя обязательства, однако в данном случае не совсем понимаю условия договора. И все же я склонен отпустить Тэмми на свободу. Пусть вербует себе сторонников, только без обруча интерфейса. Я сомневаюсь, что без него она сумеет причинить нам вред.
– Вполне возможно, что Робинсоны спрятали в укромном месте оборудование, добравшись до которого Тэмми вместе с новообращенными сможет ускользнуть из реального времени.
– Тогда получится, что Робинсоны заранее знали о готовящемся убийстве. Почему бы нам не отпустить Тэмми, предварительно напичкав все ее вещи «жучками»? Если она попытается что-то сделать, мы засунем ее в пузырь. Тэмми и ее семья по-прежнему остаются главными подозреваемыми. Если мы сейчас от нее избавимся, то, весьма вероятно, никогда не сможем раскрыть убийство… Как вы думаете, Елена согласится на такой вариант?
– Да. Мы его обсуждали. Елена сказала, что не будет возражать, если вас устроит подобное решение.
Вил поднял брови. Он был одновременно удивлен и польщен.
– Значит, все улажено. – Он выглянул в окно, стараясь придумать, как повернуть разговор к вопросу, который интересовал его больше всего. – Знаете, Делла, у меня была семья. При помощи «Грин-Инка» я выяснил, что они дожили до Уничтожения. Мне бы очень не хотелось думать, что Моника права – и что человечество просто совершило самоубийство. Идеи Хуана мне кажутся не менее отвратительными. А что по этому поводу думаете вы?
Вил надеялся, что ему удалось скрыть истинную причину, по которой он задал этот вопрос. К тому же эта проблема его действительно занимала, и ему было интересно узнать мнение Деллы.
Делла улыбнулась. Казалось, у нее не возникло никаких подозрений.
– Всегда легче выглядеть мудрым, когда ты делаешь мрачные прогнозы. Правда состоит в том, что… никакого Уничтожения не было.
– Как это?
– Что-то произошло, но что именно… У нас только косвенные свидетельства.
– Да, «что-то» убило всех людей, которые находились вне стасиса.
Вилу не удалось скрыть сарказм. Делла пожала плечами:
– Я так не думаю. Сейчас я попытаюсь дать свою интерпретацию этих косвенных свидетельств. Последние две тысячи лет развития цивилизации показали, что прогресс практически во всех случаях идет по экспоненте. С девятнадцатого века это стало очевидным. Люди начали экстраполировать тенденции развития. Результаты получились абсурдными: передвижение со скоростью звука – к середине двадцатого века, человек на Луне – чуть позже. Все это было достигнуто, а прогресс продолжался. Элементарные вычисления показывали, что к концу двадцать первого века потребляемая энергия, мощность компьютеров и скорость летательных аппаратов достигнут бессмысленно огромных величин. Более изощренные предсказатели утверждали, что должно наступить насыщение, – в цифры, которые получались при прямом экстраполировании, было просто невозможно поверить.
– Гм. Мне кажется, они были правы, ведь две тысячи сотый год отличался от двухтысячного не больше, чем двухтысячный от тысяча девятисотого. Мы сумели существенно увеличить продолжительность жизни и выйти в космос, однако эти достижения укладывались в самые консервативные прогнозы, сделанные еще в двадцатом веке.
– Да, но вы забываете о войне тысяча девятьсот девяносто седьмого года, которая почти уничтожила человеческую расу. Потребовалось более пятидесяти лет, чтобы справиться с ее последствиями. После две тысячи сотого года мы снова вышли на экспоненциальную кривую. К две тысячи двухсотому году только слепцы могли отрицать, что мы оказались на пороге фантастических событий. Человечество практически достигло бессмертия. Мы стали отправляться в межзвездные путешествия. Компьютерные сети существенно увеличили интеллектуальные возможности человека – ожидался грандиозный скачок и в этой области тоже.
Делла замолчала, а потом, казалось, сменила тему разговора:
– Вил, вас никогда не интересовало, что стало с человеком, в честь которого вас назвали?
– С самим В. В.? Послушайте! – с удивлением воскликнул он. – Вы ведь его действительно знали?
Она улыбнулась:
– Я несколько раз встречалась с Вили Вачендоном. Он был весьма болезненным подростком, и мы находились во враждующих лагерях. Вам известна его судьба после падения Мирной Власти?
– Ну, он столько всего изобрел, что я даже и не смогу перечислить. Большую часть своей жизни он провел в космосе. После две тысячи девяностого года я ничего о нем не слышал.
– Вили был самым настоящим гением. Уже тогда он умел пользоваться интерфейсом лучше, чем я это делаю сейчас. Чем больше проходило времени, тем меньше общего оставалось между ним и остальными людьми. Его разум витал в других реальностях.
– И вы думаете, что нечто похожее случилось со всем человечеством?